Читать интересную книгу Срочно, секретно... - Валериан Скворцов

Последние два года механик был профсоюзным активистом на текстильном комбинате «Таи-Мелон» неподалеку от Бангкока. Пятьдесят тысяч рабочих на комбинате и с соседних предприятий, принадлежащих иностранным или смешанным компаниям, сговаривались потребовать прибавки в семьсот бат к месячной зарплате. Профсоюзного организатора с «Таи-Америкэн» зарезали возле дома. Представитель «Таи-Айрис» исчез. Тридцать тысяч бат обещали за голову механика с «Таи-Мелон». Механик узнал про это от шефа фабричной охраны, не сдержавшего язык под злую руку в словесной перепалке. Может, механик бы выстоял, но отступили товарищи. Вчерашние крестьяне из северо-восточных провинций боялись репрессий и прекратили борьбу.

— Мы будем разорять тех иностранцев, которые выступят против нас. Мы не нарушим справедливости, не тронем невинных... Но надо различать и таких, кто, не беря в руки оружия, нажился и наживается на нашем народе...

— Я предлагаю, — сказал Длинный Боксер, — для тех, кто выдаст тайну братства и наши имена, имена наших родственников, а также для нарушителей дисциплины, каким бы малым ни был проступок, одно наказание — смерть.

— Общую договоренность и круговую поруку вы скрепите контрактом со мной, — сказал Палавек. — Вы получите из того, что нам будет доставаться, все действительно необходимое. Не более. Остальное будет раздаваться нуждающимся, у которых имущество похищено с помощью несправедливых законов. Мы обменяемся именами. Я стану, скажем, Йотом, Йот, ты будешь Палавеком...

— Только Длинный Боксер останется Длинным Боксером! — сказал один бывший солдат. Он подскочил с табуретки, сделал замах ногой, имитируя удар «коготь кошки». Длинный Боксер, переломившись пополам, словно складной нож, ушел от удара, и все засмеялись.

Последний «сухопутный» суп съели быстро и в молчании...

В марте 1979 года в фиолетовых сумерках с панамского сухогруза «Океанская слава» на траверзе островов Семилан лебедки положили на серебрившуюся зыбь катер без регистрационных обозначений и бортовых надписей. Шесть человек перешли на него с сампана, в днище которого электрической пилой Длинный Боксер подготовил пробоину. Он же и выбил каблуком подпиленные доски. Старые шлепанцы, обрывки пластиковой упаковки, пустые консервные банки крутились в воронке, в которую ушел, скользнув кормой, парусник.

Тактика «морских удальцов» сводилась к немногим правилам, на выполнении которых Палавек, как командир, настаивал беспощадно. Прежде всего обеспечивались надежные, если в южных морях что-либо могло быть надежным, отлаженные каналы снабжения. Две лодки мокенов оборудовали резервуарами, снятыми с бензозаправщиков. Горючее перекачивалось в них с наливного судна, которое по радиосигналу, менявшемуся каждый раз, выходило из порта Пхукет в направлении островов Пипи. Боеприпасы для автоматов, пистолетов, снайперских винтовок обеспечивались с сампанов, занимавшихся переброской оружия в южные районы Таиланда и северные Малайзии, охваченные повстанческим движением. Отправители «товара», связанные с черным бизнесом, грозили перевозчикам расправой за отпуск на сторону части «фрахта», но доллары делали свое дело, да и неустойки покрывались незамедлительно.

Координаты каждой засады определялись максимально ближе к рубежу атаки. План имел несколько вариантов действий, чтобы в случае изменения обстановки согласованность не нарушалась. Первостепенное значение придавалось выдержке, дисциплине и профессионализму — владению абордажной техникой, оружием, сигнализацией. Позже Палавек, именовавшийся теперь для всех Йотом, вносил нужные поправки.

После нападения на крупный сухогруз — третье судно по счету, предыдущие два пришлись на танкеры, из капитанских сейфов которых взяли более двухсот тысяч долларов, — Йот стал одного бойца оставлять в резерве. Десант, замешкавшийся на сухогрузе перед растянутой на корме — видимо, специально — колючей проволокой, смыли с палубы пожарными брандспойтами. Матросов, орудовавших шлангами, сравнительно легко можно было бы устранить, найдись под рукой кто-нибудь на катере. Палавек-Йот на атакуемые суда не поднимался, компанию при абордажах ему составлял удав, приобретенный у владельца затопленного старого парусника.

