Читать интересную книгу И каждый вооружен - Ричард Пратер

Он достал сигареты, взял одну и протянул мне пачку. Зажигая одну за другой спички, которые проникавший в открытые окна «кадиллака» ветер тут же задувал, Дэнни небрежно спросил меня:

— Шелл, ты, случайно, ничего не знаешь о Лобо?

Он имел в виду Красавчика Лобо, о котором я прочитал за утренним кофе. Он был найден в канаве недалеко от города с тремя пулями в голове. Между Лобо и мною не было никакой приязни, и, по мне, его голова была прекрасным местом для тех трех пуль.

Я от души невзлюбил Лобо месяца три назад. Тогда я работал для некоего Марти Сэйдера, попросившего узнать недельный доход одной букмекерской конторы на Слосон-авеню. Я не допытывался, зачем ему нужна была та информация. Он объяснил только, что ее нельзя получить, обратившись в эту контору или в полицию, а самому ему не хотелось связываться. По его словам, он навел справки в округе и убедился, что я самая подходящая кандидатура для выполнения такого задания. Лесть вам не поможет, мистер Сэйдер, сказал я себе. Но когда он шикарно угостил меня с подругой (теперь и не вспомню, как ее звали) в своем ночном клубе под названием «Подвал» и объяснил, что за эти сведения меня ожидает неплохое вознаграждение, я попытался что-то узнать, но безуспешно.

На ту работу я потратил четыре дня. Но уже на второй день Красавчик Лобо остановил меня, сказал, что слышал где-то, будто я сую нос не в свои дела, и посоветовал мне катиться подальше. Я поблагодарил его за участие и продолжал делать свое дело. В следующий раз Лобо уже не был так вежлив и попытался припугнуть меня более убедительно. Когда я сказал ему, что мы живем в свободной стране, он схватил меня за галстук и начал дергать из стороны в сторону. Пришлось сломать ему большой палец, и только тогда он оставил мой галстук в покое.

После этого Лобо перешел на словесные оскорбления и предупредил, что, если я не прекращу вынюхивать, меня ожидают неприятности. Он не уточнил, что за неприятности, но, насколько я помню, сказал: «Ты еще так молод, Скотт». Лобо не стал развивать свою мысль, но оба мы понимали, о чем идет речь. Мне не понравился этот прозрачный намек на мою раннюю кончину, и все же я продолжил свое расследование, пока не стало очевидным, что оно никуда не вело. Об этом я сообщил Сэйдеру и конечно же не получил обещанного вознаграждения. Больше того, Сэйдер дал понять, что он отнюдь не питает сердечного расположения к тем, кто его подвел. Ничто, даже напоминание о сломанном пальце Лобо, не могло убедить Сэйдера в том, что я его не обманывал и заслужил-таки вознаграждение. На этом дело, как я думал, и закончилось. И все же интересно, что случилось бы, столкнись я с Лобо еще раз. Но с тремя дырками в голове он меня уже не волновал.

Еще прежде Лобо не произвел на меня впечатления человека, который был сам себе хозяин, скорее он работал на кого-то. Потом я узнал, что он был правой рукой Коллиера Брида, большого человека в Лос-Анджелесе. Кроме большого живота, он имел большой вес в бизнесе и приложил свои жирные пальцы к разного рода законным и незаконным сделкам по всему Западу. Некоторые прямо утверждали, что на Западном берегу Брид представлял национальный «синдикат», который контролировал весь подпольный бизнес. Брида вызывали в сенатский комитет по расследованию преступной деятельности, но он сумел убедить всех, что был честным деловым человеком, и никто пока не доказал обратного.

До сегодняшнего утра Лобо был ближайшим помощником Брида. Думая об этом, я вспомнил о самом важном, быть может, последствии эпизода со сломанным пальцем Лобо. Примерно неделю спустя до моего сведения было доведено следующее высказывание самого великого Брида: «Если этот осел Скотт еще хоть один раз сунет свой нос в мои дела, он будет покойным Шеллом Скоттом». Это указывало на две вещи: во-первых, что я действительно сунул свой нос в делишки Брида; во-вторых, что он был очень этим раздосадован.

У Дэнни потухла уже пятая спичка подряд, и я сказал:

— Подожди, я дам тебе прикурить. И я ничего не знаю о Лобо.

Из кармана пиджака я достал свою хваленую «ветронепроницаемую» зажигалку «зиппо», купить которую соблазнила меня ее реклама: «Зачем делать зип-зип-зип, когда достаточно одного „зип“».

Я сделал «зип», поднес пламя зажигалки к сигарете Дэнни и добавил:

— Я знаю лишь то, что вычитал в газете: кто-то продырявил Лобо. Не такая уж большая потеря.

— Для Лос-Анджелеса нет, — ответил Дэнни, — но Бриду это будет не по нраву.

Я прикурил свою сигарету, сделал затяжку и молча выпустил дым через нос.

