Читать интересную книгу Оглянись, незнакомый прохожий… - Геннадий Степанов

– После-е-е-дний раз и только у нас, проездом заметьте, а-а-ртист акробатического жанра! Граждане, кто сколько сможет, вот в эту кепку, на во-о-осстановление цирка!

Люди и правда начали бросать мелочь в кепку.

– Так, что здесь происходит? – спросил только что подошедший милиционер.

– Да вот репетируем, товарищ начальник. Так сказать, решили показать свои таланты иностранным студентам из университета имени Патриса Лумумбы, – вещал остряк.

– А деньги как приходовать будете? – не унимался государев служащий.

– А деньги отправим в Фонд свободы Анжелы Дэвис.

Милиционер, удовлетворенный такими ответами, подошел ко мне.

– Где так кувыркаться научился?

– В школьную секцию ходил по акробатике.

– А я ведь тебя, парень, на сцене видел. Вы с братом выступали: «Акробаты-эксцентрики».

– Было дело, – буркнул я и побежал вверх по ступеням в водоворот комсомольских кабинетов и красивых комсомолочек-инструкторш.

Обратившись в секретариат, я узнал, что мне надо подождать десять минут и что ко мне подойдет товарищ Солнцева, и что вот эта самая товарищ Солнцева все мне объяснит и куда надо проводит. Я сел на стул и мои мозги, привыкшие мечтать в любой удобной ситуации, начали воспроизводить свою продукцию. Мне подумалось: вот щас выйдет наикрасивейшая товарищ Солнцева в ужасно коротенькой юбочке и почему-то в пионерском галстуке. Ой, скажет она, а я за вами в окно наблюдала, как вы кувыркались. Это было так мило! И тут она задает мне дурацкий вопрос: А что вы делаете сегодня вечером?

– Я вам должен задать этот вопрос а не вы мне! – и это все в моих мыслях.

– Посмотрите на него, умник нашелся, он меня еще учить будет! – этот возглас прозвучал уже наяву и в стороне, и я невольно повернул голову туда.

Из кабинета выскочила неимоверно красивенькая девчушка. Как мне показалось, ей всего-то лет четырнадцать было. Ужасно бойкая и подвижная, она, по-видимому, компенсировала этим свой маленький росточек и ужасно молодую, прямо таки детскую внешность.

Обернувшись еще раз и крикнув куда-то в открытую дверь кабинета «Учи свою жену щи варить!», она, довольная собою, зашагала в конец коридора. Секретарша мне, размечтавшемуся: – Вон же она пошла! Догоняй скорей! Солнцева ваша.

Я рванул с места и на бегу думал, почему моя Солнцева, с какой это стати – эта пигалица Солнцева и вдруг моя? Моему удивлению не было предела, когда, догнав ее в конце коридора и еще не успев даже представиться, я услышал: – Значит так. Сейчас вы пойдете в бухгалтерию, там вас уже ждут, получите командировочные. Путевку я вам не дам. И не спорьте, спорить он мне тут будет. (Хоть я не проронил и ни слова). Я путевку дам только в одном случае, если ты поедешь с группой. Она почему-то резко перешла на ты. Вдруг она резко остановилась и, повернувшись ко мне, пискнула: – Ну, что молчишь?

– Да вот думаю.

– О чем это, интересно?

– Думаю, где же у тебя шило-то спрятано?

– Нет у меня никакого шила. Если вам надо, тут недалеко хозтовары, купите сами, – перешла она опять на вы. Моего дебильного юмора она не поняла.

– Ну, тогда покедава, любовь моя! – давясь от смеха, сказал я и поспешил в бухгалтерию. Товарищ Солнцева стояла в такой растерянности, что огромные глазищи ее хлопали, как две красивенькие бабочки.

Зайдя в бухгалтерию без стука, – смею заметить, стучаться туда бесполезно, вам никто никогда не ответит, – я застал такую картину. В полной тишине в кабинете сидели четыре тетки далеко не комсомольского возраста. Столы располагались в виде четырехугольника, где в центре стоял огромный розан, усыпанный цветками, видно, в знак благодарности к теткам, поливавшим его сверхрегулярно. Дамы сидели лицами друг к другу и сосредоточенно вглядывались в свои какие-то бухгалтерские катехизисы с таким интересом, будто в них описывался любовный роман с продолжением. Я нарочито покашлял. Никто на меня внимания не обратил. Я еще раз, но уже громче кашлянул. Одна из женщин, не глядя на меня, спросила: Что, простыл? А еще на целину собрался. О-О-споди, и до чего же хлипкая нынче молодежь пошла! На вот тут распишись!

Я поставил закорючку, и тетка мне отвалила командировочных аж целых девять рублей и тридцать одну копейку.

– Свободен. Иди лечись.

Тетка не без юмора, подумал я, выходя из этого царства дебитов с кредитами, где царствовал над всем годовой отчет.

