Читать интересную книгу Полет ночной бабочки (Сборник) - Михаил Серегин

Начала с однокурсников и младшего преподавательского состава. Потом стояла на углу на Театральной площади, потом прочла объявление: «В гостиницу "Ротонда" требуются в качестве обслуживающего персонала девушки с высшим образованием не старше двадцати пяти лет». Мне было двадцать три и никому не нужный диплом.

До сих пор ума не приложу, зачем в объявлении было указано «с высшим образованием»? Я, как дура, взяла с собой диплом. Думала, с какой гордостью буду его показывать. Но Нина Петровна (тогда я еще не знала ее имени), даже не спросив моего имени, оценивающе оглядела меня с ног до головы, кивнула и сказала:

– Пишите заявление.

За три года «Ротонда» стала моим родным домом, где со мной считаются, уважают, – если бы не эта вчерашняя история.

Едва я вошла в комнату отдыха, как воцарилась гробовая тишина. Девочки умолкли, на мое приветствие никто не ответил, даже не повернулся в мою сторону.

На большом обеденном столе среди чайной посуды я заметила лист бумаги. Из любопытства взяла его и пробежала глазами. Это оказалась повестка в милицию на завтра, на девять утра на имя Малышевой Светланы Владимировны – на мое имя! Ни одна из этих кобыл ни слова мне не сказала. Хороши подруги, однако.

– Да-да, Светочка, это вам повестка, – раздался у меня за спиной певучий голос Нины Петровны. Оглянувшись, я увидела на ее надменной физиономии довольную улыбку.

– Ну, и чего вы радуетесь? – Я пожала плечами. – Ведь я расскажу все, что знаю про Артака и про вас, вот и все. Молчать не собираюсь.

Не без внутреннего злорадства заметила я, как вытянулось лицо Нины Петровны, а рот приоткрылся в гримасе ужаса.

– Ты не сделаешь этого, Светочка.

Я презрительно фыркнула. Из переводных английских романов набралась Нина Петровна таких выражений. Я эти романы читала в подлиннике, и конструкция, которая переводится столь нелепыми фразами, на самом деле звучит по-другому.

– Ты такая добрая, хорошая! Ты не станешь меня подставлять, правда?

– С какой стати я должна подставлять себя?

Слащавый тон Нины Петровны был еще омерзительнее ее торжествующей улыбки.

– Почему вы вообразили, будто это сделала я? Мало ли у кого была возможность подсыпать лекарство в бутылку.

Ответом мне было гробовое молчание.

– Ты бессовестная дрянь, Света, – обрушилась на меня Нина Петровна. – Совершила злодейство, а за тебя сидит Юленька, между прочим, твоя подруга.

– Я не убивала, – крикнула я в ярости. – Поймете вы это, наконец, или нет?

– Ты лжешь, – невозмутимо заявила Нина Петровна. – Кроме тебя, больше некому.

– А вы?

– Будь добра, придержи язык, – произнесла Нина Петровна царственным тоном. – Завтра пойдешь в милицию, – продолжала она. – Мне все равно, что ты будешь там лгать и как собираешься выкручиваться. Но учти, если после твоего визита в милицию мне пришлют повестку, ты будешь уволена и я сделаю так, что ни одна городская гостиница тебя не примет, а менты затаскают на допросы.

С этими словами она величественно выплыла из комнаты.

В изнеможении я плюхнулась на диван. Час от часу не легче. Сначала повестка, затем угрозы Нины Петровны. Да пошла она со своими угрозами! В милиции тоже люди работают, причем мужского пола. И пока тебе нет тридцати, фигура не заплыла жиром, всегда можно договориться. Кто знает, что у этих ментов на уме? Как я могу гарантировать, что после беседы со мной они не вызовут и ее?

Распутывать это дело надо, решила я. Девочки стали потихоньку переговариваться.

Да, надо раскапывать, разнюхивать, раскрывать, кто на самом деле все это сделал. Иначе нам просто не выбраться из этого дерьма. Необходимо поговорить с основными подозреваемыми.

Кое с кем я уже побеседовала. Например, с Юлиной мамой, и выяснила, что та ничего не знает. Нина Петровна черта с два что-нибудь скажет. Остается Артак. Артак! Я так и подскочила на месте. Ну конечно, Артак. Вот кого необходимо раскрутить на треп. Наверняка он что-нибудь знает.

Я взглянула на часы: время раннее, обычно он приходит чуть позже. Вчера был, может сегодня не появиться. Но день выдался теплый. В такую погоду Артак является почти ежедневно. Надо только не пропустить его, а то другая девочка перехватит. А вдруг он уже здесь? Спросить этих телок, но разве они скажут? То и дело бросают в мою сторону враждебные взгляды.

Я решила перехватить Артака у входа. По пути заглянула на кухню и заметила Олю. Та раскладывала по маленьким тарелкам салат.

