Довольная улыбка заиграла на губах Рэйчел. За последние годы многое изменилось не только для нее, но и для ее сестры и матери.
Рэйчел едва исполнилось семь лет, когда умер отец, оставив их без средств к существованию. Ее никогда нигде не работавшая мать, не имея близких родственников, способных оказать ей помощь, выбивалась из последних сил, чтобы как-то поддержать их. Каждый день, месяц, год становился борьбой за существование. Им всем, и особенно матери, раньше времени поседевшей и состарившейся, приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы выжить. Именно тогда мечты Рэйчел постепенно стали своим содержанием походить на клятвы покончить с безысходностью, уготованной им жизнью. Вместе с клятвой возникла необходимость, всепоглощающая необходимость изменений, ставшая кровным делом всей ее жизни. Ей хотелось большего, нет, лучшего, лучшей жизни для себя и своей семьи.
И перевернув карту, она обрела эту новую жизнь и добилась успеха, гарантирующего независимость. Теперь она никогда не отступится от этого.
Вновь ощутив затылком какое-то странное покалывание, Рэйчел оставила свои размышления. Склонив голову, она начала вслушиваться, но не в музыку, а в некое подобие пульсирующей энергии, наполнившей помещение. Вибрирующий гул витал по комнате, заглушая обрывки разговоров. Становясь то сильнее, то слабее, он перемещался в различных направлениях. И тут до нее дошло: за ней наблюдают, и не просто рассматривают, а с интересом изучают ее.
Из угла, где для нее поставили стол, она оглядела отделанный позолотой и мрамором зал. Две одинаковые люстры из узорчатого стекла с хрустальными подвесками отбрасывали мягкий свет на гостей в вечерних платьях и смокингах, которых собралось не меньше сотни. Все были заняты друг другом, никто не обращал на нее внимания, словно она тут и не присутствовала. Нет, это не обижало ее. Рэйчел не принадлежала к их миру, да и не хотела этого. И пусть для обеспечения нормального будущего семьи необходимы деньги, ей слишком хорошо известно, как их избыток способен сломать человеку жизнь.
Этот, зачастую полный показного блеска, мир вовсе не для нее. Она нашла свое место в жизни, место вполне надежное и принадлежащее только ей.
Почувствовав, как заныли мышцы спины, Рэйчел насторожилась. Мисс Бастет перестала урчать и, взглянув на нее, тихо мяукнула.
— Ты тоже чувствуешь? — поглаживая кошку, спросила Рэйчел. — Похоже, кто-то очень интересуется нами.
Но кто? Большинство гостей известны Рэйчел, как известно ей и большинство их секретов и тайных помыслов, которыми, однако, она ни за что не стала бы ни с кем делиться. Всякая уважающая себя предсказательница следует выработанному ей самой моральному кодексу. Рэйчел беззаветно привержена этим принципам. Именно они, по ее глубокому убеждению, являются причиной того, что люди, которым есть что скрывать, вполне доверяют ей и ищут у нее совета.
— Не возражаете, если я составлю вам компанию?
Сердце Рэйчел замерло при звуке этого обладающего приятным тембром голоса, прозвучавшего где-то совсем рядом. Она подняла голову и увидела рот мужчины, произнесшего эти слова. На плотно сжатых полных губах играла усмешка. Теплоты во взгляде не наблюдалось, в глазах застыло каменное выражение. Она отметила, что его карие глаза своим цветом весьма напоминают жидкость в окаймленном золотым ободком коньячном бокале, зажатом в его ладони. Густые соломенного цвета волосы были зачесаны назад и волнами ниспадали на накрахмаленный белый воротник рубашки.
На лице была явно заметна скука, в его чертах сквозило выражение какого-то вымученного пренебрежения, которое, как показалось Рэйчел, скорее всего являлось притворным, ибо у нее сложилось впечатление, что за этим холодным безразличием скрывается готовый выплеснуться наружу дикий гнев. Немного тяжелая нижняя челюсть слегка подрагивала — движение малозаметное, но весьма красноречивое. Что-то тревожило его, раздражало. Словно собственное сердцебиение, она ощущала исходившую от него грубость.
Рэйчел никогда прежде не видела этого человека, и потому, как и мисс Бастет, встретила его настороженно, хотя и не без любопытства. Необходимость глубже вникнуть в загадку, чтобы найти правильный ответ, делала любопытство одним из ее серьезных недостатков. Ее мать, Эмили, постоянно предостерегала Рэйчел, что, если та станет совать нос в личную жизнь других, добром для нее это не кончится. Но Рэйчел не унывала. Она превратила дурную наклонность в одно из своих ценных качеств. Любопытство, а также способность чувствовать эмоциональный настрой людей делали Рэйчел одной из лучших в ее ремесле.
Поняв, что он ждет ответа, она кашлянула и указала рукой на пустое кресло.
— Пожалуйста, садитесь.
Под восхищенным взглядом Рэйчел, подобно хищному зверю, грациозным движением он опустился в стоящее напротив нее мягкое кресло с высокой спинкой. Ее взгляд скользнул по его смокингу, безупречный покрой которого подчеркивал все достоинства его ладной мужской фигуры, явно испытывающей в настоящий момент напряжение. Мисс Бастет поднялась и, стараясь не задевать лапами карт, через стол направилась к нему. Примостившись на подлокотнике кресла, она задрала мордочку к лицу незнакомца и принюхалась.
Рэйчел подавила улыбку, заметив, как мужчина от неожиданности отпрянул от кошки. Затем, вопросительно насупив брови, посмотрел на нее. Рэйчел поняла, что ему явно не понравилась привычка мисс Бастет придирчиво разглядывать каждого нового клиента, и решила, что должна что-то сказать.
— У нее такая манера здороваться.
— Ясно.
С улыбкой, мало способствовавшей смягчению сурового выражения его лица, он погладил кошку под подбородком. Мисс Бастет отскочила от него и отвернулась. Раздраженно мяукнув, она уселась подле руки Рэйчел с таким видом, словно не хозяйке, а именно ей предстоит заняться гаданием.
У Рэйчел не осталось времени поразмыслить над столь странным поведением кошки. Она почувствовала необъяснимое волнение, когда пристальный взгляд мужчины скользнул по ней. Уже знакомая предостерегающая дрожь мурашками пробежала по спине. Выходит, это он за ней наблюдал. Зачем? Возможно, хотел, чтобы она погадала ему, но, смущаясь, не сразу решился на это? Он отнюдь не первый мужчина, испытывающий смущение перед ее ремеслом.
— Хотите послушать мои предсказания, мистер?..
— Дермонт, Джексон Дермонт. — Его пристальный взгляд неотступно следил за ней, и Рэйчел стало не по себе. — Это вы мне и скажите: нуждаюсь ли я в предсказаниях?
— Я всего лишь предсказательница, а не экстрасенс.
Ее попытка улыбнуться, чтобы разрядить ставшую вдруг напряженной атмосферу, не возымела успеха. Она вдруг поняла, что, хотя он и одет столь же элегантно, как любой из присутствующих здесь миллионеров, на этом его сходство с ними заканчивается. И дело тут вовсе не в слегка хриплом, низком голосе, а в источаемой им грубой силе, скрываемой за мягкими манерами. Он представлял собой загадку, вызывающую у нее непреодолимое желание разгадать ее.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});