— И что же, — голос стал срываться, как ни пыталась контролировать его Акадия, — что ты собираешься делать? Пока я на троне, у тебя нет полной власти, да и Джайра тебя ненавидит не в меньшей мере, чем ты ее. Ты сама говоришь: она не хочет никому больше подчиняться, — значит, и тебя слушаться не станет…
— Как и тебя, верховная амазонка, — что-то в интонации и в самих словах, достаточно простых, но сказанных с таким огромным весом, привело Акадию в крайнее замешательство, и необъяснимый панический страх заставил искать пути спасения…
Будучи далеко от этого судьбоносного разговора, кипя от злости, Джайра шла, не разбирая дороги, лишь бы подальше от этого сборища. Ноги привели ее на главную площадь перед Дворцом Справедливости, верхушка хрустального купола которого уже набирала краски рассвета. Над всей площадью возвышалась статуя Имраны Заступницы, протягивающей навстречу левую ладонь в дружественном жесте. В туманном освещении гранитное изваяние было будто живым, и Джайре всегда казалось, что она улыбается ей. Сколько надежд было в душе, когда Джайра впервые увидела ее, облаченную в искусно вытесанный скульпторами застывший плащ, словно развевающийся на ветру, в этом великолепном крылатом шлеме без забрала; сколько восторга и безудержной радости просто потому, что она даст клятву этой легендарной воительнице, пускай и всего лишь памятнику. Правая рука женщины, положенная на сердце, все еще где-то в глубине вызывала, как и в прежние времена, сильные чувства, что-то вроде мужества, верности, целеустремленности, и улыбка Имраны не оставляла сомнений в том, что они послужат только благородным целям. На гранитном постаменте даже при слабом сиянии светочей было отчетливо видно надпись: «Не человек должен служить магии, а магия — человеку. Это и великий дар, и большая ответственность. Не искушенный — не злодей, но раскаявшийся достоин прощения». Когда началась Война за Северное Побережье, Ардонию больше некому было защищать, в городах остались только женщины, немощные и дети, тогда и началась Охота на женщин, способных очаровывать своей красотой. С тех самых пор и существуют амазонки. Из года в год, изо дня в день они искали способ вернуть миру все то благое, что он потерял в ходе многочисленных воин и что удалось сохранить им. Вытесанные слова были частью клятвы, которая являлась для амазонок святой истинной во всем. Эту клятву никто не нарушал, но и Джайра не делала этого никогда. Важно то, что тогда Акадия, та самая Акадия, легат, только что получившая звание легиоры и взошедшая на трон верховной амазонки, которая выбрала в свои опционы Джайру, не поверила ей и выдвинула обвинение. Она прекрасно помнила тогда торжество Амрены и ее сторонниц, растерянность Акадии и отчаяние Ксии, еще послушницы, ее ученицы. Страшно подумать, как давно это было — больше десяти лет назад! Хотя по самой Джайре это не скажешь — ее внешность не изменилась благодаря унаследованному эльфийскому долголетию, правда, неизвестно, каким образом оказавшемуся в ее крови, — чего не скажешь о внутреннем состоянии. В один момент все чувства, притупленные временем и долгим скитанием в поисках нового пристанища, вдруг стали острыми ножами, и их ничто не могло вытеснить, уже ничто.
«Странно. И даже обидно. Я хороню свою нынешнюю семью на руинах старой. Говорят, когда человек теряет свой дом, в мире для него больше нет безопасного места. Где мне теперь искать свой дом, свой безопасный уголок?..»
— Ты помнишь день клятвы? — вопрос Ксии не был внезапным — ее шаги были слышны еще за пару метров от этого места. — В последнее время я часто ее вспоминаю.
Джайра обернулась к амазонке. По внешности ей дашь столько же, сколько и ей самой — лет двадцать, не больше. Волосы цвета опавшей осенней листвы гладко завернуты в ракушку, но, сколько помнила свою ученицу Джайра, одна прядь всегда выбивалась и ложилась ровной ленточкой на правый глаз. Родинка у внешнего уголка левого глаза все еще приковывала к ним внимание. Маленькая ученица выросла. Сколько порывов и сил было сокрыто в душе Ксии, знала только Джайра, и как жаль, что она никогда не откроет их миру.
Амазонка, различив в полумраке татуировку плюща на левой щеке наемницы, устремила взгляд, преисполненный отчаянной верности, на взиравшую на них Имрану.
— Я — амазонка, бесстрашная защитница чести. Я — воин на страже благоденствия мира. Я — странница в поисках счастья народа. Клянусь никогда не отступать от угрозы, какой бы она не была. Клянусь чтить и хранить наветы Протекторов, принимая их за законы. Клянусь вернуть в мир все то благое, что он потерял, в стремлении сделать его лучше. И магия мне в этом поможет, ибо не человек должен служить магии…
— … а магия — человеку, — закончила Джайра вместе с ней, только получилось как-то слишком мрачно. — Это ты прислала мне синего сокола?
— Да, я. Я послала его, как только смогла — ты же знаешь, в первую очередь нужно было обеспечить безопасность всего поселения…
— Да-да, знаю…
Звон наконец-то умолк, но пение продолжалось, и удары колокола сами собой отзывались в голове. Сглаживало гул только журчание воды из фонтана неподалеку.
— Получила повышение? — Джайра кивнула на плащ Ксии.
Пребывающая в заботливом беспокойстве и нерешительности, Ксия просияла:
— Да, месяц назад. Благодаря тебе, — наемница непонимающе взглянула на амазонку. — Ну, это ведь ты научила меня всему.
Джайра отмахнулась.
— Я дала тебе только основные навыки, до авангарда ты дослужилась сама. Не преувеличивай ценность моих уроков, они стоят столько же, сколько…
— Нет, — с энтузиазмом перебила ее Ксия, — нет, вовсе нет! Ты была лучшей центуорой, все это говорят. Никто лучше тебя не мог оценить баланс меча или предугадать следующий удар противника… Помнишь, как ты меня обучала? — она надула губы и весьма образно поддразнила: — «Перестань думать о моем мече! Думай о своем! И не бойся синяков от ударов — лучше синяки, чем кровавые раны!», — Джайра заулыбалась, узнавая свои слова строгого учителя. Увидев ее реакцию, Ксия продолжала: — «Не зевать! В бою у тебя не будет на это времени!», «Что значит — «попробую»? Либо делай, либо не делай! Врагу ты также будешь отвечать на удары?»…
— Но ведь обучение было не закончено, — уже почти смеясь, прервала ее Джайра. — Ты без меня стала разведчицей, лучницей, копейщицей, стражницей, а теперь вот и авангардом.
— Дело не в этом, — неожиданно Ксия прямо посмотрела в глаза Джайре. — Ты была всем для амазонок. Ты и сейчас многое для них значишь, иначе они бы так бурно не реагировали на твое появление. Ты была единственной, кто мог в одночасье поднять всех и построить в безупречно ровные ряды, могла поднять парой слов боевой дух на столько, что от своей храбрости начинала кружиться голова. Ты и сейчас нам всем нужна. Останься.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});