отношение должно быть предметом самого пристального внимания, поскольку не исключено, что некрофильский убийца в своем преступном поведении реализует эти первобытные установки. Трудно сказать, как и почему это происходит, но вполне возможно, что здесь действует архетипический механизм. Эту гипотезу я намерен проверить в данном исследовании, отдавая себе отчет в том, что наше европейское отношение к смерти и убийству никак не может быть единственным. Разумеется, такой взгляд отнюдь не означает оправдания убийств, а представляет собой попытку лишь понять их.
Представление о функционировании архетипических механизмов в генезисе убийств вообще и некрофильских убийств в особенности основывается на признании того, что каждый из нас не начинает жизнь с чистого листа — из социальной среды мы постоянно наследуем нечто исключительно важное. В 1927 г. К. Г. Юнг писал: «Древние религии со своими возвышенными символами возникли не на ровном месте; они являются порождением той же человеческой души, которая и в настоящий момент живет в каждом из нас. Все они, в своей первобытной форме, продолжают жить внутри нас и могут в любой момент взорваться и дать нам ощутить свою разрушительную силу под видом массовых внушений, против которых личность беззащитна. Наши грозные боги лишь поменяли имена: ныне они оканчиваются на «-изм»[2].
Человек, по моему убеждению, наследует не душу, а лишь способность воспринимать и адаптировать из социальной среды архетипы. Их можно назвать душой, но это было бы весьма неточно.
Я хотел бы показать, что некрофильский убийца подвластен зову предков искусительному шепоту древнейшего человека, который стремился к смерти и хаосу, чтобы возродиться вновь. Именно такой обязательный и принципиальный порядок, включающий в себя даже космогонический хаос, зафиксирован первобытными мифами и передается современному убийце через архетипы. Все названные стадии, в том числе символическая смерть, составляют обряды инициации. В смерти другого преступник-некрофил, как можно предположить, предощущает собственную, но смерть другого представляется ему платой за свою жизнь, и об этом мне прямо сказал один из таких убийц.
Я попытаюсь взглянуть на танталогические проблемы с несколько неожиданной, во всяком случае, нетрадиционной позиции — со стороны убийцы. До сих пор такой ракурс еще не освещался, и он может принести некоторую, возможно, самую небольшую пользу в постоянных усилиях человека поднять (или чуть-чуть приподнять) завесу над самой зловещей и вечной тайной по имени «смерть». Если до этого осуществлялся поиск причин убийств, то сейчас можно поставить проблему несколько иначе: почему убийца сознательно или (и) бессознательно (отдельные пласты мотивации могут не охватываться сознанием) стремится к смерти, причем иногда и к чужой, каково его отношение к смерти, как он ее понимает, определяет, ощущает? что его притягивает к ней, что манит в том неведомом, чем мы всегда стращаем людей? какие субъективные вопросы он при этом решает? Разумеется, такие сложные задачи могут быть решены с помощью адекватной методологии, которая также будет представлена на страницах этой книги. Некрофильский убийца стоит к смерти ближе всех других преступников, поэтому естественно ожидание от него ценной информации.
Я вполне отдаю себе отчет в том, что эта книга достаточно мрачна, поскольку посвящена мрачным, зловещим проблемам нашей жизни. Но они, эти проблемы, реально имеются и угрожают нашему спокойствию и даже самому существованию. Две мировые войны и множество других более мелких конфликтов, бесчеловечное обращение с военнопленными и мирным населением, геноцид, терроризм и разгул преступного насилия позволяют считать весьма актуальными настоящие научные изыскания причин и природы некрофильского поведения людей. К тому же, и это следует подчеркнуть, подобные изыскания наводят на извечные и глобальные вопросы о смысле и назначении смерти. Рассказанные на этих страницах истории жизни и преступлений некрофильских личностей и их высказывания, порой поражающие своей необычностью и точностью, дают обильный эмпирический материал для дальнейших танталогических поисков. Собственно, наше исследование с полным основанием можно назвать и танталогическим, но взятым не абстрактно, на сей раз со стороны убийцы, т. е. не жертвы. Я надеюсь, что приведенные здесь соображения покажутся интересными не только для широкого читателя, но и для специалистов соответствующего профиля.
Для изучения множественных убийств мною были:
• изучены с помощью специально разработанной анкеты приговоры по более 100 уголовным делам по обвинению во множественных убийствах;
• проведены клинические беседы с осужденными за множественные убийства, в том числе пожизненно (в Вологодской области дважды), изучены все имеющиеся на них материалы в местах лишения свободы, обследовано свыше 150 человек;
• использованы результаты клинических бесед с лицами, которые проходили судебно-психиатрическую экспертизу в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского во время моей работы там (около 14 лет). Обследовано не менее 40 человек;
• проанализированы приговоры, вынесенные множественным убийцам Московским городским судом в 2004–2009 гг. (120 приговоров).
Выражаю искреннюю благодарность С. С. Абрамушкину и Е. С. Пахуновой за оказанную ими помощь.
Хочу предупредить читателя: в тексте этой книги я нередко буду упоминать детей, зарезанных мерзавцами в станице Кущевской в ноябре 2010 г. Эти повторы не моя оплошность, я прекрасно помнил, что об этом уже говорил выше, а каждый раз делал это потому, что данный ужасающий факт должен лейтмотивом проходить через всю книгу. О нем мы должны помнить и знать, мы должны прилагать все усилия, чтобы такое не повторилось.
Глава 1.
Множественные убийства в России
1.1. Понятие и типология множественных убийств
Выше уже отмечалось, что под множественными убийствами в настоящей работе понимается преступное лишение жизни трех и более человек. Такой вид преступности в криминологии еще не выделялся, потому необходимо рассмотреть его со всех возможных сторон.
Прежде всего — это одномоментное лишение жизни названного количества людей, причем под одномоментностью в первую очередь следует понимать некий короткий промежуток времени. Часто это десять, пятнадцать минут или час, а иногда в рамках мгновения, например убийство однополчан с помощью автомата. Но возможно, что такие действия продолжаются в течение одного дня иди нескольких дней, когда, например, совершается одно убийство, а затем в другие дни — уничтожаются его свидетели. Все эти преступления оказываются связанными друг с другом. Такая же связь может быть установлена, если убийца мстит разным людям, которых он считает виновными в чем-то. Месть может быть растянута на неопределенное время. Сложнее определить, можно ли назвать множественными убийства, совершенные одним лицом иди группой лиц, если эти деяния не связаны друг с другом и совершены в разное время по разным мотивам, например: первое — из-за ревности, второе — из-за корысти (с целью овладения