Так супруги Ламановы младшие и оказались в кабинете врача.
Даша с первой минуты поняла, что имела в виду Лариса, сказав, что подруга нуждается в сопровождении. Олеся вела себя не соответствующе своему положению и возрасту. Не желай она рожать, то могла бы, никому не рассказывая, сделать аборт. Или рассказать, выплеснув переживания, и всё равно его сделать. Она же производила впечатление растерянной четырнадцатилетней девчонки, которую волнует не развитие в ней новой жизни, а то, что она занималась сексом, и об этом стало известно. Из-за молчаливости и некой безучастности Леси, Даша и Вася производили впечатление чересчур заинтересованных личностей. И этому было простое объяснение: хоть они и знали, откуда берутся дети, это не мешало им удивляться тем, как практически из ничего, появляется сгусток клеток, который впоследствии станет живым человечком и займёт своё место за обеденным столом дружной семьи Ламановых. А так как пара толком ничего о состоянии Олеси сказать не могла, то забросала тётеньку доктора столькими вопросами и уточнениями о рекомендациях для пациентки, что она, обозначив примерный срок беременности 6–8 недель и сказав, чтобы будущая мама встала на учёт и сдала анализы, дважды повторила, что в следующий раз нужно будет прийти только тогда, когда ей назначат, и лучше сделать это одной или с отцом ребёнка, но без группы поддержки.
От гипса Наталья Васильевна избавилась, субботние обеды вернулись, Вася больше не видел необходимость заезжать после работы к матери, и Даше перестала навещать скучающую женщину.
Но это не значит, что всё вернулась на круги своя.
Меню еженедельной совместной трапезы немного изменилось, став менее жирным, ведь: «Лесеньке нужно больше витаминов», а ещё Иван Владимирович продолжил раз в неделю звонить невестке. Больше он не просил посидеть с женой, пока его не будет, а просто рассказывал о чём-нибудь интересном, что не упоминалось на субботних посиделках, ведь свекровь рулила темами застольных бесед.
Благодаря этим телефонным разговорам Дарья узнала историю семьи Ламановых с мужской стороны.
Например, то, что фабрику Иван Владимирович продал в начале кризиса 2008, после того как пять лет с большим трудом продержался один, ведь вынужден был выкупить у компаньона его долю, так как Павел ушёл из семьи к другой женщине и решил переехать, оборвав все старые связи и начав жизнь с чистого листа. На этот самый чистый лист Олесиному отцу потребовались средства, и мужчина прямо поставил Ламанова перед фактом: либо он продаст свою часть кому-то на стороне, либо в течение года Иван перечислит ему энную сумму и станет единоличным владельцем их предприятия. Взяв кредит, мужчина расплатился с Павлом, смог удержаться на плаву, но ни о каком расширении уже не могло идти речи. Поэтому, получив интересное предложение, он согласился и из владельца небольшой фабрики стал одним из акционеров завода. После Иван Владимирович на полученные деньги выкупил несколько ещё строящихся боксов, разбросанных по городу, и теперь имел пассивный доход как арендодатель гаражей и складских помещений.
В общем, большой занятости у мужчины последние годы не было, четыре контрольных созвона, пара встреч для решения возникших вопросов, и игра в настольный теннис — вот и всё недельное расписание шестидесяти двухлетнего мужа Натальи Васильевны.
Рассказывал свёкор не только о себе, но и человеке, который особенно интересен Даше, то есть своём сыне.
Когда Вася в шестнадцать объявил о своём желании найти подработку, его отец воспользовался связями и пристроил сына на тот самый завод, увеличившийся за счёт покупки его фабрики. В восемнадцать сын довёл мать до слёз своим заявлением, что прежде чем пойти учиться, он отслужит. Его брошенное: «Всего лишь год» — заставило её биться в истерике, особенно когда он обмолвился, что вызвано это намерение не патриотизмом, а желанием не отставать от лучшего друга.