— Ну что ж. Кажется все же странным, что ты понятия не имеешь о том, кто бы мог в тебя стрелять.

— В самом деле странно. Я и сам в замешательстве. — Подумав минутку, я добавил: — Послушай, Дэнни. В свое время я помог засадить несколько местных парней, но все они еще сидят. Это точно. Так что, честно говоря, не могу понять, кто и почему стрелял в меня.

— Но кто-то ведь стрелял.

— Действительно стрелял, — согласился я. И, поскольку Дэнни молчал, добавил: — По поводу Лобо: недавно у меня была с ним стычка.

— Что за стычка?

— Я вел одно расследование. Безуспешно. Я не смог разузнать то, что интересовало моего клиента. Лобо решил, что я должен отказаться от своей затеи. Похоже, я наступал на пятки ему или кому-то еще.

— До меня дошли кое-какие слухи об этом. Ты отказался от расследования?

— Ты спятил? Нет, конечно. Я просто не смог ничего узнать. Во всяком случае, не я прикончил Лобо. Вот и все.

— И ты представления не имеешь о том, кто в тебя стрелял?

— Ни малейшего, Дэнни.

Он разглядывал меня с минуту, потом сказал:

— Хорошо, Шелл. Тебе не нужна охрана?

— Да нет. Во всяком случае, пока я не узнаю побольше об этом. Может, то был автомобильный выхлоп?

Он посмотрел на пулевые отверстия в витрине:

— Вот именно! Как я раньше не подумал об этом?

Мы обменялись сияющими безмятежными улыбками и вылезли из машины. Мне не захотелось торчать на улице, и я, махнув рукой Дэнни и постовому, вошел в здание и поднялся на лифте в контору на втором этаже. Увидев печатные буквы на стекле своей двери: «Шелдон Скотт. Расследования», я представил себе, как через несколько дней кто-то соскребет краску, освобождая место для нового имени. С этой бодрой мыслью отпер дверь и вошел в свой кабинет.

Прежде чем переступить порог, я убедился, что в нем никого нет. Только рыбки в четырехведерном аквариуме, стоявшем на книжном шкафу, подавали признаки жизни. Маленькие энергичные тропические рыбки сюрреалистического цвета радуги и овощного супа. Захлопнув за собой дверь, я подошел к шкафу и насколько мог бодро сказал: «Привет, рыбки!» Я все еще не пришел в себя, и нервы мои были натянуты до предела. Рыбки шевелили хвостами и строили мне глазки. Самые предприимчивые самцы воспользовались случаем, чтобы внезапно напасть на самочек. Я проверил температуру воды, насыпал немного мяса краба в кормушку для мам и пап, манки и креветочного пюре на зеленые листья риккии, плавающие на поверхности, куда могли прокрасться рыбьи детки и ухватить свой кусок.

Если у тебя есть рыбки, значит, будут и рыбьи детки. Рыбки, подобно людям, плодятся, как ненормальные. Только в отличие от людей, развязывающих войны, рыбки сами пожирают свое потомство, чтобы избежать перенаселения. Поэтому мальки и прячутся в риккии. Если бы у людей была своя риккия, я бы спрятался в ней.

На какое-то время я расслабился, наблюдая, как резвятся ярко расцвеченные рыбки. Потом подошел к большому окну, выходящему на Бродвей, встал сбоку от него, разглядывая пешеходов и размышляя о пулях, просвистевших над моим ухом.

Насилие — это часть моей профессии, в меня стреляли и раньше. Частным детективом я стал вскоре после окончания Второй мировой войны и увольнения из морской пехоты. С тех пор по мне было выпущено несколько пуль. Одна из них даже срезала кусочек моего уха, после чего многие стали задавать глупые вопросы типа: «Что это приключилось с твоим ухом?» И всем я говорил, что мне его откусила одна красотка. Это ухо и нос, сломанный еще на Окинаве и немного искривленный, придают мне слегка угрожающий вид, который пока еще никого не напугал, но исключил меня из разряда образцовых мужчин.

Итак, в меня стреляли и раньше, но почти всегда я знал или имел представление о том, кто стрелял и почему. На этот же раз я не знал ничего. Лос-Анджелес имел свою долю убийств, но, насколько я понимал, его дневная квота была исчерпана смертью Красавчика Лобо.

Убийство это отличалось некоторыми странностями. Даже в газетном описании кончины Лобо говорилось не столько о нем самом, сколько о двух других: Коллиере Бриде, толстом хозяине Лобо, и Марти Сэйдере, том самом, что поручил мне расследование, во время которого я и столкнулся с Лобо. Само по себе это уже вызывало интерес. После того задания я проявил любопытство в отношении Марти Сэйдера. От некоторых темных личностей, с которыми приходилось сталкиваться по работе, я слышал, что Сэйдер — тип с великими идеями и низменными принципами. Оказалось, что ночной клуб, в котором я провел одну пьяную ночь, был всего лишь одним из доходных предприятий Сэйдера. И похоже, единственным его легальным предприятием.