* * *
Собор Рэйчел совсем не понравился. Когда они вошли через северные ворота, направляясь к главному входу, башенные часы пробили четверть пятого, город уже погружался в сумерки. Тонкие ошметки тумана, что весь день плавали по улицам и закоулкам, обволакивали уличные фонари, окружая их мутноватым желтым сиянием. А потом свет потемнел до иссиня-черного и тьма сделалась столь плотной, что стены собора, к которым нехотя приближалась Рэйчел, были едва различимы — лишь слабое их подобие, намек на высоченную и грозную твердыню. Если на Вествудском лугу, у подножия Черной башни, Рэйчел лишь зябла, то теперь холод пробирал насквозь, безжалостный, неумолимый, и Рэйчел чудилось, будто ее кости обращаются в ледышки. Она дрожала, и сколько ни застегивала свой пуховик, сколь глубоко ни засовывала руки в карманы, набитые фантиками, согреться не удавалось. От холода и недоброго предчувствия Рэйчел едва тащилась, пока и вовсе не замерла на месте, буквально в двух ярдах от входа в собор.
— Что опять? — сердито спросил Николас.
— Нам обязательно туда входить?
— Почему нет? Если уж мы сюда приперлись.
Но Рэйчел медлила. Она не понимала, что с ней творится, но нежелание входить в собор все росло, постепенно мутируя в страх. Николас снова взял ее за руку, но сейчас в этом жесте не было ничего успокаивающего — он тащил ее к дверям.
Секунда, и они переступили порог собора, погруженного во тьму. Точнее, они оказались в маленьком темном притворе и не успели продвинуться дальше, как случилось нечто странное. Они думали, что в этом тесном пространстве они одни, но внезапно и совершенно бесшумно перед ними выросла фигура — вероятно, человек выступил из какого-то темного угла. Его появление было столь неожиданным, а шаги по каменным плитам столь беззвучными, что Рэйчел не сдержалась и вскрикнула.
— Прошу прощения, — сказал человек и наклонился к девочке: — Я тебя напугал?
Мужчина был невысок и внешне довольно необычен: белые, как у альбиноса, волосы, кожа светлая до прозрачности, бровей нет — по крайней мере, Рэйчел их не увидела. Одет он был в бежевый дождевик поверх светло-серого костюма, на шее очень широкий коричневый галстук по моде двадцатипятилетней давности, такие носили в 1970-е.
— Чем могу помочь? — Его дружелюбный тон скорее пугал, чем вызывал доверие. Человек слегка пришепетывал, и Рэйчел подумалось, что он шипит по-змеиному.
— Мы просто хотели осмотреть собор, — ответил Николас.
— В собор уже не пускают. Его закрывают в четыре часа.
Теплая волна облегчения окатила Рэйчел. Им не придется заходить внутрь. Сейчас они повернутся и пойдут домой, к бабушке и дедушке, в относительную безопасность их дома. И ночью Рэйчел не приснится кошмар.
— А-а… — разочарованно протянул Николас. — Ну ладно.
Мужчина потоптался в нерешительности.
— Что ж, давайте, — вдруг улыбнулся он и лукаво подмигнул, — побродите там несколько минут. Двери ведь еще не заперты.
— Правда? Это так любезно с вашей стороны.
— Без проблем, сынок. Если кто спросит, скажите, Тедди разрешил.
— Тедди?
— Тедди Хендерсон. Помощник старосты. Меня здесь все знают. — Дети не двигались с места, не будучи уверены в полномочиях нового знакомца. — Ну же, чего вы ждете?
— Отлично. Спасибо!
В один миг Николас исчез за массивной дверью, оставив Рэйчел перед выбором: последовать за ним или дожидаться его в притворе вместе с глумливо улыбающимся мистером Хендерсоном. Да о чем тут раздумывать? Даже не глянув на страшноватого помощника старосты, Рэйчел глубоко вдохнула и направилась следом за братом.
