Баллертон поспешно появился в холле.
- А, вот и вы, мой мальчик. Этот молокосос известил меня, - сказал он, повысив голос до резкого трубного звука, - что некто из космоса желает меня видеть. Ну, пошли, сначала выпьем по стаканчику.
Кэллегэн отдал форменный плащ и фуражку высокомерной блондинке и пошел за маленьким пузатым промышленником.
- Мы пойдем в бар иностранцев, - сказал Баллертон. - Бар Членов чересчур уж исключителен. Я, естественно, пользуюсь привилегиями через мой собственный клуб на Денебе V, но предпочитаю компанию иностранцев.
Бар иностранцев был довольно комфортабелен и благодаря присутствию посторонних, приглашенных членами клуба, не имел давящей атмосферы остальной части клуба. Баллертон взял виски, Кэллегэн же остался верен портеру.
- Я принципиально пью местные вина, - заявил Баллертон. - Я очень люблю слигол, когда имею возможность пить его на Альдебаране IV за двадцать пять центов стакан, но платить пять кредиток за один глоток!
- До того, как прийти сюда, я встретился со старым приятелем, вернее сказать, однокашником. Так вот он пил слигол. Возможно, вы слышали что-нибудь о его фирме. Она называется "Забытое искусство".
- Хм... Постойте-ка... Был некий Твайс из Унитед Минерал... У него всегда было больше денег, чем здравого смысла. Он из кожи лез, чтобы достать хлорийский молитвенный коврик, но, как вы понимаете, ни один музей не горел желанием поделиться с ним своими образцами, как и те полдюжины коллекционеров, которые имеют эти коврики. Он мне сказал, что обратился к людям из "Забытого искусства", и теперь у него есть замечательный экземпляр такого коврика. И, если не знать, что последний ковер был выткан по крайней мере пятьсот лет назад, то можно поклясться, что он только что сделан. - Он хихикнул. - И почти сразу же было продано две тысячи акций Унитед минерал.
- Ну, тогда у них есть, чем платить за роскошную выпивку! - рассудил Кэллегэн.
- Кто? Ах, люди из "Забытого искусства"? Если бы им пришлось рассчитывать только на мои деньги, им не на что было бы купить стакан пива.
- Вы не коллекционер, Баллертон, - вмешался один из двух людей, стоящих рядом с миллиардером.
- Нет, Гримшоу, и надеюсь, что никогда не стану.
- А ваш друг?
Кэллегэн засмеялся и покачал головой.
- Собирал марки, когда был мальчиком.
- Вот и продолжайте, - сказал другой.
- А ваша коллекция все еще у вас, Бейкер? - спросил Гримшоу.
- Да. Но я думаю ее продать. Другие интересы, знаете... Что вы скажете, чтобы пойти пообедать, Баллертон? И вы, мистер...
- Кэллегэн, - подсказал Баллертон.
- Да, да. Пошли, Кэллегэн. А затем мы можем пойти посмотреть мой маленький музей.
- Что вы об этом скажете, Кэллегэн? - спросил Баллертон.
- Спасибо. С удовольствием.
У Бейкера был громадный "сперлинг", который вполне мог ходить рейсом Земля-Марс. Там был пилот в расшитой золотом униформе, в такой же щеголял и капитан корабля. В огромной центральной кабине можно было дать бал, а для тех, кто не любил танцы, был хорошо оборудованный бар. Бейкер удобно разместил своих гостей и вышел.
- Ох уж эта коллекция бедняги Бейкера, - смеясь, сказал Гримшоу. Из-за нее он каждый раз проваливается на выборах. Архиепископ очень враждебно относится к ней.
- К маркам? - с удивлением спросил Баллертон.
- Нет, марки он продает. Речь о его "других интересах", как он выразился. О его маленьком музее. Сами увидите. Обратите внимание, что там есть один экспонат, за который я выдал бы чек с непроставленной суммой если бы он согласился ее продать.
Кэллегэн не участвовал в разговоре, предпочитая глядеть в иллюминатор на мир, в котором он так давно не бывал! Но Бейкер летел так высоко, что за облаками и блеском городского освещения ничего нельзя было разглядеть. А наверху были звезды, яркие, немигающие, и их компания, по мнению Кэллегэна, была предпочтительней компании этих толстых людей, от которых за километр несло деньгами. Баллертон был неплохим человеком, и он создал свое состояние не столько торговлей и финансовыми делами, сколько талантами химика и инженера. И он, конечно, не станет, как другие, выкидывать бешеные деньги за тривиальный предмет, вся ценность которого заключается в его редкости.
Кэллегэн и в самом деле собирал марки, но никогда не был настоящим коллекционером. Десятицентовая ванадийская марка с ее очаровательной и изящной гравюрой космического корабля была для него неизмеримо дороже, чем бесценная пятнадцатицентовая черная титакийская, которая была так безобразна.
- Вот и его жилище, - сказал Гримшоу.
- Можно сказать, новая вилла, - заметил Баллертон. - Хотя, в сущности, она не такая уж новая.
- У него многочисленный персонал. Одних только стражников, по крайней мере, две сотни. Кстати, он действительно в них нуждается: там такие сокровища, что даже я способен был бы их украсть.
2.
"Сперлинг" на полной скорости нырнул в пике, и неправильный четырехугольник света стал быстро расти. Кэллегэн, привыкший ко всяким предосторожностям, подумал, что у Бейкера внезапно появилась мания самоубийства. Он встал, собираясь взять управление на себя, но Баллертон заставил его сесть.
- Я слышал об этом Бейкере, что он превосходит всех известных пилотов мира, - сказал он и, иронически улыбаясь, добавил: - По крайней мере, так говорят.
- Он не удержался бы и пяти минут на межзвездных, - проворчал Кэллегэн. - Господи, выйдет ли он из этого пике?
Но Бейкер продолжал пикировать. Когда до земли остались считанные секунды, он приказал повернуть реакторы. Корабль затрясся, пассажиры были вынуждены отпрянуть к стене, бутылки в баре разбились, и их замена стоила, по крайней мере, двухмесячного жалования Кэллегэна. Но сама посадка прошла блестяще. Корабль сел легко, как перышко.
Бейкер, появившись из кабины пилота, выглядел отвратительно веселым.
- Не поломали костей, надеюсь? Ну, Кэллегэн! Такой астронавт, как вы... Я понимаю, что эти двое могли потерять равновесие, но уж вы-то...
- Ваш бар погиб.
- А! Вычистят. Пошли. Я уже проголодался.
Бейкер повел их по великолепным садам мимо сторожевых постов, где несли постоянную стражу люди, машины и огромные собаки, к дому, который был грубым и безобразным, как и его хозяин. У Кэллегэна остались смутные впечатления красного бархата и темного красного дерева, выстроенных вдоль стены старинных доспехов, казавшихся гуманоидными роботами, ожидавшими приказаний. Столовая была небольшая, с дубовыми панелями и балками, освещенными свечами.
- Деревянные детали привезены из старой английской гостиницы, объяснил Бейкер. - Это стоило мне миллион.
Обед был простой, но дорогой. Ничего экзотического, но бифштексы жарились на настоящих древесных углях, а не токами высокой частоты, бургундское, как подумал Кэллегэн, было куплено за высокую цену, а стилтонский сыр, изготовление которого стало теперь почти забытым искусством, стоил так же дорого, как деликатес, привезенный из самой отдаленной планетарной системы Федерации. К сыру был подан портвейн такого богатого и густого цвета, что казалось святотатством его пить, а попробовав - оставить в графине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});