Здесь в 1797 году Эфраим Пэджет, ее великий прапрапра... дедушка открыл крохотное стекольное производство. В детстве Лори никогда не надоедало слушать семейные предания.
- Правда, что он пришел сюда пешком из Ливерпуля босиком - правда? а ему было всего тринадцать лет? - Этот вопрос она задавала отцу сотни раз, и всякий раз он торжественно произносил:
- Да, дитя мое, шаг за шагом, питаясь одним лишь хлебом.
И глаза пятилетней Лори наполнялись слезами.
Сейчас Эфраим взирал на нее с портрета работы Лоренса, висящего на обшитой деревянными панелями стене рядом с двумя десятками прочих Пэдже-тов, с видом такого довольства и процветания, словно родился с дюжиной серебряных ложек во рту и не имел ни малейшего представления о том, ч го это такое - стереть ноги до крови.
Неожиданно стоявший у нее в горле вот уже несколько дней комок исчез, оставив после себя лишь ощущение легкой боли.
- О, Эфраим,- еле слышно прошептала она,- как ты, должно быть, гордился всем этим. Надеюсь, твой дух не бродит здесь и не видит всего, что происходит с нами.
Лори вздохнула, затем, решительно поведя худенькими плечами, поднялась по лестнице.
Минуя отцовский кабинет, она бросила взгляд на дверь и сквозь матовое стекло заметила чей-то силуэт. Наверное, миссис Джонсон, секретарь отца. Но нет, та пониже ростом, силуэт, похоже, принадлежал мужчине. Наверное это Джеймс - готовится к предстоящей встрече.
Лори, улыбаясь, открыла дверь. Но тут же радостная улыбка застыла на ее губах, она прижала руку ко рту, ошеломленно глядя перед собой.
Человек сидел к ней вполоборота, развалясь в обтянутом черной кожей кресле, задрав длинные ноги на стол, и изучал какой-то документ. Рядом на столе валялся светло-серый пиджак; он ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу белоснежной рубашки.
Не поднимая головы, он произнес:
- Ага, хорошо. Там положите.- И властно ткнул загорелым пальцем в сторону стола.
Первым побуждением Лори было повернуться и уйти, но праведный гнев возобладал. Набрав в легкие побольше воздуха, чтобы совладать с предательской слабостью во всем теле и сдержать охватившую ее ярость, она вошла в комнату, с грохотом захлопнув за собой дверь.
- Я сказал, положите там.- На этот раз в тоне сказанного прозвучало неприкрытое раздражение.
Лори стояла, глядя на него сверху вниз. Надменное породистое лицо. Тонкие губы, лишь немного более полная нижняя нарушала идеальную гармонию, свидетельствуя о чувственности, скрывавшейся - она имела случай убедиться в этом - под внешней ледяной неприступностью. Черные, как смоль, волосы были зачесаны назад, лишь одна прядь падала на загорелый лоб, придавая его облику обманчивую видимость некой незащищенности. Подобную иллюзию создавали и пушистые черные ресницы вокруг необычно светлых опалово-серых глаз, взгляд которых - пристальный и равнодушный - был устремлен сейчас на Лори.
На какое-то мгновение что-то будто мелькнуло в ледяной глубине этих глаз - и тут же исчезло. Алекс Барези со своей необычайно ленивой грацией поднимался с кресла.
- Лорина, какой приятный сюрприз! - Откровенно ироничная интонация покоробила ее, и она сделала вид, что не заметила протянутой ей руки.
- Как ты посмел! - Лори метнула в его сторону гневный взгляд и услышала, как дрожит ее голос - не столько от закипавшей в ней ярости, сколько от давнего страха перед этим человеком, страха, что столько лет таился в ней и теперь прорывался наружу.- Убирайся!
Лори вскинула голову, тряхнув длинными светлыми волосами, и театральным жестом указала на дверь.
Но он лишь печально покачал головой.
- Знаешь, сага, а время не пошло тебе на пользу. По крайней мере,- он помолчал и дерзко оглядел ее с головы до ног, словно сняв с нее взглядом бирюзовое льняное платье и оставив ее обнаженной,- по крайней мере, в том, что касается твоих манер.
Лори стиснула кулаки так, что ногти впились ей в ладони, и, с трудом сдерживаясь, произнесла:
- Между прочим, ты находишься в кабинете моего отца и это - его кресло.
- Да неужели? - Алекс демонстративно плюхнулся обратно.
От бессильной ярости у Лори на глазах навернулись слезы.
- Убирайся с этого кресла - и из этой комнаты! Ты... ты еще не хозяин "Пэджет Кристал"!
- Нет,- с готовностью отозвался он. Приподняв манжет рубашки, бросил взгляд на изящные золотые часы.- До этой упоительной минуты осталось всего лишь сорок минут.
Лори с ненавистью смотрела на него. Раздался осторожный стук в дверь, и прежде чем она успела отреагировать, он ответил:
- Войдите.
Дверь растворилась, на пороге появилась миссис Джонсон, порозовевшая от смущения, прижимая к себе пачку комьютерных распечаток.
- Вот то, что вы просили, мистер Барези. А, здравствуй, Лори, я и не знала, что ты здесь.
У Лори перехватило дыхание. Двадцать лет секретарша верой и правдой служила отцу - и уже переметнулась в стан врага. Неужели такое возможно? Взгляды их встретились, и щеки миссис Джонсон из розовых превратились в бордовые. Кладя бумаги на стол,- Алекс при этом что-то пробурчал себе под нос в качестве благодарности,- она обратила на Лори взгляд, полный немой мольбы.
- Ничего, миссис Джонсон.- Лори коснулась ее руки.- Я все понимаю.- "Понимаю слишком хорошо",- с горечью подумала она. Когда требования Алекса Барези не исполнялись, мало нашлось бы людей, способных противостоять его гневу.
Когда дверь за миссис Джонсон затворилась, Лори снова резко обернулась к Алексу, но он, углубившись в бумаги, водил длинным пальцем по колонкам цифр и все более хмурился. Она шагнула поближе, чтобы заглянуть через его плечо в документы, и задохнулась от негодования:
- Что тебе здесь надо?
- Ваши текущие счета, естественно.- Он даже не потрудился оторваться от чтения.
- Дай сюда.
Лори протянула руку и попыталась вырвать бумаги, но не тут-то было. Когда она все же умудрилась завладеть ими, Алекс железными пальцами обхватил ее за запястье и лишь сильнее сжал их, когда она попыталась высвободиться. Он не произнес ни слова, только взглянул на нее исподлобья, но, разглядев выражение его светлых глаз, Лори разжала руку, и бумаги полетели на стол. Лори с ненавистью смотрела на него и яростно терла запястье, чтобы умерить боль.
- Ты не имеешь права. Это секретные документы.
- В течение...- Он снова взглянул на часы.- ...еще примерно тридцати двух минут. Но тогда всякая секретность будет ни к чему, а я бы хотел войти в новое дело соответственно подготовленным. В данном конкретном случае,- продолжал он, улыбаясь одними лишь губами, глаза его оставались абсолютно бесстрастными,- мне необходимо было убедиться, что я имел дело с реальными, а не с воображаемыми цифрами, что их не придумали для обмана ни в чем не повинного покупателя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});