и, не церемонясь больше, грубо забросил испуганно умолкшего мужчину к себе на спину. Тело было противно тяжёлым и каким-то непозволительно вялым; только одна рука жила, цепляясь за его шею и перекрывая доступ кислороду. Дэраэль выхватил меч и попятился к воротам: он знал способ побега.
Стражники выбежали из-за угла огромной разгорячённой толпой: вероятно, их оторвал от пивных кружек истошный вопль бестолковой шлюхи Асиэль, забывшей, кому она обязана своей жизнью. Стоя у окна, она продолжала верещать, а ребёнок на её руках заходился в плаче.
— Поймать Таболта! Хватайте его живьём!
Толпа набросилась на него, как ощетинившийся мечами агрессивный ёж. Дэраэль вертелся как мог, но слишком трудно было ему одному противостоять двадцати солдатам, когда на спине у него болтался еле дышащий незнакомец, который, однако, всё ещё упрямо цеплялся за жизнь. Клинки скрещивались в тёмном густом воздухе; крики и запах крови наполняли узкую улочку, но жители домов и даже Самла притворялись глухими, слепыми и тупыми: чужие дела их не касались. Дэраэль отбивался от наседавшего на него огромного стражника с воинственно топорщащимися усами, судя по его нашивкам, он был командиром этого отряда.
— Держите Таболта! Не уйдешь, сволочь! — кричал он, размахивая мечом.
Резкий удар, свист и хлюпанье. Всплеснулся кровавый фонтан, и на глазах Дэраэля белая, всё ещё изгибающаяся рука с сухими требовательными пальцами упала на мостовую. Это была рука цеплявшегося за него незнакомца. Послышался короткий сдавленный всхлип, и шумное тело упало следом. Дэраэль едва успел отразить новый удар. Его теснили к ограде, пока командир отряда, склонившись над упавшим, потрясённо всматривался в его лицо, как будто бы видел его где-то раньше. Когда командир выпрямился, его глаза были страшно черны.
— УБИТЬ ТАБОЛТА! — заревел он.
Три клинка сцепились меж собой, река крови пролилась по камням, давно привыкшим к жестоким стычкам. Один стражник с разорванным горлом обрушился наземь; его бледное лицо ещё конвульсивно подёргивалось. Другой потрясённо смотрел на товарища — его клинок прошел насквозь грудь с серебряными знаками отличия, и теперь на швах мундира проступала кровь.
А Дэраэля Таболта уже никто не мог найти: тот бежал по тенистым переулкам Сектора третьего, холодно насмехаясь про себя над глупыми выкриками командира:
— Схватите Таболта! Эту дрянь нельзя оставлять в живых!..
Глава 2. Мёртвый по газетному свидетельству
Дэраэль опрокинул ещё стакан пьянящего напитка и поднялся. Замызганные полы старого плаща тёрлись о край грубо отшлифованной столешницы, производя шелест, напоминающий скольжение змеиной кожи по камням. Сидящий напротив разбойник уложил похожие на маленькие булыжники локти на стол, его сморщенное, рассеченное на половины шрамом холодное лицо засияло.
— Ну, рад был повидаться, — сказал он, — мой дорогой покойник.
Губы Дэраэля съёжились в злую точку, его глаза недобро блеснули из-под низко надвинутого тёмного капюшона.
— Не называй меня так, — сказал он, и его плечи неестественно дёрнулись.
Разбойник подался ещё ближе; его локти-булыжники скользили в луже разлитого кем-то пива, которую так и не вытерла ленивая официантка, подрабатывавшая на досуге проституцией, как и многие женщины в Третьем секторе. Маленькие глаза разбойника сверкали, словно снег на солнце, а ухмылка расползалась по его изуродованному шрамом лицу с неудержимой быстротой.
— Боишься наказания богов? — спросил он с явной провокацией.
Дэраэль пожал плечами и снова легко сжал рукоять меча под своим просторным плащом.