Уходя из обкома, я крутил головой по сторонам, в надежде еще раз увидеть красоту небесную товарища Солнцевой и только когда поднял голову – в окне на третьем этаже я ее увидел. Она улыбнулась и помахала мне рукой.

Через сорок минут я уже трясся в замусоренной электричке по направлению к Москве и навстречу дальнейшим приключениям.

Глава 4

В вагоне было ужасно душно и глаза щипало от дыма, просачивавшегося даже невзирая на закрытые окна. Повсюду валялись обрывки газет и было как-то неуютно. Народу было не много, но все диваны были заняты. Я смотрел в окно, но практически ничего видно не было. Повсюду дым, дым, только кое-где высвечивались всполохи огня – это по обочинам дороги горели лесопосадки и сухая трава. Повсюду стояли пожарные машины, бульдозеры и даже танки. Это военные нагнали солдатиков для тушения пожаров.

Я сидел с краю. У окна, тяжело дыша и поминутно вытирая пот носовым платком, сидела толстая тетка. Она приговаривала:

– От, че делаца, от, че делаца, а? Нет, ты глянь, че делаца-то, а?

Между нами сидела красивая девчонка лет семнадцати-восемнадцати. Она сидела, молча и старательно держа осанку, читала какую-то книжицу. От нее приятно пахло духами. Молодость брала свое и мне ужасно захотелось с ней заговорить. Я мучительно искал повод или тему для разговора. Наконец я выдавил из себя:

– Про шпионов?

– Что?

– Книжка про шпионов, говорю?

– Фи! Вот еще! Я такую ерунду не читаю! – Девица, манерно вскинув голову и не без интереса, глянула на меня.

– Тогда про что там пишут? – я занервничал, видя, что на ее лице появилось нечто вроде насмешки.

– Вам не все равно? – девица снова уткнулась в свое чтиво.

Вот зануда, подумал я, и из вредности уже продолжал приставать:

– Небось, про любовь-морковь читаешь?

– А мы уже на ты? – съязвила она.

– Думаю, пора уже. Ехать-то нам долго еще вместе.

Девица встала и пересела на соседний диван, где только что освободилось местечко. Какой-то мужик с корзиной побежал к выходу, освободив место, и девушка теперь соседствовала с парнем лет тридцати и теткой какого-то старорежимного, что ли, вида. Тетка была, видно, мать этого парня. Она постоянно говорила, обращаясь к нему:

– Вадим, скоро приедем. Но я прошу тебя. Умоляю, держи себя в руках.

Парень молчал и только часто вытирал очки о кончик галстука, стягивавшего его шею, невзирая на изнурительную жару.

– Вадим, помни – он твой отец. Будь с ним деликатен, – наставляла тетка.

Тут электричка на минуту остановилась. Началось хождение туда-сюда и еще через минуту все расселись. Мы снова поехали. На место девицы, то есть рядом со мной, плюхнулся невысокий коренастый мужичонка со стойким запахом свежака, выпитого, видно, только что на полустанке. В обеих руках он держал по мороженому. Одет он был весьма колоритно. Тут, я думаю, имеет смысл описать этого субъекта, ибо он сыграет роль в моей дальнейшей судьбе. На голое тело у него была надета зоновская куртка-спецовка. Она была расстегнута, и было видно, что тело мужика все расписано наколками. Можно было их читать и рассматривать всю дорогу, и газет не надо. На голове у него почему-то была нахлобучена цигейковая зимняя шапка. Поймав мой взгляд, он заулыбался, открыв рот и сияя целым рядом нержавеющих и рандолевых зубов.

– А у меня башка всегда мерзнет. Боря Бодунов.

– Что? – не понял я.

– Зовут меня так – Борис Бодунов. Слышал про Бориса Годунова? Ну вот, а я Борис Бодунов. Но ты зови меня Валька. Меня на зоне все Валькой звали.

– А почему так?

– А знаю и молчу и потихоньку… – мужичек заржал и протянул мне мороженое.

– На вот ешь и помни Вальку Бодунова, – мужик опять засмеялся.

Я глянул на его руки, не видавшие мыла и чистой воды, и отказался. Тогда этот самый Валька Бодунов стал приставать к девчонке, читающей книжку и угощать ее мороженым. К моему удивлению, она мороженое взяла и как-то ехидно глянула на меня.

Тут в тамбуре послышался шум, и когда двери раздвинулись, в вагон ввалились трое пьяных парней. Двое были здоровенные и похожие друг на друга. Третий, наоборот, маленький, сутулый и неимоверно худого телосложения.

Один вытащил из-за пазухи бутылку водки и какой-то замызганный раздвижной стаканчик. Первый стакан достался худенькому: он выдохнул и, окидывая взглядом, чем бы закусить, увидел мороженое у девушки в руках. Он резко опрокинул в себя стакан и, схватив девушку за руку, рванул ее на себя, откусил кусок мороженого и неприятно захохотал.

– Мужчина, вы что, того? Совсем ку-ку? – девица от гнева покрылась красными пятнами, крутя пальцем у виска.