именно такими, какие Маша и предпочитала – без рисунков во все пузо или блестящих надписей во всю грудь.
При виде полудюжины унылых однотонных футболок преимущественно черного цвета, утащенных Машей в примерочную, Наташка скуксилась, но смолчала. Как ни пессимистично была настроена Маша перед началом вылазки, та оказалась на редкость удачной: джинсы, шесть футболок и толстовка на молнии. Что может быть удобнее? Осталось разжиться новой осенней курткой. Прежнее пальто было не только мало, но и непрактично. Попробуй, поворочай в нем коляску. Как ни старайся, непременно запачкаешь полы. То ли дело куртка – сунул в стиральную машину и все дела.
Несмотря на пополнение в семействе в доставшуюся ей по наследству бабкину 3-х комнатную квартиру, напоминающую Версаль в миниатюре, Маша так и не перебралась. Осталась в своей старенькой однушке. Даже от одной мысли о переселении ее прошибала дрожь. Можно было, конечно, продать бабкину квартиру и купить себе другую, а однушку сдавать. Но пока Маша вступала в права наследства, только через шесть месяцев, согласно законодательству, уже пора было выходить в декрет. Связываться с куплями-продажами, а тем паче с ремонтом было поздно. Такие дела быстро не делаются. А ей скоро рожать. Поэтому все осталось как есть.
Бабкины хоромы Маша попыталась сдать и тут ей неожиданно повезло. Любитель безвкусных интерьеров из серии «дорого-богато» с позолотой, лепниной и зеркалами во всю стену нашелся на удивление быстро – большое и дружное кавказское семейство, состоящее из папы-предпринимателя на ниве оптовой торговли чем-то, мамы – домохозяйки и двух детей школьного возраста.
На эти деньги, присовокупив к ним смешного размера пособие по уходу за ребенком, Маша и жила, изо всех сил стараясь не влезать в заначку – деньги, которые оставила ей мать. Та была на черный день.
Семейная история Маши Лавровой была долгой и запутанной. Таких родственников и врагу не пожелаешь. Машина бабка Таисия была ведьмой. Колдовской дар (или проклятие, как с полным на то основанием считала Маша) переходило в семье по женской линии: от матери к дочери. И хотя дочерей в семье всегда было две, дар получала только одна. Предназначением второй было – стать прахом, пеплом, расходным материалом, с помощью которого только и могли ведьмы в ее семье колдовать. Машиной матери Надежде в свое время удалось избежать печальной участи. Она бежала от своей матери Таисии, но всю свою жизнь провела в страхе быть найденной. Пытаясь уберечь дочь, Надежда выпихнула ее из гнезда, как только та закончила школу и исчезла. Больше живой Маша мать не видела, получив после ее смерти лишь урну с прахом.
Вместе с прахом матери пришли и неприятности. Как выяснилось, спрятаться от злого рока Надежде не удалось. Таисия нашла и ее, и Машу. И только каким-то чудом Маше удалось остаться живой. В результате этой истории Маша оказалась даже с прибытком: наследством, ведьмовским статусом, двумя урнами расходного материала и … второй дочерью. Отцом маленькой Ксюши был подельник бабки Михаил.
***
Грань между девушкой и женщиной тонка и неуловима. Девушка, даже если она давно не молода, свободна, относительно беззаботна и вольна распоряжаться своим временем по собственному усмотрению. Она с энтузиазмом посещает маникюршу, выставку картин художника Шишкина и авиасалон. Она до зубовного скрежета раздражает соседок по подъезду лиловыми прядями в волосах, рваными джинсами, микроскопической сумочкой на плече и победно вскинутой головой без ярма на шее.
Женщина унылой поступью шагает домой, обвешанная детьми и сумками. Она сама осветляет волосы в ванной, прикрыв плечи застиранным полотенцем, практично собирает использованные пакеты в один большой, виртуозно совмещает приготовление борща, просмотр сериала и проверку уроков и смертельно обижается, если какой-нибудь недотепа на улице обратится к ней «женщина».
Все женщины считают себя девушками лет до 50-ти, невзирая на здравый смысл, далее плавно переходя в категорию «молодых бабушек». И это в лучшем случае, в худшем – молодящихся.
Наташа чувствовала себя безнадежно и безвозвратно женщиной, а скорее даже бабой.
Женщине несложно вспомнить, когда была поставлена та или иная пломба. Вот эти три после первой беременности, а эти пять – после второй. Точно также несложно было сообразить, когда она потеряла свою роскошную шевелюру: четверть волос выпала после первой беременности, четверть – после второй, еще четверть – во время климакса. А оставшийся крысиный хвостик, изо всех сил холимый и лелеемый, каждая волосинка в котором была наперечет, и составлял теперь все ее богатство.
Как-то незаметно исчезает блеск в глазах, вытравленный бессонными ночами с младенцем. Нежность и бархатистость кожи сменяется кляксами пигментных пятен и паутинкой морщин вокруг глаз. Но все не так плохо. Кое-что в течении жизни женщина приобретает. В основном это лишние килограммы. Первые, как водится, появляются во время беременности и мертвой хваткой вцепляются в бока и бедра. Потом к ним шустро прирастают другие. Ну как деньги к деньгам, так и лишние килограммы к лишним килограммам.
Наташка критически оглядывала в зеркале свои богатства, как потерянные, так и вновь приобретенные. С недавних пор зеркало стало для нее источником постоянной депрессии. Все, что она там видела, сколько ни втягивай живой и не лепи на лицо очищающих и увлажняющих масок, было ужасно. И не было даже соломинки, ни малейшей соломинки в виде изящных щиколоток, например, за которую она могла бы ухватиться, как за нечто прекрасное в себе. Щиколотки, к слову говоря, и в молодости изяществом не отличались. А уж сейчас и подавно.
Кризис среднего возраста настиг Наталью неожиданно и словно стукнул пыльным мешком из-за угла по голове. Свет мгновенно померк, и мир потерял свои краски. Жизнь была почти прожита. По крайней мере та ее часть, которую можно назвать настоящей жизнью, когда ты молода, здорова, энергична, а, если повезет, даже красива. Впереди унылая старость с горстями таблеток, дрожащими руками и недержанием мочи. А что она видела в этой жизни? На что напрасно профукала бесценные годы? Чего добилась?
Карьера? Не смешите. Пусть ее должность и называется солидно – главный бухгалтер, но на деле она главный и единственный в трех небольших фирмочках – и швец, и жнец, и на дуде игрец. И перспектив никаких, кроме как крутиться до пенсии.
Семья? Куча спиногрызов, которые каждый божий день наваливают полную корзину грязной одежды и требуют центнер еды. Да не абы какой, а повкусней. Наташа в полной мере разделяла страстное желание многих женщин, чтобы еда продавалась в магазинах большими пакетами на манер собачьего корма: «Еда мужская 10 кг». Насыпала в миску и готово.