Познакомившись с ведущими действующими лицами как на стороне союзников, так и на вражеской стороне и их ролями, читатель теперь знает о них намного больше, чем знали мы в Берне, когда начинали переговоры о капитуляции. Для нас в начале 1945 г. Вольф, Гарстер, Дольман и их подчиненные были просто именами, офицерами из командной цепочки врага. По нашему разумению, на всех них ложилась тень мрачной репутации СС. Мы во многом смотрели на них глазами наших друзей из итальянского Сопротивления, которые их боялись, ненавидели и часто страдали, попав к ним в лапы. О таких генералах, как Рёттигер и Поль, мы тогда еще не слышали.
Глава 6
Неуверенное начало
К концу 1944 г. наступления союзников через побережье Нормандии и со стороны Средиземного моря привели к почти полному освобождению Франции. Остались лишь несколько изолированных районов нацистского сопротивления. Союзники очистили от немцев французскую сторону швейцарской границы от Женевы до Базеля, и это позволило мне организовать пост УСС в небольшой эльзасской деревне Гегенхайм, возле Рейна и недалеко от швейцарской границы. Я имел обыкновение время от времени навещать этот пост, чтобы встречаться с руководителями разведок американских армейских групп, освобождавших Францию, в особенности с представителями 12-й армейской группы под командованием генерала Омара Бредли и 6-й армии под командованием генерала Джейкоба Диверса. Офицеры американской разведки, получившие неприятный сюрприз во время битвы в Арденнах, были жизненно заинтересованы в информации о передвижениях немецких войск, которую мы собирали.
В этом районе Эльзаса немцы отступили за Рейн, за исключением Кольмарского котла, и держали оборону в Шварцвальде несколькими милями дальше. Временами они посылали снаряд-другой через реку, то ли пристреливаясь к военным конвоям союзников, то ли просто давая нам знать, что они еще живы. Безопасности ради мы, как правило, выключали фары автомобилей, проезжая ночью по эльзасским дорогам.
В воскресенье 25 февраля 1945 г. было особенно холодно и пасмурно. Мы с Гаверницем приехали в Гегенхайм, чтобы встретиться с генералом Джином Харрисоном, начальником разведки американской 6-й армии. Он сказал нам, что у него есть особая проблема, которую нужно с нами обсудить. В неразберихе сражения за Кольмарский котел, когда немцев выбивали из Эльзаса, таинственным образом исчез американский армейский грузовик, который перевозил сейф, битком набитый исключительно важными военными бумагами. Генерал попросил нас помочь отыскать сейф. В те дни мы взяли себе за правило никогда не оставаться без радио– или телефонной связи с нашей штаб-квартирой в Берне. Пока мы занимались исчезновением сейфа, пришло срочное сообщение из моего офиса. Майор Вайбель из швейцарской военной разведки хотел в этот же вечер повидаться со мной и Гаверницем.
Я знал, что Вайбель не стал бы пересылать такое сообщение через границу, если бы не что-то важное. Заверив генерала Харрисона, что уже идем по следу пропавшего сейфа, мы выехали в Базель и сели в первый же поезд до Люцерна[6].
На протяжении многих месяцев мы работали с Вайбелем над вопросами, представляющими взаимный интерес, нас связывала тесная дружба, профессиональное доверие и взаимопонимание. Разумеется, мы разделяли общее желание знать, что планируют немцы.
Вайбель, Гаверниц и я пообедали изумительно приготовленной форелью в тихом ресторанчике на берегу Люцернского озера. Вайбель немедленно перешел к делу. В тот день он разговаривал с одним итальянцем и еще с одним швейцарцем, и то, что они рассказали, по его мнению, должно было нас заинтересовать. Это были очередные мирные посланники с итальянского фронта. Должен признать, что моя первая реакция энтузиазмом не отличалась. В предложениях было много знакомого по прежним попыткам поиска мира со стороны итальянских промышленников, опасавшихся немецкой тактики выжженной земли. Имя итальянца нам тогда ничего не говорило. Это был бизнесмен барон Луиджи Парильи. Швейцарцем был профессор Макс Гусман – человек с необычным характером, учитель, руководивший хорошо известной частной школой в Цугерберге, неподалеку от Люцерна. Один из родственников барона Парильи посещал школу Гусмана, и это оказалось тонкой ниточкой, которая привлекла к нему внимание Парильи, а затем и втянула в это приключение.
В начале января Парильи написал Гусману письмо с просьбой помочь, если это возможно, с получением швейцарской визы. Это оказалось возможным за 10 тысяч швейцарских франков, залога, который должен был гарантировать, что он останется в Швейцарии не дольше определенного срока. Гусман это обеспечил. Но для того, чтобы попасть в Швейцарию, была нужна не только швейцарская виза. В то время, чтобы покинуть Италию, требовалось разрешение немцев, и, насколько мы знали, разрешение давалось только при условии прекрасных отношений с немцами или в случае, когда они видели для себя некую пользу в данной поездке.
Гусман, узнав, что Парильи собирается рассказать по прибытии, пришел к Вайбелю, с которым был знаком раньше, а Вайбель обратился к нам. Это был вопрос, объяснил Вайбель, который не могли решить швейцарцы – только союзники. В то же время, заверил он нас, швейцарцы глубоко и истинно заинтересованы в любом проекте, который мог бы привести к ускорению заключения мира и спас бы Северную Италию от разрушения. Экономическое благосостояние Швейцарии было тесно увязано с положением в экономике Северной Италии. Уничтожение итальянской промышленности и энергостанций, разорение края нанесли бы серьезный удар по экономике Швейцарии, особенно если бы пострадал порт Генуи, через который шел жизненно важный импорт для Швейцарии продовольствия и другие поставки.
У швейцарцев больше не было причин опасаться германского вторжения, но они оказались лицом к лицу с проблемой возможного перехода тысяч солдат из разбитых нацистских и фашистских частей через швейцарскую границу в поисках убежища либо для прохода сквозь Швейцарию вместо сдачи. Швейцарцы уже приняли всех эмигрантов, каких только могли, и желали любой ценой избежать нового наплыва беглецов. Вайбель чувствовал, что до определенных пределов его помощь в серьезном движении к мирной капитуляции найдет поддержку, поскольку это соответствовало интересам его страны, но действовал он строго неофициально.
Чего хотел Парильи? Что он предлагал? Вайбель предложил, чтобы о подробностях мы напрямую поговорили с этими двумя людьми, встретившись с ними в тот же вечер. Быстро обдумав предложение, я решил, что будет преждевременно самому впутываться в дела с безвестными эмиссарами, которые мало что могут предложить и действуют на свой страх и риск – или, хуже того, могут оказаться немецкими агентами, пытающимися внедриться в нашу миссию. Для этого задания идеально подходил Гаверниц. Он достаточно долго работал в плотном контакте со мной, знал мои взгляды и методы и умел потрясающе точно оценивать истинность подобных попыток поиска мира. К тому же он уже много месяцев занимался подобными проблемами. Я поблагодарил Вайбеля и следующим поездом вернулся в Берн.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});