Снаружи собора было тихо, и в притворе тоже, но стоило ступить в обширное внутреннее пространство, как Рэйчел обволокла тишина абсолютно иного порядка. Всепоглощающая величественная тишина. Затаив дыхание, Рэйчел прислушивалась к ней, впитывала, проникалась ею. Затем шагнула вперед к центральному проходу, и, сколь бы легко и осторожно она ни двигалась, шаги ее звучали неуместно под этими молчаливыми сводами. Она огляделась в поисках Николаса — брата нигде не было. Холод и темнота наседали со всех сторон. Тусклые электрические лампочки отбрасывали слабый свет на мощные стены, а впереди, у самого амвона, в большом подсвечнике мерцала горстка свечей. Но ничто не могло рассеять ощущение беспросветного мрака и неземной тишины. Куда подевался Николас? Рэйчел торопливо двинулась по проходу, беспокойно вертя головой. Он не мог далеко уйти, и, конечно же, она вот-вот его найдет. Девочка была уже у хоров, когда внезапно раздался звук, от которого у нее мурашки побежали по коже, — скрип, протяжный, вибрирующий и жутко громкий. Будто дверь закрылась. Рэйчел развернулась. Что это за дверь? Входная? Неужто мистер Хендерсон запер собор и ушел домой? Неужто один из ее самых тяжких, самых животных страхов — оказаться запертой в четырех стенах, в темноте, на целую ночь, в незнакомом и пустынном помещении — обретает плоть и кровь? Да что же это? Ей хотелось броситься назад, к двери, но ноги приросли к полу. Нерешительность парализовала ее. Слезы брызнули из глаз, и Рэйчел съежилась, охваченная ледяным ужасом.
За спиной послышался шорох, потом приглушенное бормотание. Она резко обернулась, и в тени под хорами ей почудились двое о чем-то беседующих людей. В порыве отчаянной храбрости Рэйчел выкрикнула: «Кто там?» Голоса тотчас смолкли, и один человек вышел из тени. Это был Николас. С огромным трудом Рэйчел подавила радостный вопль. Она кинулась к брату, обняла его. Он положил ей руку на плечо, но его жест отдавал рассеянностью, словно мыслями Николас был где-то далеко. На сестру он не смотрел и, казалось, не замечал, как она льнет к нему. Он высвободился из ее объятий, просто оттолкнув ее, и глянул туда, где только что с кем-то разговаривал; Николас хмурился, как если бы ему сообщили нечто, что его встревожило.
— Где ты был? — спросила Рэйчел с ласковым укором. А когда он не ответил, добавила: — И кто там стоял? С кем ты только что говорил?
— С одной из здешних смотрительниц. — Николас по-прежнему глядел в дальний угол собора. Потом тряхнул головой и тоном одновременно бодрым и нервным сказал: — Идем. Думаю, нам пора. Зря мы сюда явились.
Он устремился к главному входу, Рэйчел бежала за ним вприпрыжку, стараясь не отставать.
— Ник, погоди! Я за тобой не успеваю. Ну пожалуйста!
Дверь в притвор оставалась открытой, но вход в собор, он же выход во внешний мир, был уже заперт.
— Закрыто! — подергав ручку, объявил Николас, хотя это и так было ясно.
— Знаю. Я слышала, как он запирал дверь. Тот человек со странными волосами.
— За мной, — бросил Николас.
Он быстро зашагал обратно, к хорам, и Рэйчел заторопилась следом.
— Куда мы идем? Как мы отсюда выберемся?
— Есть другой выход. Дверца в конце коридора. Та женщина так сказала.
Оглушенная страхом Рэйчел все же уловила нотку паники в голосе брата и окончательно пала духом. Если Николас испугался, значит, дела их по-настоящему плохи.
— Давай найдем ее, — дрожащим голосом предложила Рэйчел. — Она покажет нам, куда идти.
— Я не знаю, где ее искать.
Свечки уже задули, а теперь и вырубили все лампочки резким щелчком, что многократно усиленным эхом прокатился по стенам собора. Детей накрыла тьма. Лишь на северной стороне нефа еле мерцал один-единственный огонек.
— Нам туда, — сказал Николас. — Наверное.
Рэйчел попыталась схватить его за руку, но он уже шагал к нефу. На этот раз ей пришлось бежать со всех ног, чтобы догнать брата. В считанные секунды они достигли маленького арочного прохода, ведущего в узкий коридор с низким потолком, в конце которого имелась дверь, помеченная табличкой «Запасной выход».
— Ффу-у-у… вот она, — выдохнул Николас. — Все нормально.
Рэйчел ступала вслед за ним по тесному коридору, но, прежде чем открыть дверцу, брат прислонился к стене, чтобы отдышаться. Он был явно взволнован.
— Что с тобой? — спросила его сестра. Николас молчал, и, повинуясь смутной догадке, Рэйчел уточнила вопрос: — Та женщина тебе что-то еще рассказала, да? Что?