Читать интересную книгу Срочно, секретно... - Валериан Скворцов

Теперь джонки пришли на встречу еще южнее. Конкуренция сулила выгоду: хозяин «Морского цыгана» мог сбавлять выплачиваемую мокенам стоимость фрахта, риск для него становился меньшим.

Только на плоском катере к золоту относились иначе. Его капитан, среднего роста крепыш в шелковой тенниске навыпуск, чтобы прикрывать кобуру, по прозвищу Красный, помахал старику, когда сампан приблизился вплотную. Заскрипела резина кранцев. Мокены сноровисто завели чалки.

Старик глухо кашлянул дважды — сигнал малайцу оставаться на борту «Морского цыгана». Не выдавая тревоги, с улыбкой переломился в поясе, полуприсел и протянул правую руку, придерживая ее локоть левой. Однако на почтительное приветствие ответил не Красный.

Незнакомец был слишком высок для азиата. С вывернутыми ноздрями, веки, оплывшие над глазами, полуоткрытый влажный рот. Рыжие волосы, рамкой подрубленные над сморщенным лбом, свисали на висках, как собачьи уши. Из воротника филиппинской рубашки гуаяберы — в Юго-Восточной Азии она приравнена к смокингу — высовывался серебряный замок на цепочке. Звездный сапфир в кольце, золотые часы на запястье.

Будто краб клешней, захватив ладонь старика, этот человек с хохотком произнес двустишие, которое хозяину «Морского цыгана» полагалось услышать от получателя груза:

На берегу построил дом,В нем занавеска — алая заря...

Потянуло сладковатым таиландским виски «Меконг», самым дешевым в районе. Вбирая в память приметы длинного, как жердь, незнакомца, старик машинально отметил, что тот отбрасывает тень, и понял, что луна очищается от дымки. Утром могло переменить погоду, нагнать волну.

Плачут горы алые вдали.День скончался, не уберегли.

Старик ответил на пароль в стихах. Но что-то менялось в договоренностях, что-то было не так. Хотя джонки приплыли и пароль произнесен, хотя Красный обычно выходил на связь через мокенов, без оглядки доверявших ему, появление «третьего» настораживало. С такими, как этот верзила, хозяин «Морского цыгана» знакомств не водил. Именно потому и не обзаводился ни радиостанцией, ни локатором. Его клиентуре вся эта техника не требовалась, обходились, слава Будде!

Думая так, старик тревожно поглядывал на Красного. У того имелись и радио, и локаторы, и еще кое-что. Водились и деньжата. Правда, не так уж много, но достаточно, чтобы закупать и раздавать рыбакам побережья и мокенам моторы и лекарства, консервированную лапшу, детские игрушки, да и крупинки золота, если мокенам удавалось перехитрить Красного.

Зачалив суда, мокены уселись на корточках. Грубые икры на ногах вспучились, натруженные ручищи свисали плетьми. А на погрузку с сампана в джонки чемоданов, книг и обуви, теннисных мячей и зонтов, скрывавших пакетики с героином, оставались считанные минуты. С таким товаром не задерживаются! Однако, если длинный медлил, значит — уверен в непроницаемости «барьера», который держит патрульные катера за горизонтом.

— Дядюшка Нюан, не так ли? — сказал длинный. — Как ваше здоровье? Я прихватил для вас из Бангкока вот эти нидерландские таблетки...

Хозяин «Морского цыгана», полуголый, униженно скрючился на широком диване катерного кокпита. Утонув в поролоне, обтянутом стеганым хромом, старик завис коричневыми ступнями над ворсистым ковром. Матрос в белоснежной форменке катил из носовой каюты столик с напитками.

Красный стоял у борта лицом к молочно-серому морю. Луна все светлела, тень тянулась к сампану, с надстройки которого наблюдал за всем происходящим малаец. Рулевой так и оставался в рубке, а его жена сидела на корточках, прислонившись головой к штурвалу.

— Мистер Йот, прошу вас, — сказал длинный Красному. И старику:

— Разрешите представиться... Майкл Цзо, земельный и ипотечный банк. А вы думали, я — из таможенного управления? Хо-хо-хо! Виски не желаете?

Говорил он на корявом английском языке.

— Абдуллах! — крикнул Нюан малайцу. — Принеси мой чайник!

Йот вернулся в кокпит. Матрос подкладывал кусочки засахаренной папайи в блюдечко. Цзо налил «Меконг» в стакан. Сапфир сверкал на пальце, пропихивавшем кусок льда.

— У нас пятнадцать-двадцать минут, дядюшка Нюан. Примите таблетки... И к переговорам.

Немного переждав, Цзо продолжал:

— Пароль я назвал. Не должно оставаться сомнений в моем праве принять ваш груз полностью и окончательно. Вы получаете сполна незамедлительно. И еще двадцать тысяч дополнительно за то, что, изменив курс на северо-восток, высадите мистера Йота близ малазийского кордона... скажем, напротив города Чемиланг, обойдя остров Таратау с севера. Южнее, вы знаете, морская граница, а лишние встречи нежелательны. Документы мистера Йота, однако, в полном порядке.

