Любимым братом Марии был Володя. «С самых детских лет, — вспоминала Мария Ильинична, — я испытывала к Владимиру Ильичу какое-то совсем особое чувство: горячую любовь вместе с своего рода поклонением, точно это было существо какого-то особого, высшего порядка. И если я позволяла себе капризы и непослушание с другими, то от всего этого не оставалось и следа, если я только подозревала, что Владимир Ильич может меня видеть или слышать. Уже не говоря о том, чтобы я проявляла какую-нибудь тень непослушания по отношению к нему. А между тем он никогда не выказывал никакой строгости ко мне, даже наоборот, баловал меня, как младшую в семье».
Все, кто бывал в семье Ульяновых, неизменно отмечают именно духовную спаянность ее членов. Непререкаемый авторитет старших рождался и поддерживался не в результате принуждения, а благодаря ежедневному примеру трудолюбия, честности, доброжелательности, который показывали старшие. Дети никогда не замечали разногласия у родителей. Наоборот, они постоянно ощущали взаимную любовь и доверие Ильи Николаевича и Марии Александровны. Эти чувства они пронесли через всю совместную жизнь.
Принуждение отрицалось всей системой нравственного воспитания в этой семье. Здесь признавалось лишь убеждение. Вот почему всех Ульяновых отличали свобода суждений, умение их отстаивать, чувство собственного достоинства и высокий гуманизм.
Ничто, казалось, не предвещало несчастья, хотя Илья Николаевич стал очень уставать во время инспекционных поездок. Часто болела голова. Доктора находили сильное переутомление. 12 января 1886 года все в семье шло как обычно. Мария Александровна хлопотала по хозяйству, дети были в гимназии, Илья Николаевич работал над годовым отчетом. Перед обедом зашли инспектор чувашской школы Иван Яковлевич Яковлев с женой поздравить Илью Николаевича с наградой — орденом Станислава I степени. Ульяновы хорошо знали и любили Яковлева — энтузиаста просвещения чувашей и других народностей Поволжья. Илья Николаевич много помогал ему в его трудовой деятельности, встречавшей яростное сопротивление властей.
Гости заметили, что Илья Николаевич очень бледен и явно чувствует себя не совсем здоровым. Они отказались от радушного приглашения Марии Александровны пообедать вместе и, сославшись на какой-то срочный визит, распрощались. Илья Николаевич, тоже отказался от обеда. Прилег в кабинете отдохнуть.
Обед проходил в непривычной тишине. Вдруг Илья Николаевич появился в дверях столовой. Много лет спустя Мария Ильинична напишет: «...Остановившись около двери, обвел всех нас долгим взглядом. «Точно проститься приходил», — говорила позднее мать». Несколько минут спустя Мария Александровна прошла в кабинет, она вышла встревоженная и послала за доктором. Но было уже поздно. Пришедший врач констатировал смерть.
Марии было всего 8 лет, ее и Дмитрия на время тяжелых похоронных хлопот отправили к Яковлевым. Сестра и брат были еще малы, чтобы постичь всю глубину и непоправимость несчастья.
В последний путь Илью Николаевича провожал весь Симбирск. В местных газетах появились некрологи, отмечающие огромные заслуги Ульянова в деле просвещения. Хотя друзья старались окружить семью вниманием, дом на Московской улице осиротел. Александра по настоянию матери на похороны не вызывали. В марте Анна уехала учиться в Петербург. Характер Владимира резко изменился. Из живого, подвижного, шаловливого мальчика он как-то сразу превратился в серьезного, сосредоточенного юношу. Он и Оля стали еще внимательнее и ласковее с матерью и с младшими братом и сестрой.
Маняша росла хрупкой, часто болеющей девочкой. Володя за постоянные простуды называл ее «Мимозой». Было у нее в семье еще одно ласковое имя — «Медвежонок». Темноволосая, кареглазая, в детстве она была угловатой и несколько неуклюжей. Навсегда Маняша осталась любимицей Владимира Ильича, а ее домашние имена — «Мимоза» и «Медвежонок» — превратились со временем в партийные подпольные клички.
Со смертью отца в семье, которая и раньше жила скромно, появились материальные затруднения. Надо было экономить каждую копейку. Мария Александровна постоянно что-то шила, штопала, вязала. Девочки усердно помогали ей.
Маняша готовилась к поступлению в гимназию. Как и все братья и сестры, она рано научилась читать и писать, особые успехи проявляла в точных науках. Ей хорошо давалась математика, она легко усваивала основы химии и физики. Мария Александровна обучала ее немецкому языку, Оля занималась с ней французским. День маленькой Мани был расписан по часам так же, как и день старших детей. Однако она частенько нарушала порядок: то ей не хотелось рано вставать, то не было охоты сидеть над занятиями. Мать ласково, но неуклонно требовала исполнения режима.
Ульяновы не успели прийти в себя после смерти Ильи Николаевича, как на них обрушилось еще большее горе. В марте 1887 года Вера Васильевна Кашкадамова — учительница, друг семьи — получила из Петербурга письмо от родственницы Марии Александровны — Е.А.Веретенниковой, где сообщалось об аресте Александра и Анны как участников заговора, покушавшихся на жизнь царя. Вера Васильевна показала письмо Володе, и ему выпал тяжкий долг сообщить о случившемся матери. Мария Александровна не заплакала, не вскрикнула, только сильно побледнела и стала тотчас собираться в Петербург.
Дом Ульяновых окружило словно выжженное пространство. Даже Митя и Маня старались как можно меньше выходить на улицу, так как соседи запрещали сверстникам играть с ними. Ведь их брат был государственным преступником, «цареубийцей».
В автобиографии Мария Ильинична писала: «Не могла я отнестись вполне сознательно и к причинам гибели старшего брата Александра, повешенного в 1887 году за покушение на Александра II. Но во всяком случае эта гибель, отношение к ней родных, и особенно Владимира Ильича, разговоры, которые велись в связи с ней как среди родных, так и знакомых, оставляли на мне свой след, дали сильный толчок к более сознательному отношению к окружающему...»3
Через много лет, выступая на вечере памяти Владимира Ильича, Мария Ильинична скажет: «Весной 1887 года (год окончания Владимиром Ильичем гимназии) мы получили известие о казни старшего брата. Десятки лет прошли с тех пор, но и теперь я хорошо вижу выражение лица Владимира Ильича в ту минуту и слышу его голос: «Нет, мы пойдем не таким путем. Не таким путем надо идти». И он стал подготовлять себя к тому пути, который, по его мнению, должен был привести и действительно привел к победе».
Это был трудный для семьи год. На улице бывшие друзья переходили на другую сторону, завидев одетую в траур Марию Александровну. От первой ученицы гимназии Ольги Ульяновой отшатнулись почти все подруги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});