— Держи, от меня подарок твоей маме.
— Ой, а как ты догадался, что она такими пользуется?
— В последний свой визит к вам видел такие же на трюмо, подумал, что ты ими вряд ли душишься, значит, мамины.
— Ну ты прям Шерлок Холмс!.. Обязательно передам. Всё, я побежала, иди провожай.
Закрыв за Ингой дверь, я задумчиво посмотрел на телефон. Позвонить, что ли, Полевому, спросить, как идёт подготовка к публикации «В предгорьях Карпат»? Хотя вроде бы созванивались на прошлой неделе, чего зря человека от работы отрывать… Бушманова набрать? Ну там и так вроде бы всё на мази.
А может, устроить вечернюю пробежку? Только не по Московской вверх, а по Володарского. Там подъём покруче будет, однако и народу с машинами меньше, дышится свободнее, нынешние машины, особенно автобусы и грузовики, чадят так, что мама не горюй! Сходил бы на тренировку, но она только завтра. Храбсков носится со мной, как курица с яйцами, всё грезит грядущим первенством Европы в Греции. Он со мной за границу снова не поедет, но моя очередная победа — если таковая случится — снова принесёт ему определённые бонусы. Что ж, Анатольич это заслужил, вложив силы и время в мою подготовку. Хотя три недели из-за заживавшего пореза мне и пришлось пропустить, но я за это время зато качал дыхалку, и теперь вынослив, почти как марафонец.
С репетициями пока пришлось сделать перерыв. И Валька, и Лена синхронно отправились родителями на курорты. Только одни в Палангу, а вторые в Пицунду, вернутся домой один через пять дней, вторая через неделю. До кучи Юрка свалил помогать бабушке в деревне с огородом на пару недель, так что один я в городе из всей группы остался, один как перст.
Трель телефона заставила меня вздрогнуть. Ну вот, всё думал, кому позвонить, а тут он сам зазвонил. Интересно, кому звонят — мне или маме? Которая сейчас, между прочим, впоте лица трудится машинисткой в «Пензгражданпроекте».
— Алло?
— Добрый день… Хотя, скорее, уже вечер, — раздался на том конце провода слегка искажённый междугородней связью строгий женский голос. — А я сейчас общаюсь, наверное, с Максимом Варченко?
— Да, так и есть, а вы кто, простите за любопытство?
— Меня зовут Ольга Васильевна Корн, я помощник режиссёра Станислава Иосифовича Ростоцкого. Он прочитал вашу повесть в журнале «Юность»…
— Роман, — на автомате поправил её я.
— Что? Ах да, роман, ну сути дела это не меняет… Так вот, Станислав Иосифович прочитал ваш роман и захотел его экранизировать. Устная договорённость с руководством киностудии имени Горького уже имеется. Теперь нам нужно получить официальное разрешение от вас. Естественное, заверенное кем-то из ваших родителей или бабушек-дедушек. Так как вы пока являетесь несовершеннолетним. Когда вы с кем-то из родственников сможете приехать в Москву?
Вот же ни хрена себе! Для меня публикация книги была пределом мечтаний, а тут, не успела она ещё в «Молодой гвардии» выйти, а её уже собираются экранизировать. И кто!!! Сам Ростоцкий! У меня даже мурашки по коже побежали. Однако я сумел справиться с эмоциями и с лёгкой иронией в голосе поинтересовался:
— А что же Ростоцкий сам не позвонил?
— Станислав Иосифович отбыл вчера в рабочую командировку, вернётся на следующей неделе.
— Кстати, если ничего не путаю, это киностудия детских и юношеских фильмов, а я не сказал бы, что мой роман рассчитан исключительно на молодёжную аудиторию.
— Картина «…А зори здесь тихие», снятая, между прочим, Станиславом Иосифовичем, тоже не очень-то молодёжная, но произведена на киностудии Горького, как и его прошлогодний фильм «Белый Бим Чёрное ухо», — парировала собеседница. — Итак, когда вас можно будет увидеть в Москве?
По идее мне ничего не мешало отправиться в столицу хоть… Нет, сегодня я уже вряд ли куплю билет на поезд, отходящий через час с небольшим. Могу завтра, например, но Ростоцкий всё равно пока в командировке.
— Давайте мы подъедем через неделю, когда Станислав Иосифович освободится.
