Читать интересную книгу Записки о Бухарском ханстве - П. Демезон

Приехав в Оренбург, П. И. Демезон с 1 апреля был направлен (Можно примерно установить размер жалованья П. И. Демезона в Неплюевском военном училище: замещавшему его во время поездки в Бухару мулле А. Давлетшину было назначено жалованье 700 руб. в год). И помимо того, с 4 сентября 1831 г. «причислен в Оренбургскую пограничную комиссию переводчиком». Работа переводчиком, как собственно и преподавателем, безусловно позволяла Петру Ивановичу постоянно совершенствовать свои знания восточных языков, восточных обычаев и восточного этикета и помогала ему все время находиться в курсе происходивших на Востоке событий и хорошо в них разбираться.

Этому молодому человеку военный губернатор и решил доверить выполнение задуманной важной дипломатической миссии. Сообщая о своем новом выборе в Петербург, В. А. Перовский рекомендовал П. И. Демезона как «чиновника известного своим усердием, образованностью… имеющего все нужные для сего довольно трудного поручения качества».

Отправляющемуся в далекое и опасное путешествие посланнику была дана секретная инструкция, состоявшая из 25 пунктов, — программа его пребывания в Бухаре. При внимательном изучении этого документа можно понять, что миссия П. И. Демезона являлась органическим звеном в целой цепи дипломатических шагов российского правительства в Средней Азии в XIX в. В. А. Перовский продолжал дело своих предшественников, а в последующем оно было продолжено его преемниками. Так, например, задачи, ставившиеся перед П. И. Демезоном в данной ему инструктивной записке, на наш взгляд, очень схожи с задачами, которые составной частью входили в более обширную программу посольства А. Ф. Негри [11] в Бухару в 1820–1821 гг., и с задачами, ставившимися два года спустя после отправления П. И. Демезона, осенью 1835 г., перед другим оренбургским посланцем И. В. Виткевичем (В. А. Перовский сумел-таки отправить его в Бухару).

П. И. Демезону необходимо было обратить внимание на самые разнообразные предметы — от цен на товары до возможности покупки бумаг двух «убитых бухарцами» англичан, однако первостепенное и основное внимание уделялось вопросам русско-бухарской торговли (в инструктивной записке им отводится очень большое место).

Дорога в Бухару предстояла долгая, да и в самом загадочном ханстве неизвестно что могло подстерегать европейца. Вернее, в какой-то мере известно — всего за несколько лет до поездки Петра Ивановича в Бухарском ханстве находились двое англичан, чиновники Ост-Индской компании, приехавшие туда по заданию английского правительства, Уильям Муркрофт и Джордж Требек. Их нельзя было назвать новичками на Востоке, они хорошо его знали и действовали с большим знанием дела. Но бухарцам они показались все-таки подозрительными, и поэтому англичан отравили. Так считали в России. (В английском издании записок У. Муркрофта и Д. Требека сообщается, что они умерли от лихорадки, причем в разных местах — У. Муркрофт — в Андхое, Д. Требек — в Мазари-Шарифе. Однако в России факт убийства не вызывал сомнений. Не случайно он нашел отражение в инструкции П. И. Демезону (см. Прил.))

Чтобы представить, что должен был чувствовать человек, отправляющийся из России в Бухарский эмират, необходимо мысленно перенестись в те далекие воемена проникнуться сознанием путешественника первой трети девятнадцатого столетия. Бухара… Малоизведанная и потому непонятная. Европейцам думалось, что само время здесь словно бы навсегда остановилось тысячу лет назад И с тех пор ничего не изменилось: жизнь здесь подчинялась тем же древним законам и обычаям. Восток казался словно космосом отгороженным от остального мира. Вот как сформулировал свое основное впечатление от посещения Бухары известный путешественник XIX в. Е. К. Мейендорф: «Мне представлялось, что я перенесен в другой мир». Поездку на Восток в начале второй трети прошлого столетия можно сравнить с полетом на малоизученную планету в наши дни.

Картина смерти Муркрофта и Требека «живо рисовалась» в воображении человека отправляющегося в восточное ханство и, естественно, по словам Демезона он «далек был от того, чтобы строить иллюзии относительно своего положения». Было решено, что для безопасности П. И. Демезон отправится в путь, переодевшись татарским муллой, под именем Мирзы Джафара. Во все время своего путешествия Петр Иванович — Мирза Джафар оставался неузнанным. Правда, по словам И. В. Виткевича, побывавшего в Бухаре два года спустя и встречавшегося с кушбеги [12], тот его «уверял, что они (бухарцы. — Авт.) с самого начала разгадали его и сами над ним шутили». Однако визирь, которому было досадно, что его провели, скорее всего говорил неправду и пытался таким образом поддержать свое достоинство. Иначе вряд ли бы удалось П. И. Демезону, не «правоверному», посещать спокойно мечети и медресе и при том еще оставаться в живых.

