Читать интересную книгу Полет ночной бабочки (Сборник) - Михаил Серегин

– Вот и спросила бы у него.

Нет, сегодня Юлька была злее обычного. Может быть, матери хуже? Или надоело все и нет сил больше терпеть?

– Привет, девочки!

На пороге возник улыбающийся Костя. Он у нас был настолько свой человек, что смело заходил в служебное помещение. Я глянула на него повнимательнее и не могла не усмехнуться. Его плащ был распахнут, одна пуговица оторвана. Значит, с Артаком они все-таки схватились.

– Ну что, Светик? – спросил он, улыбаясь. – Идем?

– С тобой Юлька пойдет, – ответила я дружелюбно. По-человечески Костя был мне симпатичен.

– О, Юлька, – Костя довольно рассмеялся. – Холодная, как айсберг, но в душе бушует океан страстей.

Юлька поморщилась. Костя подошел к ней, сел рядом, обнял за плечи – я думала, она вырвется и даст ему по физиономии. Однако это было строжайше запрещено Ниной Петровной, поэтому Юлька сидела неподвижно, как статуя. Но эта холодность, похоже, возбуждала Костю.

– Костя, ты с Олей не встретился? – спросила я.

– А ну ее на фиг, надоела она мне.

– Так, что здесь происходит? – раздался с порога голос Нины Петровны.

Костя вскочил с дивана, пошел ей навстречу.

– Нина Петровна, дорогая! – Костя подобострастно улыбнулся. – Как ваше драгоценное здоровье?

– Мое здоровье вас совершенно не касается. Во-первых, позвольте узнать, почему вы сюда зашли?..

– Чтобы засвидетельствовать свое почтение дорогой Нине Петровне.

– А во-вторых, – продолжала Нина Петровна, повысив голос так, что в ушах звенело, – когда вы выплатите нам долг?

– Да бог с вами, Нина Петровна, – захихикал Костя, – какой еще долг?

– За испорченную постель! За поврежденный пол. Вы каждый раз что-нибудь портите в номере: то постель коньяком зальете, то дыру прожжете сигаретой.

– Это не я!

– Но бывает это именно после вас. Когда вы возместите нам ущерб?

– Никогда. – Костя нагло улыбнулся, глядя Нине Петровне прямо в лицо.

– Тогда мы включим счетчик.

– А я нажалуюсь в милицию. Скажу, что ваши девочки меня изнасиловали и лишили невинности. И «ЗиЛ» мой хотели угнать покататься. Только сцепление выжать сил не хватило.

– Мы вас больше не пустим сюда!

– Поищу приюта в другой гостинице.

– Я постараюсь, чтобы вас никуда не пустили!

– Тогда я приглашу Светку прямо в машину. Как, Света? Пойдешь? Ты не бойся, в «ЗиЛе» кабина просторная. Там целый гарем поместится.

Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Боялась Нину Петровну.

– Слишком вы умный, – сказала Нина Петровна. – Только знаете, что с такими умными бывает?

– Они счастливо живут до глубокой старости и умирают, окруженные толпой безутешных детей, внуков и правнуков… Ладно, хорош орать, мать! – сказал вдруг Костя угрожающим тоном. Мне даже стало не по себе. – Достала ты меня сегодня. Прилепилась, как банный лист к одному месту. Или ты думаешь, что, кроме вашей хреновой «Ротонды», в городе девочку негде снять?

Он расхохотался зло и цинично. Шокированная, Нина Петровна замерла, разинув от удивления и ужаса рот.

– Да ну вас всех на хрен, – бросил Костя сердито. – Своим нытьем все настроение испортили. – Он нервно прошелся по комнате, остановился перед Ниной Петровной и рявкнул во все горло:

– Ну не стой, как дура. Веди меня в свои номера. Зря, что ли, я деньги заплатил?

Нина Петровна вздрогнула, побледнела, пролепетала испуганно:

– Нет-нет, пожалуйста, проходите. Ваш номер семьсот тридцать восемь. – И повернулась к Юле: – Юленька, поднимайся наверх!

Не успели Костя и Нина Петровна выйти из комнаты, как на пороге появилась Ольга.

– Костя! – лицо ее озарила робкая улыбка.

– Фу ты, блин, эта еще! – с досадой воскликнул Костя. – Да иди на фиг, надоела.

Он грубо оттолкнул девушку и выбежал из комнаты. Нина Петровна последовала за ним. Юля поднялась, сбросила плащ и не торопясь вышла. Мы остались с Ольгой вдвоем. На глазах у нее блестели слезы.

– Чего это он так? – спросила она наконец. – Что здесь вообще произошло?

– Да поцапались опять, – ответила я. – Нина Петровна в который уже раз пристала к нему со своими простынями, ну а Костя послал ее, куда следует.