Развитие операции, в особенности начало атаки и отход, Йот разрабатывал, никого не привлекая в советчики. Он стоял у штурвала «Револьвера», как назвали катер, на полных оборотах двух двигателей развивавшего ход до сорока узлов. Работа выполнялась в нарастающем темпе, отдыха людям перед нападением не давалось. Тренировки проводились каждый второй день, и случалось так, что они переходили в операцию. Как-то весной 1981 года Йот целый час держал в напряжении команду «Револьвера», кружа вокруг филиппинского транспортника «Звезды и полосы». Экипаж тогда так устал, что после этого последующие преследования дольше чем на полчаса он не затягивал.

«Братство» не держало береговой разведки. Большинство шаек, занимавшихся разбойным промыслом в мере, поступало наоборот. Приглядывались в портах к судам у них случайные люди, падкие на деньги, а стало быть, и могли предать. Агентура тащила с суши «хвосты» и тем губила дело.

Вспоминая военные операции на лаосской территории, в которых приходилось участвовать, житье-бытье у полпотовцев в Кампучии, Йот-Палавек выделил главные условия обеспечения успеха: внезапность, максимальное использование всевозможных технических средств, двукратное как минимум превосходство над противником в скорости перебазирования и маневра. Особенно пригодились локаторы ближнего видения, позволявшие ощупывать океанские суда в то время, как катер для них в сложном фарватере Малаккского пролива оставался незамеченным. Радист часами записывал на магнитофон радиопереговоры капитанов, полиции, таможенников и грузополучателей в портах. Йот в одиночестве прослушивал пленки, подбирал очередную жертву.

Время подтвердило, что ошибки в принципе, по которому подбирался экипаж, не было. Правила «Братства морских удальцов» исполнялись неукоснительно. Отдых они находили у мокенов, внедрить среди которых агентуру не могли ни щедрые американцы, ни расчетливые китайцы-эмигранты.

Может, потому, что жизнь на «Револьвере» не отличалась разнообразием, разговоры большей частью сводились к обсуждению радионовостей. Отрицали и коммунизм, и капитализм, и национализм, и диктатуру, и демократию. Однако со второго года скитаний «удальцов» реже охватывал настрой, способствующий горячим обсуждениям. Йот подметил: члены «братства» предпочитают проводить свободное время у морских кочевников поодиночке.

Из бангкокских сообщений одно вызвало особое обсуждение. В нем говорилось о добровольной сдаче антиправительственных повстанцев, или, как называл их автор, «коммунистов», в северных и южных районах Таиланда. В разгоревшемся споре только трое бывших солдат пренебрежительно говорили о «стратегии завоевания умов и сердец» командующего четвертой армией генерал-лейтенанта Линанонта, высказавшегося перед репортером в том смысле, что должны быть ликвидированы условия, способствующие «революционной войне», а главное для этого — выполнить обещания правительства об улучшении жизни населения.

Оглядываясь назад, Йот-Палавек склонялся к тому, что душевная скука и накопившаяся усталость друг от друга порождали отдельные неприятные моменты. Они отбирали и раздавали... Но деньги, дорогие электроприборы, одежда, сигареты, напитки, продовольствие не всегда попадали в руки, в которые хотелось бы. Мокен, на чьей лодке проводил время Длинный Боксер, завел плавучую лавку, давал взаймы другим мокенам. Штурман не захотел распространяться на эту тему, когда Йот завел разговор.

— Это его дело, это — без меня... Он не вступал в «братство» и свободен действовать по выбору, — сказал Длинный Боксер. — На его лодке мое — только сынишка...

В одной деревушке, на каждый двор которой Йот отправил по крупной сумме, как стало известно, деньги крестьяне сдали в полицию. Печать событие замолчала, хотя заверенные копии квитанций денежных переводов «братство» разослало в редакции газет, на радио и телевидение. Зато не проходило недели, чтобы пресса не объявляла: «Пираты наглеют!»

Кое-что оказывалось в публикациях правдой. К этому относились, в частности, названия судов, которые «обрабатывались» с «Револьвера» и других разбойных катеров. Отголоском правды были и связи морских пиратов с некоторыми судовладельцами и собственниками грузов. Сговоры, конечно, случались. Однако они больше свидетельствовали о бессилии нападавших на танкеры и сухогрузы, поскольку те действовали по чужой указке, выступали в качестве наемников в конкурентной борьбе. С этой стороны таилась опасность не меньшая, чем прямое столкновение с полицейскими патрульными сторожевиками.

«Револьвер» заприметили и нацелились прибрать к рукам, подсылая посредников, крупные «акулы» с суши. После решительных отказов за Йотом и закрепилась кличка Красный. Его знали почти все, кто промышлял морем и его продуктами в районе Малаккского пролива. Раздачу трофеев мокенам, рыбакам и оборванцам прибрежных деревень расценивали как необъяснимый, тщательно скрываемый расчет, имеющий под собой исключительно крупную выгоду.