Сам Петр Иванович был убежден, что бухарцы не узнали, кто он на самом деле, хотя постоянно за ним следили, буквально за каждым его шагом, и малейшая оплошность с его стороны могла в любой момент стоить жизни. Очень ему помогли два с лишним года работы в училище и в пограничной комиссии — знание языков и обычаев, встречи с восточными людьми, поездки в степь. А в Бухаре оказаться мусульманином-муллой вообще было выгодно, как пишет он сам: «Я не узнал бы многого, если бы меня не считали мусульманином». И совершенно справедливо замечал востоковед П. С. Савельев, что до П. И. Демезона и до его хитрости «ни один путешественник в Среднюю Азию не находился в таких благоприятных обстоятельствах для собрания самых точных сведений о крае». Мирза Джафар рисковал, но и выигрывал — бывал в запретных для немусульманина местах, участвовал в диспутах в медресе, познакомился и встречался с известными людьми города и т. д.

П. И. Демезону было вручено письмо оренбургского военного губернатора, адресованное ханскому кушбеги. Благодаря ему посланник России имел возможность встретиться и познакомиться с этим первым бухарским министром, В письме же В. А. Перовский твердо заявлял, что, «желая устранить все препоны для торговли и свободных дружественных сношений между Россиею и Бухариею», он «готов принять на сей конец решительные меры». Но меры эти должны быть «согласованы с мыслями» кушбеги, и поэтому Перовский вежливо спрашивал, «какие именно распоряжения с нашей стороны», по мнению кушбеги, будут наиболее «полезны».

Для передачи кушбеги П. И. Демезону были вручены также подарки от военного губернатора.

10 ноября 1833 г. из Орска вышел последний осенний караван. Вместе с восточными купцами в Бухару ехал и татарский мулла Мирза Джафар. Хозяином каравана был бухарец Нияз Мухаммед, а его вожатым — опытный казах Альмат (Проводник Альмат, благополучно приведший караван в Бухару и таким образом содействовавший планам русского правительства, был в октябре 1834 г. награжден. В. А. Перовский в письме к председателю Оренбургской пограничной комиссии Г. Ф. Генсу сообщал, что «препровождает серебряную медаль на анненской ленте и саблю» для Альмата).

До Троицка путешественников провожал военный конвой под начальством коменданта Орской крепости подполковника Исаева, а дальше они продвигались уже самостоятельно. О том, как протекал их путь, П. И. Демезон сам очень подробно рассказывает в своем отчете; сохранились также свидетельства купцов, шедших с караваном.

Полтора месяца шли они бесконечными казахстанскими степями, претерпевая холод, снег, болезни (некоторые умерли) и постоянный страх быть разграбленными или убитыми. 29 декабря караван вступил в Бухару.

В пути П. И. Демезон не теряет времени даром и приступает к выполнению порученных ему в инструкции задач — описывает земли, по которым едет, указывает точные места нахождения колодцев, леса или кустарника, необходимых для топлива, способы преодоления рек, сами реки, собирает сведения о народах, населяющих степи.

Прожив в Бухаре четыре месяца, Петр Иванович успел многое сделать. Не раз встречался и беседовал он с бухарским кушбеги, близко познакомился с шейх-уль-исламом [13], с другими ханскими сановниками. Он хорошо успел изучить бухарскую торговлю, военные силы эмирата, город, его быт, нравы его жителей. Уже в апреле 1834 г. в Оренбурге было получено от Демезона письмо, в котором сообщались те первые сведения, какие ему удалось собрать. И на основе этих «новейших» известий В. А. Перовский в мае и позже, в июле, информировал Петербург о состоянии дел в Бухарском ханстве. Два других, более полных отчета, были составлены П. И. Демезоном по его возвращении, 26 июня 1834 г., в Оренбург. Первый из них датируется июлем, а второй — октябрем того же года. Оба отчета приводятся в настоящем издании.

Это деловые документы, официальные отчеты о выполнении агентом поставленных перед ним конкретных задач. Но как же интересно и увлекательно они написаны!.. Это одновременно и «путешествия» и «мемуары». Очень точно замечено было литераторами и историками, что полтора века назад царствование было николаевское, но эпоха была пушкинская. Удивительная это была все-таки эпоха, если иногда и казенные бумаги сочинялись подобным образом.