— Здесь я себе сам бог и судья, — сказал он, — спасибо, что убил меня, Джересто.
— Обращайся. Я специалист в таких вопросах, — разбойник подмигнул ему левым глазом, не задетым давнишним ударом, и тоже начал выбираться из-за узкого столика, растворяясь в дыму, который нещадно выпускали из трубок курильщики — завсегдатаи трактира. Их отупевшие от тяжкой работы и постоянного приёма наркотиков глаза смотрели в никуда, некоторые даже раскрыли рты, позволяя слюням вытекать на грязные подбородки.
— Не сомневаюсь, — сухо ответил Дэраэль. — Ведь то вчерашнее ограбление склада — твоих рук дело? Хотя я мог бы не спрашивать; мало кому хватит сил с ходу свернуть шею начальнику патруля.
— Я б и тебе её с удовольствием свернул, — прорычал Джересто, вдруг тоже нырнув рукой под плащ, — чтобы ты не пищал здесь зазря!
Дэраэль равнодушно фыркнул:
— Ты и впрямь боишься этих идиотов? Они тебя не слышат, Джересто. Можешь расслабиться. Будь я на твоём месте, я тоже притворился бы покойником и пересидел немного, пока всё вокруг не успокоится.
У входа раздался треск бьющихся бутылок, следом полетели вопли какого-то пьяного посетителя, с размаху грохнувшегося оземь, пронзительные ругательства Мэтэорока, хозяина заведения, и визг двух проституток, сидевших на коленях у широкоплечего наёмника с пронзительным холодным взглядом. Дэраэль и Джересто быстро пожали друг другу руки, ненадолго сдавив ладони с преувеличенной силой, будто бы желая сплющить все кости в них.
— Ну, удачного пути в загробное царство, покойничек, — прошептал Джересто с недоброй усмешкой.
— Помолись сразу, — отреагировал Дэраэль с такой же усмешкой, — боюсь, жандарм вздёрнет тебя без исповеди, едва ты выйдешь на улицу. А там сейчас, кстати, так и шныряют дозорные — всё меня ищут.
— Так будь поосторожнее, — глухо рассмеялся Джересто, — не хорони себя дважды…
На этом они и расстались, пока не улёгся переполох, произведённый упавшим посетителем. Тот с пьяной, но счастливой улыбкой полулежал на полу, будто позируя невидимому художнику, и изредка пытался подняться, но неизменно валился опять, вызывая у Мэтэорока новый прилив ругательств. Две официантки визжали, не слишком умело изображая недовольство от того, что пользующиеся выходкой пьяницы посетители запускают руки к ним под короткие форменные юбки. Даже желающему и умеющему следить человеку крайне трудно было бы заметить, как под надёжной защитой шума и табачного дыма из заведения разными путями выскользнули два человека со спрятанными под капюшонами лицами.
* * *
Дэраэль раскрыл глаза с явной неохотой. Было ещё темно, совсем темно, как и всегда, но стражники уже начинали разжигать фонари где-то в конце улицы. Он опёрся на саднящий локоть, приподнялся и слабым голосом крикнул:
— Картес! Картес, сюда!
Затопали быстрые ноги, и вскоре в убогую комнатёнку, где ютился Дэраэль, вскочил мальчик лет одиннадцати: взъерошенные каштановые волосы, быстрые синие глаза, покрытые синяками и царапинами руки. На левой руке у него не хватало большого и безымянного пальцев, а щёку прочертил глубокий белый шрам.
— Да, Дэр? — весело поинтересовался мальчик, проворно пряча увечную руку в отвисший карман холщовых штанов, что были ему уже совсем коротки и нелепо обрывались в районе острых и невероятно грязных коленей. — Дать водички? Нарезался вчера, братец?
— Нет, не нарезался, просто вымотался, — пробормотал Дэраэль, — и вода мне не помешает.
— Снял