тень впечатляющих размеров. Она прижала загубник к моему рту и сильно стиснула мне руку. Ее суровый и властный взгляд вернул меня к реальности. Тени не хватит сил надолго – она не принадлежала дайверу и не имела снаряжения. В конце концов я ее опознал. Иван. Он любезно доставил меня на своей лодке в море, ни о чем не спросив и не требуя объяснений. Он доверял мне. “Хочешь погружаться в одиночку, твое дело. Если ты сам не понимаешь, что делаешь, никто другой тебе это не растолкует”. Достаточно было его появления под водой, чтобы головокружение отступило. Равновесие восстановилось. Ноги пришли в движение. Жизнь возвращалась в мое тело. Иван еще раз проверил, чтобы убедиться, что я больше не буду делать глупости. Вместо ответа я энергичнее задвигал ластами и вытолкнул его к воздуху, которого, останься я неподвижным, ему скоро не хватит. Я тоже начал медленно всплывать; возвращались привычные рефлексы. Сквозь толщу воды я следил за лицом Ивана. Я цеплялся за него. Когда моя голова поднялась над водой, я сообразил, что маска наполнилась слезами. Я вцепился в борт, Иван подхватил меня и, приложив все силы, втащил к себе. Я рухнул на дно лодки и начал извиваться, стараясь освободиться от экипировки, а Иван, все так же молча, мне помогал. Если бы я сумел, то разодрал бы гидрокостюм – внутри второй шкуры я задыхался. Мне удалось высвободить туловище, и воздух и солнце, попавшие на кожу, принесли мне небольшое облегчение. Я подполз к борту лодки, наклонился над водой и стал неотрывно вглядываться в дно, которое притягивало и гипнотизировало меня. И тогда я испугался. Испугался впервые. Этот страх был несравним с паническими атаками, знакомыми всем ныряльщикам. Он был глубже и гораздо опаснее. И был мне незнаком. Вдруг живот свело ужасным спазмом. Рвота долго не останавливалась. Я выблевывал свою слабость и гнев.
– Тебе известно, Гари, что я люблю адреналин, – спокойно произнес Иван, после чего взорвался. – Но черт тебя подери! Что ты там под водой устроил? Блин! Ты же чуть не загнулся!
И ты вместе со мной…
– Отвези меня на берег, Иван, пожалуйста…
Я отступил от борта и свернулся клубком на полу надувной лодки, ощущая на себе тяжесть озабоченного взгляда моего спасителя. Мое молчание раздосадовало его, он вздохнул и прибавил скорость. Мы были далеко за коралловым рифом. Брызги падали мне на лицо, на тело, и вода как будто сдирала с меня кожу.
Когда Иван пришвартовался к понтону, я вскочил, недоумевая, откуда во мне такой прилив энергии. Он тоже поднялся и положил руку мне на плечо:
– Тебе, похоже, стоит показаться врачу, Гари.
– Ни к чему это…
Я обернулся к нему: он был искренне обеспокоен.
– Извини за это недоразумение…
Он протянул мне руку, и я пожал ее, не отводя от него глаз.
– Не волнуйся, я никому не скажу, – успокоил он меня.
Я только благодарно кивнул, потому что был не в состоянии вымолвить ни слова. Не в состоянии объяснить ему, что я, возможно, только что все потерял. Свою работу. Веру в себя. Свою жизнь. Я отпустил его руку и ушел.
2
Гари
Я мечтал об одном: закрыться в своем домике и попробовать разобраться в сегодняшнем инциденте. А как еще назвать то, что стряслось? Босиком, в костюме, расстегнутом до бедер, я пересек понтон. Выйдя на пляж, я вспомнил, что оставил в лодке Ивана снаряжение. Без него я был как будто голым. Голым и обессиленным, и потому не пошел за ним. Я брел по пляжу Эрмитаж, глядя вдаль, не обращая внимания на встречных, которые здоровались со мной, глухой к кипению своего разума. Я боялся свалиться прямо на людях, на виду у чужих, на виду у Ивана, который, вне всякого сомнения, продолжал наблюдать за мной. Мне нравился этот парень, и я хотел верить, что это взаимно. Подумаю о нем позже и, главное, поблагодарю как следует. В данный момент это было неосуществимо, слишком я был растерян. Как долго продлится это состояние? Поборю ли я слабость? Я считал себя более сильным, ведь прошло уже много времени.
– Гари?
Я немного замедлил движение, по голосу узнав Луизу.
– Я искала тебя, чтобы окончательно решить насчет послезавтра. У тебя найдется пара минут?
– Нет! – с трудом выдавил я.
Собственный грубый и хриплый голос удивил меня, он совсем не походил на мой обычный. Наверное, он поразил и Луизу, поскольку она схватила меня за руку, намереваясь удержать, пока я шел мимо нее, не поднимая головы. Выбора не было, поэтому я резко остановился и уставился на ее руку, лежащую на моей, борясь с дрожью отвращения, которое вызвал у меня контакт с ее кожей. Рот наполнился вкусом желчи.
– Гари, нам надо поговорить. Ты вчера практически сбежал.
– Зачем? – резко спросил я, напрягая все силы, чтобы заставить себя посмотреть на ее лицо, ее тело. – Почему ты обратилась ко мне?
– Я тебе уже отвечала. Потому что ты – лучший…
Она обеспокоенно нахмурилась:
– Что с тобой? Ты выглядишь жутко.
– Любишь ты сказать что-нибудь приятное…
Она вглядывалась в меня со все большим подозрением:
– Какие-то проблемы под водой? Ты должен со мной поделиться…
– У меня никогда не было проблем под водой, ты что, забыла? Я просто сейчас занят, вот и все. Встретимся послезавтра на лодке. Я все подготовлю, положись на меня.
Я высвободил руку, наверное, несколько грубовато, и ускорил шаг, стремясь уйти от ее вопросов, да и просто от нее. От нее и от того, что она олицетворяла.
Немного погодя я открыл дверь хижины, где жил в каждый свой приезд на Реюньон. Я пробыл здесь уже три месяца. Пожалуй, слишком долго. Я дважды повернул ключ, запираясь, чего никогда не делал: я жил с открытыми дверьми – в комнате практически ничего не было, только холодильник и матрас. Я задернул то, что служило занавесками, так как нуждался в темноте и хотел дать всем понять: я прошу оставить меня в покое. Одиночество было мне необходимо.
Я стянул с себя свою вторую кожу. Когда я избавился от гидрокостюма, у меня все заболело. Сколько лет я ношу защитную оболочку? Я содрал жизненно важный орган, лоскуты себя самого. И то же самое с пленкой соли, которая смывалась душем. Она сама собой исчезала, как если бы моя кожа ее отторгала, как если бы она была лишней, словно я дошел до точки невозврата. Эти белые крупинки, въевшиеся в