— Дай-ка попробовать, — перегнувшись через неё, сказал Вася и вцепился зубами в оставшуюся часть бутерброда, которую она продолжала держать в руке.
— Надо всем пробовать, пока ещё есть что, — подхватила его старшая сестра.
И внимание с всё ещё красного от натуги лица Дарьи перешло к представленным на столе яствам.
К счастью, больше ничего особенного во время обеда не произошло.
Мыть посуду гостям госпожа Ламанова не позволяла, что Дарья и уяснила ещё с первого раза. Её помощь в уборке заключалась в том, чтобы пустую посуду отнести в мойку, а то, что осталось надкусанным или размазанным по тарелкам, выкинуть в мусорное ведро вместе с использованными салфетками, и она никогда не участвовала в традиционной сценке № 1.
— Можно я хотя бы посуду в благодарность за обед помою? А то мне так неудобно, — заламывала руки Олеся.
— Не нужно, Лесенька. Я вас провожу и сама помою.
— Спасибо, тётя Наташа! Для меня суббота не суббота, если не съем чего-нибудь из-под вашей руки.
— Скажешь тоже, ничего особенного я не готовлю.
— Но всё вкусно, как у мамы, у меня так никогда не получается.
— Конечно как у мамы, вы же все мне детки считай.
Если на неделе была какая-то важная дата или событие, которое нужно отметить, то бишь выпить несколько рюмочек наливки, Василий и Дарья приезжали на маршрутке, а домой в зависимости от настроения и погоды возвращались либо так же, либо на такси. А если, как бывало чаще всего, пара приезжала на своём авто, то уходила четвёрка гостей вместе, и сначала Вася отвозил домой сестру и подругу.
Как и желание свекрови самой мыть посуду, Даша с первого раза запомнила слова Олеси, что на заднем сиденье её укачивает, но всё равно каждый раз останавливалась у передней двери, открывала, и только потом «вспоминала» и спрашивала, разыгрывая традиционную сценку № 2.
— Ты же хочешь спереди сидеть?
— Да, меня там меньше укачивает.
— Прошу.
И подруга детства/почти сестра садилась рядом с Васей, а Даша размещалась позади с Ларчиком, с которой перебрасывалась ничего не значащими фразами, стараясь не прислушиваться к райскому щебетанию спереди.
Спектакль
А когда машина останавливалась у дома Олеси, проживающей с Ларисой, начиналась не очередная сценка, а целый спектакль. Разыгрывали его через раз, и повторялся только костяк сюжета: Леся озвучивала просьбу, Вася поднимался с ними в квартиру, проводил там от 30 секунд — до 20 минут и возвращался к жене. Не то чтобы Даше было нельзя идти со всеми, но оставаясь в машине, она давала сигнал, что Вася поднимается не на длительные посиделки, а на несколько мгновений. К сожалению, этот сигнал иногда давал сбой, дважды ей пришлось пересаживаться на водительское место и, не имея прав, переставлять машину подальше от подъезда, чтобы освободить место законным жильцам-автовладельцам.
Если Наталья Васильевна Ламанова всучивала пакет с чем-то тяжёлым вроде банок с консервацией или бутылок с домашним компотом, то нужно было помочь его донести, подняв на третий этаж пятиэтажки без лифта, а в других случаях нужна была сугубо мужская помощь по хозяйству.
Даша не высказывала ничего против этой помощи, после первой же неудачной попытки. То есть сама попытка была успешной, она придумала какую-то ерунду, из-за которой ей срочно нужно домой, и, высадив девушек у подъезда, они сразу уехали. Но через два дня Вася вечером мимоходом проронил, что задержался на час не из-за работы, а потому что ездил к сестре и Лесе по просьбе последней, чтобы помочь с перестановкой. После чего его заставили выпить кофе и перекусить, чтобы «восстановить силы».
И Даша даже мысленно не могла воскликнуть: «Ну что за бредятина?!», ведь перестановка действительно имеет место быть.
