подвиг оно не пойдёт.
Мечтает о вече народном,
Что в праведный бой позовёт.
Хоть катится горькая влага
По многим небритым щекам,
Живёт в душах русских отвага –
Опричь, впереди, здесь и там.
Встряхнётся Отечество. Верно
Очистит от сора жнивьё.
И смоет нечистую скверну.
Прогонит с полей вороньё.
Утешится снова надеждой:
Поднимется Божия рать.
И Небу открыв свои вежды,
Герой перестанет рыдать.
* * *
Бывает, открываешь электронку:
И видишь мир с внезапной стороны –
Известие принёс о похоронке
Твой дед, живым вернувшийся с войны.
И ты решишь: с ума сошёл, наверно,
Так душу истерзал текущий век,
Что не дары даёт, а тащит скверну,
Которую запечатлел хештег.
Ладонь на монитор седой положишь,
И, вглядываясь в твёрдые черты,
Прошедшее и вехи подытожишь
Среди пустой и праздной суеты.
Поймёшь: не зря живешь на белом свете,
Стране любимой посвятив свой срок,
Сосредоточась на благом предмете,
Усвоил справедливости урок.
Дед в гимнастёрке, молодой и бравый,
Произнесёт заветные слова:
«Потомки, слушайте: мы снова правы,
Поверьте, остальное — трын-трава!..»
Истаивает образ на экране…
И возвращается твой предок в строй.
Опять, прижав бинты к кровавой ране,
Встают богатыри на правый бой.
Вера Климкович
Жизнь, несущая ЖИЗНЬ!
Я — Донецка, Луганска земля.
Я избита, но всё жива…
Кровоточат раны-поля,
И побриты лесов верха.
«Кожей» чувствую, чьей ноги
Отпечатан на мне след!
Вроде, там и там — сапоги.
То же самое? Ан, нет!
Если всё — одна круговерть –
Есть ли разница — ты скажи?
Да! Есть смерть, несущая смерть,
А есть смерть, несущая Жизнь!
Чем «своих» удары больней,
Тем приятнее эта боль,
И уверенность всё сильней,
Что вот-вот возвращусь ДОМОЙ!
И спокойно вздохнёт земля
И залечит беды разрыв.
И рванут цветами поля –
Самый лучший на свете взрыв!
Я Донецка, Луганска земля.
Я устала от горести тризн…
Очень скоро, пускай «с нуля»
Будет жизнь, несущая ЖИЗНЬ!
Россия — ВОПРЕКИ!
Так почему-то испокон веков сложилось,
Что как-то все пути России нелегки.
Но, вот ведь — что бы и когда бы ни случилось -
Идёт всегда вперёд Россия ВОПРЕКИ!
Для русских нынче всё вокруг — одна засада,
И клещи санкций восхитительно крепки.
Спортсменам — ВАДА оказалась вроде ада,
И всё такое… но Россия — вопреки!
Они уже почти что взяли нас за горло…
Но распрямили снова плечи мужики,
Чтоб в землю нечисть эту утоптать повторно.
И вновь Россия ПОБЕЖДАЕТ ВОПРЕКИ!
Мне сегодня приснился ты
Мне сегодня приснился ты -
Ты знаком мне, и, вроде, нет…
После взрыва и суеты
Дым на время закрыл рассвет.
Всё затихло, осела пыль –
Ты был ранен, прикрыл глаза.
Командир не кричал, он выл:
«Говори! не молчи! нельзя!»
Сон слетел. Проявилась быль.
Пробивался солнечный свет.
А в ушах звенело, как выл
Командир, жизнь спасая тебе…
Я подумала — Боже, мой!
Чем же может артист помочь,
Чтоб вернулся живым домой
Ты — солдат, уходящий в ночь?
Не умею держать автомат…
Не смогу на курок нажать…
Но, чтоб духом ты был богат,
Я могу тебя поддержать!
И на сцене я вновь стою,
И читаю стихи свои.
Для тебя, мой родной, пою,
Чтоб утихли раны твои!
Я тебе, мой солдат, пою,
Потому, что не знают преград
За Россию в смертельном бою
Слово, песня и русский солдат.
ПЦУ Иуды
На Лавре почерневшие кресты
Стыдом и горем прихожан покрылись.
И в дыры рукотворной пустоты
Влезают те, которые взбесились.
Их, будто бы от ладана чертей,
Корёжит от прекрасной русской речи.
На Банковской «под кайфом» лицедей
В воображенье расправляет плечи.
Но прихожан не молкнут голоса,
Моля о вразумлении паскуды…
Услышат и низвергнут Небеса
Не поцелуй, а ПЦУ Иуды!
Екатерина Симакова
Он на деревне первым парнем был
Он на деревне первым парнем был,
и загрустили ленские смуглянки,
когда он в партизаны уходил,
с двухстволкой за плечами и тальянкой.
И сколько раз у дымного костра,
в кругу темнобородых и чубатых,
гармоника, как меньшая сестра,
им напевала и звала куда-то.
Любил мой дед тех звуков глубину…
уже в плену, в бревенчатом сарае,
сказал он конвоиру своему:
«Ты разреши, так я тебе сыграю».
Привычно пробежал по голосам,
привычно помолчал перед началом,
вздохнул, откинул чуб и заиграл,
с волнующим размашистым накалом,
Себе, живому, всласть и вся беда,
душе своей быть может пред расстрелом,
ах, как гармошка плакала тогда,
ах, как она прочувствованно пела!
Смягчился и безусый конвоир:
«Гармонью при себе держи покеля»
И вместе с пленным молча закурил,
и был прекрасен краткий этот мир,
воскресший в звуках песенной метели.
Вечорка
Как пошла она по кругу
Пораскинув крылья-плечи,
Полушалевую фугу
Подхватил закатный вечер.
Брызнул искрами летуче
В створ ресниц, как в синь речную,
Над черемуховой кручей
Поднял замять снеговую
Гармонист, солдат бывалый,
Той вечорки властелин,
Воевал с её Иваном,
А вернулся вот один…
Только вырвалась на люди
Из тоски сё душа.
Ах, что было, ах, что будет,
Ах как пляска хороша!
И счастливость дня, и горе
Всё в движениях смешала,
Словно вдовью свою долю
Отряхнуть во прах мечтала.
Как дурное наважденье
На неё, красивую,
Как напраслины гоненье
На любовь счастливую.
Сникли, спрятались морщинки
Дышит все лицо огнем…
Только вдруг из глаз слезинки
Светлым, солнечным дождём.
Кто-то охнул. Тише стало
На суглинистом яру,
Та гулянка понимала,
Понимала, что к чему.
Шапку оземь старец древний
Вкруг поплыл, скликая всех
И пошла плясать деревня…
Знай, мол, наших, знай, мол. Эх!
Рвет солдат меха гармошки,
Пальцы мечутся в ладах,
Дотлевает папироска
На закушенных губах…
Гимн бездомным собакам
Попрошайки мои лохматые, рёбра кожей тугой обтянуты.
В том, что голодно, холодно, слякотно вы без всякой вины виноватые.
Эти факты забвением покрылись в нашей памяти дыроватой:
Ваши предки под танки ложились, опоясанные гранатами.
Ваши братья спасают тысячи из завалов глубинно-снежных.
Вы одни на земле заявители обоняния могучего, нежного.
Это качество-дар для каждого, оно зреет щенку невдомек.
И на кончике носика влажного распускается, как цветок
Это дар- человеку оружие против многих паскудных дел.
С честью, с верностью в вечной дружбе