— Вам с ним необязательно встречаться, требуется только ваша подпись под договором.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Знаете что, Ольга Васильевна… Я, конечно, понимаю, что Станислав Иосифович уже легендарный режиссёр и всё такое, но если уж он берётся за экранизацию вещи ещё здравствующего автора, то должен хотя бы поделиться с ним своим видением картины, обсудить сценарий…
— А вы и сценарий хотите сами писать? — совершенно искренне удивилась Корн.
— Хм, а что вас так смущает?
— Ну вообще-то мы думали, что в силу юного возраста вы не сможете его написать, хотели отдать человеку, который давно набил руку на сценариях к чужим произведениям.
— То есть книгу, по которой Ростоцкий хочет ставить фильм, я написать в состоянии, а сценарий, видите ли, не потяну?! Вы хотя бы попробовать предложили, а уж затем делали выводы.
На том конце провода повисла пауза, которая нарушилась смешком:
— А вы юноша с характером, не думала, что вы такой упрямец… Но вы хотя бы представляете себе структуру сценария?
— Более чем, Ольга Васильевна. Спросите, откуда? Отвечу: случайно нашёл в нашей библиотеке пособие для начинающих сценаристов и изучил его от корки до корки.
Наверное, Остап Бендер мог бы позавидовать, с какой лёгкостью я вешаю сочинённую на ходу лапшу на уши этой тётке. Причём она мою ложь проглотила и не подавилась. На самом деле я ради интереса когда-то в будущем пробовал писать сценарий, размечтавшись, что мою книгу когда-нибудь экранизируют. Правда, он у меня так и остался лежать в шкафу среди старых газет.
— Надо же… Хорошо, я поговорю со Станиславом Иосифовичем на предмет вашей встречи. Вы пока будете у себя в Перми?
— В Пензе, — хмуро поправил я то ли случайно, то ли специально оговорившуюся Корн.
— Ах, извините, постоянно путаю Пермь с Пензой. Так, значит, вы никуда пока уезжать не собираетесь?
— В начале августа уезжаю на сборы с юношеской командой СССР по боксу, а потом мы летим в Грецию на первенство Европы.
— Вот как? И когда же вы собираетесь писать сценарий?
— Я его напишу до встречи с Ростоцким. Какой примерный хронометраж картины?
— Если бы не ваш голос, я бы подумала, что разговариваю с взрослым человеком… Вам точно 16 лет?
— Точно, — усмехнулся я.
— М-да, — задумчиво протянула она. — А что касается хронометража, то фильм планируется двухсерийным, продолжительность его, соответственно, составит около 180 минут.
— Спасибо, за неделю я успею написать сценарий.
— За неделю?! Вы уверены?
— Хотите пари?
— Вы ещё мне и пари предлагаете… Знаете, Максим, мне и самой уже хочется увидеть вас воочию. У вас есть ручка или карандаш под рукой? Запишите мой домашний номер… Как сценарий будет готов — сразу звоните. Я надеюсь, вы умеете держать свои обещания.
Положив трубку, я сходил в свою комнату за тетрадкой и переписал в неё телефон Корн, который изначально нацарапал лежащим всегда у телефона карандашом на дверном косяке ванной комнаты. Надо, что ли, сюда тетрадочку повесить, чтобы можно было записывать на бумаге, а не на косяках или — не дай бог мама увидит — на обоях.
Вернувшись в комнату, в который уже раз за последние дни взял в руки пластинку «Rock expansion», что в переводе означало «Рок-экспансия». Тот самый диск с молодыми венгерскими рокерами и моей, заимствованной у Кобейна песней «Heart-Shaped Box», о котором мне когда-то рассказывал Ковач. Полторы недели назад на почтамте я забрал пять авторских пластинок, одна из них с автографом была подарена Инга, одна — дяде Вите, три пока стояли на полке. Почти одновременно с пластинками на сберкнижку маме перечислили 435 рублей с уже вычтенными 13 процентами от изначальных пятисот. Вот так, по зёрнышку…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Что-то есть захотелось… Ещё ведь и не ужинал, с этими плотскими утехами было как-то не до еды. Да ещё этот звонок поднял настроение, а позитивные эмоции лично у меня способствуют здоровому аппетиту. Так что я прошёл на кухню, поставил на огонь чугунную, чёрную по бокам от окалины сковороду и прыснул на дно растительного масла. Порезал быстро головку репчатого лука, бросил в зашипевшее масло, чуть погодя туда же отправилась порезанная кружочками сарделька. Под занавес разбил два яйца, немного подумав, добавил третье. Чётные числа для покойников, а Бог — он Троицу любит.