Вид у Ольги был несчастный, и мне стало ее жаль, хотя я считала, что ведет она себя глупо. Ольга была по уши влюблена в Костю – во всяком случае, так она сама говорила. Костя был у нее первый. Когда чуть больше полугода назад она попала к нам, в первую же ночь ей достался именно он. Оля утверждала, что до него у нее никого не было, и это походило на правду: Нина Петровна вопила на всю гостиницу о перепачканных кровью простынях, Оля рыдала, а Костя смеялся как полоумный: то уверял, что больше такого не повторится, то – что Нина Петровна сама виновата. Новоприбывших девочек надо показывать гинекологу.

Ольга для Кости значила не больше, чем остальные девочки, обслуживавшие клиентов, но сама она была уверена, что он женится на ней, надо только ждать.

Вспоминая самодовольную, наглую физиономию Кости, я только плечами пожимала: надо быть ненормальной, чтоб всерьез верить в такое. И потом, Оля о Косте ничегошеньки не знает. Даже фамилии. С чего, собственно, она решила, что Костя не женат? Здесь все зависит от темперамента. Иные, женившись, продолжают ходить к нам по старой памяти. Так что у Ольги не было никаких оснований надеяться. Тем более что с каждой встречей Костя обращался с ней все хуже и хуже. Чем больше она к нему приставала, тем раздраженнее и злее он становился.

Ольга сидела на диване с несчастным видом, уставившись в пол. Мне стало жаль ее.

– Не расстраивайся, – постаралась я утешить девушку, – может, в следующий раз он тебе достанется.

Но я знала, что скорее Государственная Дума утвердит почетное звание «Заслуженная путана Российской Федерации», чем Нина Петровна позволит Ольге сойтись с Костей. Мамочка в присутствии всех девочек неоднократно заявляла, что в нашем деле никаких сентиментальностей, никаких романов быть не должно. Да и Костя попросту выгонит ее, попросит другую девочку, если Ольга случайно ему достанется. Ольга это знала, но с благодарностью выслушала слова утешения.

Нина Петровна вошла в комнату, как всегда, внезапно.

– Так, Оленька, а ты почему здесь? Твое место на кухне. Пойдем-ка со мной. – И Нина Петровна увела Ольгу.

С кухни она возвратилась с подносом, на котором стоял небольшой стакан.

– Света, подай мне бутылку, из тех, что Артак подарил.

Не глядя, я сунула руку в ящик, вытащила первую попавшуюся бутылку и поставила на стол.

– Не пойму, – сказала я, – для чего Артак притащил целый ящик коньяка? Что, у нас в ресторане его нет?

– Это я велела ему принести, – ответила Нина Петровна, – последний раз он постель сигаретой прожег.

– А зачем нам коньяк, – спросила я, – если он есть в ресторане?

– За ресторанный коньяк идет выручка в ресторан. А за этот – нам. Клиенты время от времени просят чего-нибудь выпить. Вот как Костя сейчас. А цена у нас за бутылку договорная.

Нина Петровна никак не могла открыть бутылку.

– Так, Света, сходи-ка на кухню, принеси нож.

Я пошла. Но когда вернулась, бутылка была уже открыта, стояла на подносе, а рядом с ней – стакан.

– Отнеси это в семьсот тридцать восьмой, – сказала мамочка и величественно выплыла из комнаты.

Я пошла на кухню, чтобы вернуть нож, а когда пришла обратно, увидела Ольгу. Она держала в руках стакан.

– Ой, Света, я…

Я кивнула, сразу догадавшись, в чем дело. Край стакана был в Ольгиной помаде. Я махнула рукой. Пусть делает, что хочет.

– Слушай, Светка, может, в темноте он не заметит, что стакан в помаде?

– Едва ли они будут пить в темноте, – заметила я.

Но Ольгу мое замечание ничуть не смутило.

– А это точно его стакан? – спросила она. – Может, Юлька тоже будет пить?

– Юлька не пьет. Ты же знаешь. – Я пожала плечами. – Здоровье бережет.

– Ну да, коньяк…

– Давай, Ольга, я схожу – а то Костя беситься начнет, что коньяк не несут.

Я взяла у Ольги стакан, поставила на поднос и отправилась в номер семьсот тридцать восемь. У лифта огляделась и, заметив, что поблизости никого нет, поставила поднос на невысокий журнальный столик возле окна, вытерла стакан и вошла в лифт.

Я поднялась на седьмой этаж. В гостинице было тихо и безлюдно.

Выйдя из лифта, столкнулась нос к носу с Дашей, уборщицей, всего неделю назад поступившей к нам на работу в гостиницу. На вид ей можно было дать и восемнадцать, и тридцать лет. Фигура супермодели, прямые, как палки, длинные ноги. Когда она пришла, я подумала, что ее нашла Нина Петровна для обслуживания клиентов, но поняла, что ошиблась, когда случайно подслушала разговор Даши и Нины Петровны. Наша мама настойчиво уговаривала ее пойти в номер к клиенту. Но Даша встала в позу оскорбленной невинности и отказалась, причем с театральным пафосом и в таких выражениях, что мне стало жаль Нину Петровну, неправильно понявшую Дашу.