– У меня договор на три года, – сказала Генриетта, не собираясь вдаваться в подробности. – Не слишком ли уединенное место для вас? – вкрадчиво спросил гость, когда она уже развернулась, чтобы пойти на кухню.
– Я здесь не одна. – Девушка ответила не оборачиваясь. – Со мной Мерфи.
Значит, ее охраняет только собака. Голубые глаза задумчиво сощурились. Что же заставило молодую очаровательную женщину – а она действительно очаровательна: огромные карие глаза, густые волосы, – что же заставило ее поселиться в глуши? Не заняться ли ему выяснением этого вопроса сейчас, когда у него появилось свободное время? Может, надо было раньше навестить мисс Генриетту Ноук?
– Я решила приготовить чай. Горячий, сладкий чай против шока.
– Спасибо.
Он медленно взял чашку, заметив, что нос у девушки усыпан веснушками, которые восхитительно сочетались с каштановыми волосами. Почему-то эти веснушки показались ему удивительно привлекательными. Раньше такого не случалось. Да и вообще Генриетта относилась совсем не к тому типу женщин, которые ему нравились.
– А где ваша лошадь? – неожиданно спросила она.
– Что?
Он не ожидал такого вопроса, и девушка вспыхнула, встретив его удивленный взгляд.
– Ваша лошадь… – смущенно повторила она, чувствуя себя донельзя глупо. – Вы сказали, что вас сбросила лошадь…
– Ах, да.
Он опустил взгляд в чашку и ответил успокоительным тоном:
– Думаю, Эбони уже давно вернулся в конюшню, он весьма умен. Чего нельзя сказать о его хозяине, – грустно добавил гость. – Я думал, я справлюсь… И в принципе все шло отлично, пока проклятая птица не выскочила у него из-под копыт и не напугала беднягу до полусмерти.
– И сколько времени вы лежали… там?
– Я довольно долго был без сознания. Когда пришел в себя, на часах было около пяти. – Он медленно повертел головой, поморщившись от боли, и слегка изменил неудобную позу. – Ваш дом оказался ближе всего. Правда, большую часть пути пришлось ползти, так что дорога заняла некоторое время.
– Послушайте, наверняка есть люди, которые за вас волнуются. – Девушка взглянула на него, пораженная новой мыслью. – Хотите, я им позвоню и скажу, что с вами все в порядке?
– Меня наверняка ищут, – хладнокровно согласился незнакомец. – Но, по-моему, приехала «скорая». – Он был прав: Генриетта тоже услышала шум мотора. – Пусть в больнице этим займутся, а вы не беспокойтесь.
– Но мне совсем не трудно…
– И спасибо вам, Генриетта, – мягко перебил он ее, – за то, что вы стали моим ангелом-хранителем. Я хотел бы вам позвонить, когда с этим, – он указал на раненую ногу, – будет покончено. Может быть, мы вместе где-нибудь пообедаем?
– Нет. – Это прозвучало слишком резко, и Генриетта, чувствуя, как краска заливает ей щеки, в отчаянии попыталась спасти ситуацию. – Нет, большое спасибо, но это совсем не обязательно, – лихорадочно пролепетала она. – Любой другой на моем месте сделал бы то же самое, я ведь всего лишь позвонила… Вы мне ничем не обязаны. – Никто больше не заставит ее делать то, чего она не хочет. Никогда больше она этого не допустит. – Я никуда не выхожу по вечерам.
– Вы хотите сказать, что не ходите на свидания. – Это был не вопрос, а утверждение. – Очень жаль, Генриетта Ноук, – задумчиво проговорил он. – Очень жаль.
– Все в порядке, – жизнерадостно улыбнулась она, подзывая Мерфи, потому что с улицы уже доносились поспешные шаги санитаров. – Я вполне счастлива, спасибо.
– Да мне не вас жаль, – загадочно возразил он, но тут их разговор был прерван: два деловитых санитара уже переносили пострадавшего в машину «Скорой помощи».
Генриетта проводила взглядом крупную фигуру своего нового знакомого. Он вяло помахал ей рукой, его белое напряженное лицо противоречило прощальной улыбке. Генриетта подумала, что он смел и отлично владеет собой. И еще – что она не хочет больше его видеть. Насчет этого не было ни малейших сомнений. В его присутствии слишком беспокойно, слишком… Она попыталась найти определение, но не смогла и только, пожала плечами. Да и какая теперь разница? Инцидент исчерпан, точка.
На следующий день, сразу после ленча, когда Генриетта мыла свою тарелку и миску Мерфи, снаружи раздался шум подъезжающей машины, и вскоре кто-то постучал в дверь.
Еще что? Генриетта поспешно вытерла руки и в сопровождении Мерфи, который следовал за ней по пятам в полной боевой готовности, прошла через холл и открыла.
– Мисс Ноук? – На румяном лице рассыльного, почти скрытого огромным букетом цветов, сияла широкая улыбка.
– Да, но вряд ли это мне… – растерянно начала Генриетта, но тут же сообразила: это дело рук ее вчерашнего посетителя.
Она взяла цветы у мальчика, чья улыбка слегка померкла при виде Мерфи, и, поблагодарив, закрыла дверь.
Букет состоял из сотни с лишним алых роз, дополненных белыми и нежно-желтыми лилиями и ароматными фрезиями. Но больше всего девушку взволновала карточка, которая скрывалась среди цветов: «Я редко смиряюсь с отказом и все еще хочу угостить вас обедом. А до тех пор пусть эти цветы напоминают вам обо мне».
Генриетта застыла над букетом, стараясь не дать разыграться воображению. Он просто ей благодарен, больше ничего. Он попал в беду, и, если бы ее не оказалось дома или она бы не услышала стука в дверь, исход мог бы быть печальным, возможно даже, смертельным.
А если он вздумает снова ее навестить, когда встанет на ноги, или позвонит по телефону, она вежливо, но твердо заверит его, что он просто теряет время. Генриетта утвердительно кивнула головой сама себе и ободряюще улыбнулась Мерфи.
– Все хорошо, малыш. – Девушка опустилась на колени, обняла пса за широкую шею, и большой розовый язык тут же радостно облизал ей лицо. – Мы знаем, что делаем, верно? А что ты скажешь о паре печений, прежде чем мы снова возьмемся за работу, а?
О цветах она позаботится позже. Генриетта поднялась с пола, и ее ласковые карие глаза приобрели холодный блеск. Дням, когда она плясала под дудку мужчины – любого мужчины, – пришел конец. Теперь она ведет самостоятельную жизнь, и, вопреки тому, что мог подумать человек, приславший ей цветы, или кто угодно другой, она получает удовольствие, наслаждается каждой минутой своей независимости и никогда от нее не откажется.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Закончился ноябрь, на смену ему пришел непрерывный хоровод сверкающих льдом заморозков. Генриетте приходилось с утра, еще до того, как она одевалась, зажигать печь в жилых комнатах на первом этаже. Стояли сильные морозы, но дни, проведенные в студии за созданием картин и изделий из керамики, и уютные вечера с ярким огнем камина и с Мерфи, свернувшимся калачиком у ее ног, проходили весьма приятно, и Генриетта была довольна. Вот только…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});