Хозяин «Морского цыгана» почувствовал, как отпускает боль — таблетки и в самом деле оказались пригодными. Но решил сразу не бросаться на деньги. Красный, насколько он знал, появившись в этих водах четыре года назад, только и занимался тем, что гонялся среди островов за такими, как Цзо.

— Если же не соглашусь?

— Тогда «Морского цыгана» поведет мистер Абдуллах. Не так ли, мистер Абдуллах?

— Да, сэр, — отозвался малаец по-английски с сампана.

Помолчали. Старик отхлебнул своего напитка, пожевал чаинку.

— Я расскажу вам притчу, брат Цзо. Мой возраст позволяет мне называть вас так?

— Ну что вы, дядюшка Нюан. Какие церемонии! Хо-хо-хо...

— Однажды в Сайгоне, еще до прихода коммунистов, в гостинице «Ароматные цветы долголетия» три негоцианта играли в покер. Один сказал, что выйдет в туалет, а на самом деле пошел позвонить. Затем второй исчез на короткое время, за ним — третий. Первый вышел, поскольку приказчик донес ему о возможности купить партию масла по дешевой цене. И он ее взял, распорядившись по телефону. Второй закупил бутыли для масла. Но перехитрил третий. Он зафрахтовал судно для перевозки масла в бутылях. Затем они вновь уселись за покер. Это обычная история, но она показывает, как люди, во всем приятные друг другу, вступают в борьбу ради денег. Кто же я из этих троих?

— Вы тот, кто закупил бутыли...

— А как распределяются позиции между вами и братом Йотом, почтенный?

— Это касается только нас с мистером Йотом... И еще, дядюшка Нюан. Конфуций, помнится, говорил ученикам: пока мы молчим — мы единое, а когда говорим — нас уже двое, трое и так далее... Мы должны избегать слухов о нашей сделке.

Старик смотрел на густую воду. Давно не стоял такой штиль. Духота обволакивала тело, подобно распаренному полотенцу, в которое заворачивают клиентов в банях на острове Пхукет. Клочок суши, соединенный с материковым Таиландом мостом, представлялся Нюану средоточием праздной и порочной жизни, где ей предавались такие, как Цзо, люди больших денег и крупных связей. И если один из таких людей предлагал Нюану компаньонство — значит, речь идет о деле, где ни деньги, ни связи не срабатывали. То есть о преступлении, да в таких масштабах, которые не покрывает, а может, и осуждает большая власть. Наверху, старик это представлял, правила игры намного жестче.

— Конфуций сказал также, брат Цзо, что человеческая натура есть смешение добрых и злых побуждений. Добрые внушаются небом, плохие исходят от человека, охваченного страстями и не желающего принести эгоизм в жертву заложенной в нем нравственной чистоте.

И все же, как закончил учитель, человеческая натура в принципе совершенна!

Цзо, похохатывая, глотком допил второй стакан и кивнул. Мокены один за другим прыгнули на борт «Морского цыгана».

Абдуллах, заискивая, принес старику термос с кипятком. Нюан не замечал его. Лицо замкнулось.

Дорогой товар, изъятый из тайников и пачками сложенный в пластиковый мешок с грузилом, полетел за борт. Куплено, оплачено — и владелец вправе распоряжаться им по усмотрению. Как и пустой бутылкой из-под виски, которая булькнула следом.

Цзо протянул пачку банкнотов. Рука не дрожала. Влажный ротик все еще жевал, теперь — кусочки шоколада.

Кто-то нажал на большой палец его ноги, когда старик вернулся на борт «Морского цыгана». Скосив глаза, различил жену рулевого.

— Хозяин, — шепнула женщина, — муж говорит, что ему понравилась сказка, которую ты рассказал малайцу. Про По Куньи, который только и мог оторвать крыло у цикады. Красный, говорит муж, может повторить это. А Абдуллах знал об этой встрече и сказал мужу: становись на первую вахту, второй не будет. Муж думал, что малаец, как всегда, подшучивает над ним...

— Красный! Эй, Красный! — крикнул Нюан и, не дождавшись ответа, снова полез на чужой борт.

Мокены ставили паруса на своих джонках — предчувствовали ветер. На востоке небо заметно желтело. Море тоже светлело, обретало зеленоватый оттенок. И, словно в далекой молодости, хозяина «Морского цыгана» охватило нетерпение: быстрее, солнце!

На мгновение показалось, что вместо предрассветного моря перед ним изумрудные чеки с рисовой рассадой, каналы и протоки, вспухающие в одном дыхании с Меконгом. Голуби и чайки, утки и болотные выпи над дельтой, тяжелый галоп буйволов, вспугнутых подвесным мотором плоскодонки... Разбросанные на полях могилы предков, похожие на осевшие в трясину цементные сампаны без мачт. Родная земля, незабываемая дельта, страна отцов, куда ему, изгнаннику, не вернуться.