любила, кого ненавидела. Тысячи раз они звали меня по имени, но мне почему-то не удавалось его расслышать. Как, помня всю свою жизнь, я могла не знать ничего о самой себе? Или эти воспоминания были не мои?
Вместе с личностью забылись и события последних недель. Чужой мир и его уклад, Королевство Тьярна и его законы — я должна была знать их до прихода сюда. А из-за потери памяти я открывала этот город и этот мир заново.
Это чем-то напоминало возвращение в детство. Когда в моей жизни ещё не появились компьютер и мобильный телефон и из развлечений были только книги и телевизор, когда меня обучали простым истинам мироустройства, пока что мне неизвестным, когда обо мне заботились, не оставляли надолго одну и всюду водили за руку.
За окном автомобиля мелькали невысокие ряды домов: разномастные, с выкрашенными в тёплые цвета стенами, они плотно жались друг к другу и сверкали на солнце медными шпилями. Люди на тротуарах выглядели беззаботными и радостными, как на празднике. По правде, ступая по брусчатке этих улочек и аккуратных скверов, сложно было не поддаться витающей здесь атмосфере бесконечного выходного.
Юлиан вяло крутил руль. В приоткрытое окно задувал ветерок и трепал его короткие кудри. Их причудливый цвет напоминал смешанный с пылью песок. Заметив мой взгляд, Юлиан улыбнулся:
— Волнуешься?
— Нет, — я мотнула головой. — А должна?
Юлиан пожал плечами:
— Меня походы к врачам всегда заставляют нервничать.
Я промолчала. Взгляд бродил по салону. Да, пожалуй, я волновалась. Но это волнение было погребено глубоко под ворохом самых разнообразных чувств, разбираться с которыми у меня тогда не было ни сил, ни желания.
— Не переживай, — мягко сказал Юлиан. — Всё будет хорошо.
Напряжение, жгутом стягивавшее мою голову, чуть ослабло. С Юлианом всегда так. Удивительно, как легко он умел успокоить одной простой фразой, одной лишь интонацией в голосе. Наверное, сказывался опыт работы с детьми.
Он говорил, что с сентября, как начнётся учебный год, ему придётся почти всё время проводить в школе. «А значит до конца августа мы решим все твои проблемы». Страшно представить, что произошло бы со мной за эти пять дней, не будь Юлиана рядом. И какую бы выгоду я для него ни представляла, хотелось верить, что он помогал мне от чистого сердца.
Автомобиль остановился. Мы вышли на жаркое солнце, и меня тут же бросило в пот. Воздух был недвижим. Лишь едва заметно дрожал над асфальтом.
Просторный холл клиники встретил нас прохладой каменных стен. Я глубоко вдохнула. Привычно пахло лекарствами и спиртом, но с потолка не светили синеватые медицинские лампы. Нет, как и во всей Тьярне, здесь правил янтарь, и холл был залит тёплым, точно солнечным, светом. Из-за этого несоответствия то немногое, что осталось от моего волнения, отступило. Я проследовала за Юлианом в кабинет.
Доктор, полный лысоватый мужчина средних лет, поприветствовал нас широкой улыбкой и был очень добродушен, хотя, возможно, только в моём присутствии.
— Это честь для меня — оказать помощь страннице, — сказал он первым делом.
После недолгого осмотра и множества вопросов доктор удовлетворённо кивнул и расслабил лежащие на столе руки.
— Физически вы совершенно здоровы, — заключил он. — Никаких признаков травмы нет, и неврологических нарушений я у вас не наблюдаю. Из характера вашей амнезии очевидно, что она психогенная, и со временем память должна полностью восстановиться.
— Вы так в этом уверены.
— Странники часто забывают свой переход в наш мир. Насколько я могу судить, это довольно травмирующий опыт. Однако такая амнезия всегда временная.
— Но я ведь забыла не только переход, а ещё и всю подготовку к нему, — запротестовала я. — И разве это нормально, что моя личность полностью стёрлась? Так не бывает.
— Вы, как я погляжу, знаете об амнезиях больше меня? — нахмурился доктор, но быстро смягчился и покачал головой. Я пристыженно опустила глаза. — Вы правы, ваш случай необычен. Однако, уверен, время всё расставит по местам. Проявите терпение. В конце концов, наш мир полон магии. Хоть я и сомневаюсь, что она могла как-то повлиять на ваш мозг, пока что не будем полностью отметать такую возможность.
— Что вы имеете в виду? — Занервничав, я обернулась на Юлиана и заметила, как он напрягся.
— Ах, нет-нет, мне не стоило этого упоминать, — спохватился доктор, и губы его растянулись в извинительной улыбке. — Запамятовал, что со странниками такого не бывает.
— Но… — я направила на него недоумевающий взгляд, — всё-таки, о чём вы?
Доктор вздохнул.
— Магия, особенно в больших количествах, пагубно влияет на живые организмы. При контакте с живыми тканями она вызывает их минерализацию, в самых разнообразных формах, и часто это приводит к необратимым последствиям и даже смерти. Однако для странников магия безопасна, иначе как бы ваши тела вырабатывали её самостоятельно? Собственно, поэтому, были ли вы в контакте с внешней магией или нет, она никаким образом не могла повредить ваш мозг.
— Это хорошая новость, Марта, — подбодрил Юлиан и опустил ладонь мне на плечо. Её тепло успокаивало.
— Ещё, хочу заметить, ваши суждения о потере личности слишком преувеличены, на мой взгляд, — продолжил доктор. — Подумайте хорошенько, действительно ли вы не помните своих эмоций и чувств? Что насчёт детских воспоминаний?
Я напрягла память, и перед глазами вспыхнул яркий свет, слепящий меня через потолочное окно. Колыбель, маленькая, тянущаяся вверх ладошка. Конечно, я помнила чувства, связанные с этими образами, но затруднялась облечь их в слова. И тут же в памяти всплыли другие эпизоды из детства, живые, больше чем на половину наполненные эмоциями.
— Да, — сорвалось