Тяга к этому действу была знакома всем Ламановым. Мать семейства каждые полгода передвигала мелкую технику, меняя местами чайник, микроволновку и тостер, обеденный стол раз в год передвигался на полметра к окну и обратно, а мягкое кресло и этажерка с цветами курсировали из одного угла комнаты в другой в зависимости от её настроения. А Вася каждые несколько недель двигал диван на злосчастных 15 сантиметров туда — обратно в поисках идеального расположения для просмотра плазмы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Перестановки случались раз в три месяца, после этого Васю сердечно благодарили, предлагали угощение, а может, ещё и разминали натруженные мышцы, чуть ли не силой стягивая с него футболку, чтобы облапить своими «дружескими/почти сестринскими» руками тело чужого мужа. Сама Дарья этого не видела, и сомнительно, что Вася бы это позволил, но от некоторых «подруг» и не такое ожидать можно.
«Так ходи вместе с ним!» — могли бы дать ей логичный и самый очевидный совет, если бы она вдруг поделилась с кем-то проблемой. Но, во-первых, девушка предпочитала не распространяться о своих печатях, переживая и справляясь со всем самостоятельно, а во-вторых, если бы и нашлись непрошенные советчики, прознавшие о её обстоятельствах, то они были бы высокомерно проигнорированы.
Вариант совместного посещение двух подруг Дашей был отклонён через полтора месяца таких визитов, так как после Васиной помощи их в обязательном порядке вынуждали пить кофе, обосновать отказ было затруднительно, ведь в машине их никто не ждал, и спешить было как бы некуда. Кофе Олеся готовила по всем правилам: варила в турке и подавала в маленьких чашечках из сервиза, после чего вкус и запах этого отвратительно горького и обжигающе крепкого напитка оставался с Дарьей до утра следующего дня, сколько бы она не чистила зубы.
«Психологический барьер, — поставила сама себе диагноз Даша, не являющаяся кофейной душой, но и не испытывающая отвращение к бодрящему напитку, приготовленному кем-либо кроме подруги детства Ламановых. — Лучше одной сидеть в машине, чем портить себе настроение наверху!» — приняла она однажды решение и один-два раза в месяц ждала мужа в машине.
Если представить, что мы мало того что не одни в этой вселенной, а ещё и самые примитивные её представители, которые являются чем-то вроде муравьиной фермы или героями развлекательной передачи по примеру научно-популярных программ о дикой природе, где скрытыми камерами снимается жизнь животных в естественной среде обитания, а в нашем случае высшим разумам показывают хитросплетения короткой жизни представителей рода человеческого, то поведение персонажа Дарьи могло бы вызвать у стороннего наблюдателя недоумение.
Приходить на обед к той, кто тебе совсем не рада?
Пассивно наблюдать за тем, как «подруга детства» обхаживает мужа?
Сносить всё это молча и не высказывать претензий мужу?
Она строит из себя жертву! — провозгласит высший разум и этим докажет, что не настолько уж он и умён. То есть может и разумен, но не отличается сообразительностью в сфере чувств и эмоций.
Дарья Александровна второй год как Ламанова не страдала от ежедневных нападок, не находилась под постоянным гнётом со стороны тех, кто должен её любить и поддерживать, не была бесправной приживалой в чудом доме, от безвыходности вынужденной терпеть скотское отношение.
Она не выбрала для себя осознано роль жертвы и не имела мазохистских наклонностей, но всё же в некотором роде она была чудачкой. Ведь находясь ещё в достаточно молодом возрасте, умела владеть собой и идти на компромиссы.
Даша раз в неделю вместе с мужем ездила к его родителям, делила с ними пусть и ужасно жирный, но вкусный обед, слушала и поддакивала в нужный момент, когда ей что-то говорили, поддерживала приятельские отношения с Ларисой и была вежлива с Олесей.
«Владимирович и Ларчик меня приняли — уже хорошо, ведь нет закона, по которому семья мужа должна обожать невестку, — спустя полгода попыток заслужить расположение свекрови приняла как данность Даша. — Пару часов в неделю проявить уважение и терпение — не большая плата за Васино спокойствие. Обязанность жены — заботиться о муже, я свой долг выполняю, а набиваться в лучшие подружки к его матери необязательно».