Всё это Дарья знала, но без интересных подробностей, вроде того, как свекровь пыталась втайне купить сыну «белый билет», чуть не отдав деньги аферистам, или что в армию муж пошёл за компанию с Димой Троицким, парнем, мягко говоря, специфическим, но всё равно являющимся другом их семьи. Он сам себя им назначил, смахнув скупую пьяную слезу на их с Васей свадьбе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так прошёл ещё один месяц, а информацией о будущем папе Олеся не делилась.
О сроках
Снова суббота и обед у Ламановых старших.
В этот раз Вася с Дашей приехали на пятнадцать минут раньше и поплатились тем, что Наталья Васильевна отправила сына за Ларчиком и Лесей, а невестке доверила почистить варёные яйца для салата.
Даша попыталась завести беседу о приближающихся новогодних праздниках, спросив, будет ли это блюдо на праздничном столе, но свекровь отбрила предложенную тему, буркнув, что до это ещё три недели, и заговорила совсем о другом.
— Ты к детям не готова, — вдруг категорично выдала она, будто Даша спрашивала её мнение по этому вопросу. — Тебе ещё созреть нужно и многому научиться. А Олеся постарше и посерьёзней, но у неё мужа нет, — сокрушалась свекровь.
«Раз она такая серьёзная, что ж её Вася, а не будущий папа на машине катает? Скорей бы они уже приехали, а то, если сравнения продолжаться, я что-нибудь ляпну».
— Что молчишь и глазами хлопаешь? Так и случается, когда не нужно, бросишь взгляд на мужской агрегат — и уже беременна, а когда в браке и оба этого хотите — годы стараться приходится.
«Это горечь в голосе? Пример из собственного опыта? Надо что-то сказать. Чёрт, ничего умного в голову не приходит!»
— У Вас замечательные дети.
«Кому я это рассказываю? Она рядом с Васяткой как у Христа за пазухой, ей не понять».
— Знаю, я же их такими воспитала.
Даша не сдержала выдох облегчения от того, что в кухню вошёл Иван Владимирович. Свекровь, переключившись на него, стала позорить мужа за то, что он купил вчерашний батон.
Сегодня Наталья Васильевна была в ударе. Кусала мужа, поучала Олесю, что та должна думать только о себе и здоровье будущего ребёнка, и следила за тем, как едят салат, к которому приложила руку невестка.
После обеда женщина захотела посмотреть, какие костюмы они с Оксаной вместе шили для дочерей на праздники.
Даша не так давно уже просматривала с ней все фотоальбомы, поэтому вызвалась приготовить чай к пирогу с маком, пока остальные, разместившись на диване, разглядывали фотографии и, перебивая друг друга, вспоминали обстоятельства, при которых сделаны кадры.
— Всем чёрный? — уточнила девушка, когда вскипел чайник.
— Нам с Лесей ромашковый напиток, — ответила свекровь. — Он в зелёной пачке.
— А мне чёрный и самый крепкий, прям два пакетика залей, а то тошнит от запаха травяной фигни, которую Олеся дома пьёт.
— Может, тогда кофе?
— А ты бы тоже попробовала, полезней кофе будет, — одновременно сказали Дарья и Наталья.
— Я из чувства солидарности кофе пить перестала, — ответила Лариса.
Когда чай был разлит по чашкам из чайного сервиза и с блюдцами подан к столу, Наталья Васильевна, Вася, Ларчик и Леся всё ещё смотрели фотографии.
Дарья могла бы проявить инициативу, перенеся чай и тарелку с пирогом на журнальный столик, чтобы они, не отвлекаясь от процесса, могли почаёвничать, но она не добившись ничего своим объявлением: «Всё готово», устроилась за столом в гордом одиночестве.
Правда, мужская часть Ламановых так явно игнорировать её не хотела. Вася, поймав взгляд жены, состроил замученную мину, указав головой на мать, и беззвучно, но выразительно попросил: «Пять минут», а его отец и вовсе встал с дивана и присоединился к ней.
— Ты не обижайся, что сейчас всё внимание на Олеське, — попросил он. — У Наташи вторая беременность тяжёлой была, гормоны в голову били так, что она только и делала, что ужасы придумывала и нас мучила, после подуспокоилась…
— А что за ужасы? — поинтересовалась Даша, зная, что свёкор её любопытство воспримет нормально.