– Оля, привет, – весело сказала я, подходя к ней. – Ты Артака случайно не видела?

Реакция Оли на мое появление была в высшей степени странной. Она вздрогнула, уронила ложку прямо в чан с салатом и вытаращила глаза.

– Оля, – сказала я мягко, – что с тобой?

– Ты? Ты… – прошептала она едва слышно. – Как ты посмела прийти сюда, убийца? Мне девочки все рассказали.

Это было уже слишком. Даже Оленька, божий одуванчик, и та не верит в мою невинность. А, собственно, с какой стати? Ведь и мотив, и возможность убийства были у нее самой.

– Оля, ты в своем уме? – воскликнула я, пытаясь взять ее за руку. Но та в ужасе отпрянула. – Оля, неужели ты веришь в весь этот вздор?

– Не подходи ко мне, – проговорила она еле слышно, задыхаясь от ярости. Краем глаза я видела, как остальные работники кухни с иронией посматривают на нас. – Это ты все сделала. Подсыпала яд, убила Костю. Из-за денег.

Я почувствовала раздражение и злобу.

– А почему, собственно, я? Доказательства у тебя есть?

– Больше некому! – воскликнула Оля. – У Юльки не было возможности. А ты бутылку несла. И коробочку из-под лекарства ей в плащ подсунула.

– Ну почему некому? – возразила я спокойно. – А Нина Петровна? Она была в комнате одна, когда открывала бутылку. Вполне могла и лекарство высыпать, и коробку в карман засунуть.

Оля в ужасе посмотрела на меня, потом энергично замотала головой.

– Нет-нет, Нина Петровна не могла! – крикнула Оля горячо. – Она порядочная, добрая.

Добрая! Вот как Ольга относится к ней при всех ее притеснениях. И вот как благодарит меня за участие.

– Ну, хорошо, – сказала я не без ехидства. – Допустим, Нина Петровна добрая. А ты, ты злая?

– Я здесь при чем?

– Ты тоже оставалась наедине с этой бутылкой, – я рассмеялась. – И вполне могла и яд подсыпать, и коробку в плащ сунуть. Или ты думаешь, я забыла твои манипуляции со стаканом? И мотив у тебя может быть тот же самый, что и у всех нас. Убийство за деньги. А твоя несчастная любовь к Косте – чистая показуха, представление для дураков.

Лицо Оли стало серым, глаза закатились, она рухнула бы прямо на уставленный посудой кухонный стол, не поддержи я ее. Подбежали другие работники кухни, и мы вместе посадили бесчувственную Олю на стул.

– Ее на кушетку положить надо, – заметила я. – Или на диван, там, в нашей комнате.

– Да ладно, заткнись, – сказал один из поваров. – Сначала довела человека до обморока, а теперь жалеет.

У меня от изумления перехватило дыхание. Я потеряла дар речи.

– Ну, чего уставилась? – продолжал он. – Давай вали отсюда. Не хрен тебе тут больше делать. Вали-вали. Мы тут без тебя о ней позаботимся.

Я как ошпаренная выскочила из кухни.

6

У дежурной администраторши я поинтересовалась:

– Не приходил Артак?

Почему-то она оказалась ко мне добрее. Может быть, не была в курсе событий.

– Кучерян, что ли? – спросила она.

Я растерянно уставилась на нее. Фамилий клиентов я не знала.

– Ну, с кем ты вчера трахалась, да? – продолжала она вполне дружелюбно. – Нет, пока не появлялся. Погоди, может, явится, до ночи еще далеко.

Я тепло поблагодарила ее. Среди всеобщего презрения и злобы простое человеческое отношение действует успокаивающе.

Уже сгустились сумерки. Небо стало густо-синего, словно раствор медного купороса, цвета, гладь реки слегка волновал слабый вечерний ветерок. Народу в этот вечерний, не слишком поздний час везде было полно. Парочки бродили по набережной. Для них сейчас самое время. Погода превосходная, тихая, безветренная.

Я закурила и стала разглядывать лица прохожих, высматривая Артака. Как ни смешно, но я завидовала влюбленным парочкам. Надо быть профессиональной путаной со стажем, чтобы понять эту простую истину. Любовь и трах по сути вещи совершенно разные. Если траха в моей жизни было хоть отбавляй, то любви ни капельки. Все мужчины удовлетворяли со мной свою похоть, забыв о том, что я живой человек, что у меня есть душа. Со временем к этому привыкаешь, но иногда бывает нестерпимо больно.

Я замечала, как смотрят на меня мужчины, но всем своим видом показывала, что занята. Плевать мне. Если даже Артак не появится, сделаю себе выходной. Надо же когда-нибудь отдохнуть. Но тут я заметила Артака, направляющегося к гостинице.

Я приняла вызывающую позу, выставив вперед ногу и подбоченясь. Артак остановился, потом, словно завороженный, устремился ко мне, не сводя с меня выпученных как у вареного рака глаз.