Теперь же, как последний остолоп, он стоит под ее дверью, не решаясь постучать, справиться о самочувствии. Владимир тысячу раз клял себя за то, что несколько лет назад поступил с ней так, клял себя за то, как принял ее в общине, за то что заставил ее драться. Чего он хотел добиться? Он и сам не знал. Хотел доказать, что сильнее, опытнее, что он мужчина… Но она поставила его на место, она пойдет до конца, защищая себя.
Он отчаянно хотел быть с ней, зачерпнуть того света, который исходил от нее. Рядом с Лесандрин он жил, дышал полной грудью, смеялся. И только сейчас Владимир понял, что никакие победы, достижения, титулы, не заменят ему ее. Он без нее сухой осенний лист, под ногами прохожих…
Владимир скрипнул зубами и привалился спиной к стене напротив двери. Мужчина сел на корточки, опустив голову. Надо срочно что-то придумывать, он не должен допустить, чтоб она попала в Хайт. Ему хватило с головой обстановки в Состополе, а что будет там?
Идиот! Он даже не мог предположить, что Дор так быстро заключит договор с темными. Владимир смог задержать Лесандрин здесь, и ее болезнь оказалась так кстати. Теперь нужно что-то придумать, для того, чтоб увезти ее подальше отсюда. Амулетов, которые он взял с собой должно хватить, для того, чтоб спрятать ее на какое-то время ото всех. Но на сколько? Если Дор пустит по ее следу призрачных гончих, она сама придет к нему, как коза на веревочке.
Может, открыться ей? Лесандрин не простит, не поймет и не примет его. А он слишком боялся ее потерять. Он и так наломал столько дров, ослепленный яростью, амбициями и ревностью…
Владимир стал тихонько биться затылком в стену. Он радовался задержке в Состополе, и боялся за нее. Ему и так пришлось пожертвовать половиной собственного резерва, чтоб создать вокруг нее купол. Если бы она хоть краешком почувствовала окружающую обстановку, то тут же ринулась бы всех спасать, всем помогать и оставила бы значительный магический след, по которому Дор ее потом и отыщет…
Да еще и Сианиат утащили. Из охраняемой сотней амулетов пещеры. Владимир был уверен, что кроме него никто не узнает о его нахождении. Что и говорить, идиот…
Владимир закрыл глаза и глубоко вдохнул, тело его непроизвольно подалось вперед и обмякло.
Он пробрался в ее комнату через щелку под дверью, остановился у кровати. Милая моя, любимая, родная… Сколько сил она положила на то, чтоб излечить от боли неведомое ей существо… Она плакала каждый раз, после того, как он показывал отрывки воспоминаний из детства. Он закрывался, не собираясь причинять ей и дальше боль, но не мог не приходить. Она чувствовала его и тянулась к его боли вновь и вновь, подчиняя его своей воле. Понимает ли она, насколько сильна, даже не обученная? Понимает ли она, что интуитивно помогая другим, может убить себя? Вряд ли…
Девушка заворочалась, скидывая с себя одеяло. Она тяжело дышала, на щеках алыми маками расцвел румянец, а на лбу выступил пот. Владимир просканировал ее организм, но чужого вмешательства не нашел. Значит, ее окончательно доконала простуда. Он скользнул по воздуху к двери и, сделав пас рукой, вытащил засов из паза. Тот бесшумно опустился на деревянный пол. Он скользнул в открывшуюся дверь, возвращаясь в тело.
Тяжело разлепив веки, он поднялся на ноги, осторожно прикрыл двери в Лесину комнату и направился к себе за лекарствами. Леську срочно нужно поставить на ноги. А что будет дальше? Главное, что она будет жить.
Владимир осторожно, чтоб не скрипела, открыл дверь. На цыпочках прокрался к кровати, где на скомканных простынях металась Леся, и аккуратно расставил бутыли с мазями, растирками и настоями на прикроватной тумбочке.
Самойлов приложил руку ко лбу девушки. Дело плохо, горит во всю. Аккуратно, чтоб не потревожить, хотя еще немного и девушка начнет бредить, Владимир растер ее тело прогревающей мазью. После получаса уговоров — у Леси начался бред — напоил ее настойкой для скорого выздоровления. Разделся и лег рядом, крепко ее обняв и укрывшись теплым одеялом.
— Все хорошо, моя хорошая. Все будет хорошо, — в голове Самойлова сам собой сложился вполне приемлемый план.
К утру жар отступил. Дыхание выровнялось, и девушка привычно сопела, развернувшись к Самойлову лицом. За ночь ему пришлось еще пару раз поить ее горькой настойкой и все время накрывать одеялом, потому что Леся так и норовила выползти из-под него. В конце концов Владимир сгреб ее в охапку, для того чтоб вовремя предотвратить любую попытку к бегству. Посопротивлявшись с полчаса Лесандрин угомонилась. Владимир молил всех известных ему богов, включая Всевидящего, чтобы девушка не пришла в себя до того, как он уйдет. Он не хотел, чтоб она застала его в своей постели, без приглашения.
Ночь оказалась для него пыткой. Впечатление, что он стал участником изощренной пытки, крепло с каждой минутой, которую он проводил рядом с ней. Он не мог лежать рядом и бездействовать. Но совесть, которую он с удивлением обнаружил в недрах своего существа, не позволяла воспользоваться ситуацией. Не так. Не здесь. Только по ее желанию. И пусть он будет мучиться потом целый день, сейчас он не позволит себе пойти на поводу у желаний тела.
Владимир постарался отвлечься от тела девушки, которую сжимал в объятиях. После того, как Владимир подрос и смог контролировать силу, которой был наделен от рождения, он поступал только так, как надо ему, не оглядываясь ни на кого. Лишенный любви с детства (родители были в ужасе, когда года в три обнаружили, что ребенок обладает магическим даром. Маленький Ладик все детство провел запертый в подвале. Любую беду связывали с ним, и таким образом пытались вытравить из него «бесовское влияние») Владимир решил, что любовь — абсолютно ненужное для жизни ощущение. Главное в жизни — получать то, чего хочется и доставляет удовольствие. Единственный раз, когда он отступил от своих принципов — влюбился в Анну — остался шрамом на его сердце. Леська же вошла в его жизнь легкой поступью. Не требуя от него ничего, отдавая всю себя взамен, а он испугался, не оценил, не понял, потерял. Потом злился, хотел отомстить, использовать для достижения мечты всей своей жизни… Потом понял вдруг, что ему без нее не жить, хотел помириться, привязать, не отпускать… Теперь же главная его задача, сохранить ей жизнь.
Лесандрин отвлекла Самойлова от мыслей, закинув ногу на его бедро. Владимир крепче стиснул зубы, осторожно прикоснулся ко лбу губами, проверяя температуру. Удостоверившись, что беспокоиться не о чем, Владимир выскользнул из ее кровати, оделся, прихватил скляночки с лекарствами с тумбочки и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. Остановившись у ее двери, он сделал пас рукой, возвращая засов на место.