Читать интересную книгу Моцарт в джунглях - Блэр Тиндалл

«Откровенно и интригующе»,—

Observer Music Monthly (Великобритания)

«Каждый день на Манхэттен привозят целые автобусы детишек, но для бoльшинства путь на вершину скорее напоминает дорогу сквозь джунгли. Блэр Тиндалл великолепно описала энергию, тревогу и экзистенциальный ужас своей среды, в том числе в части об апартаментах Аллендейл, где пересеклись жизни стольких из нас – музыкантов, художников и писателей. Блэр Тиндалл – гобоист мирового уровня, и ее журналистский талант соответствует музыкальному. Она заставляет меня скучать по тем дням и даже по протечкам на потолке»,—

Билл Лихтенштейн, исполнительный продюсер радиошоу The Infinite Mind и президент компании Lichtenstein Creative Media

«В своих удивительно красноречивых мемуарах Блэр Тиндалл показывает нам репетиционные комнаты и оркестровые ямы, раздевалки и спальни исполнителей классической музыки, которые так чудесно играют в самых знаменитых оркестрах Америки. „Моцарт в джунглях“ – очень откровенная и мужественная книга»,—

Марго Ливси

Прелюдия

Дженет велела водителю такси остановиться у Манхэттенской музыкальной школы на Сто двадцать второй улице, откуда были прекрасно слышны бесконечные скрипичные этюды, пьесы на трубе и сонатины на кларнете, которые играли студенты в недорогих квартирах неподалеку. Такси встало на полпути к Клермон-авеню, в довольно обшарпанном квартале на границе с Гарлемом, и я последовала за Дженет в узкий многоквартирный дом. Входная дверь заскрипела, открываясь, и мы оказались в тускло освещенном холле, а потом прошли через пожарный выход в пустой двор-колодец. Лампочка слабо освещала дверь, пошедшую пузырями краски. Музыка доносилась оттуда.

– Дональд, это я! – крикнула Дженет, терзая механический звонок. Щелкнул один замок, второй, третий, дверь открылась, и музыка сделалась невыносимо громкой.

Наверху распахнулось окно:

– Вашу ж мать, заткнетесь вы когда-нибудь? – из окна выпал пакет «Гристедз», чудом пролетел мимо меня и щедро засыпал все вокруг кофейной гущей.

Неряшливый парень в грязной желтой футболке втащил нас внутрь и забаррикадировал дверь пятифутовым ломом. Две свечи с Девой Марией, которые явно притащили из ближайшей пивной, мигали в темноте в такт музыке, несущейся из огромных старых колонок «Клипш». Я чувствовала слабый запах газа и плесени, покрывающей серые стены. Сквозь мятую решетку на окне виднелись горы мусора, скопившиеся во дворе за долгие годы. Сердце у меня заколотилось быстрее. Каким образом любовь к классической музыке привела меня сюда?

Трое знакомых парней умирали со смеху на потертом коричневом диване:

– Блин, и как мне ему объяснить, что я трахаюсь с его сестрой? – Стэн закашлялся при этих словах, – хрень какая-то.

Дональд только пожал плечами и потянулся за толстым косяком, который передавали по кругу.

– Ну да. Теперь их ребенок трахает свою тетю, – вклинился Милтон, убирая от лица грязную блондинистую челку, чтобы разглядеть переключатели на большом ламповом усилителе, – послушайте только этот рифф, ушам своим не поверите.

Колонка взревела, наступила пауза. Стэн вздохнул:

– Да уж, эти кошечки умеют играть.

Дженет склонилась над столом, нюхая кокаин через соломинку. Я никогда его не пробовала, но чувствовала, что должна приобщиться. Дональд барабанил пальцами по столу, подозрительно глядя на меня. И вдруг он переключился на Милтона, который уселся обратно на диван, сворачивая в трубочку хрустящую стодолларовую купюру.

– А Милти-то тоже не дурак, – фыркнул третий, Билли, – тоже хочет этой хрени. Как дракон сокровища, – он сложился вдвое от хохота, с трудом хватая ртом воздух. Смущенная Дженет посмотрела на Милтона и опустила голову. Соломинка болталась между пальцами.

– Ты сам знаешь, чувак, каково это. Пытаешься удержаться, ловишь кайф, и тебе нужно еще. Приходится нюхать, – сказал Милтон почти агрессивно, нарезая две дорожки кокаина на кофейном столике. Вскоре они исчезли.

– Да нет, я про реального дракона, – фыркнул Билли, скидывая на пол банку с китайской лапшой, – который в опере. Это же «Зигфрид». Там великан превратился в дракона и охранял золото троллей. Блин. А кто-то думает, что эта хрень появилась в «Звездных войнах».

Сквозь царапины на пластинке пробился оперный бас.

– Господи, звучит так, будто он сейчас кончит, – Милтон отчаянно чихал, – Вагнер устарел. Что это за валькирии? – Он запинался, смеялся и кашлял одновременно, – ну у них и сиськи.

Билли встал и поменял пластинку, осторожно уложив первую в выцветший пакет. Он опустил иглу, и духовые инструменты заиграли какую-то церковную мелодию.

– Это Вальгалла, чуваки, – вздохнул он, благоговейно складывая руки, – замок богов. Послушайте, какая мощь. Мощь и сила.

Окна звенели от музыки. Милтон сделал длинный глоток «Бекса».

– Чьи это вагнеровские тубы? Паксман? Александр? Это же венская филармония? Шолти за пультом? Охренительно! – Милтон с трудом перекрикивал шум. Потом он вытер нос и той же рукой пригладил волосы.

Мне казалось, что эти парни – небожители. Я увидела, как Дженет сунула Дональду двести пятьдесят долларов и убрала в карман пакетик с кокаином. Я, юная и неопытная, хотела, чтобы эти музыканты приняли меня в свою компанию, хотела играть с ними в лучших оркестрах города и в крутых группах. Я уже начала выступать (на заменах) в Нью-Йоркской филармонии, хотя еще даже не закончила колледж по классу гобоя. В свои двадцать два я боялась пробовать кокаин; но я попыталась выглядеть продвинутой и закинула ноги в черных сандалиях из крокодиловой кожи на кофейный столик.

– Клевые тапки, Блэр. Что будешь играть вечером в филармонии? Стой, погоди. – Милтон с вожделением взирал на мои ноги. С помощью зубочистки он выложил цветочек из кокаина на моем ногте и всосал его через свернутую купюру. Все вокруг заржали.

– Дай еще дури, Дональд. У меня завтра репетиция с оркестром, – сказал Стэн, – да ладно, это все? Да подожди ты. Миннезингеры, знаешь? Шесть часов.

Запищал звонок, Дональд пошел открывать.

– Билли, у тебя есть Gotterdamerung?

Билли кивнул, вытаскивая пачку пластинок из мятого бумажного пакета.

– Сумерки богов. Конец, чувак. Искупление. Красота. Золото. Магический огонь.

Я пошевелила пальцами, любуясь дорогущими сандалиями, купленными на одну из зарплат в Филармонии.

– Боги сгорают в пламени, – бубнил Милтон. Билли отпустил иглу, и все стали слушать. Когда музыка достигла апогея, он заверещал:

– Невероятно! Разве не круто Вальгалла рушится в конце?

Первое отделение

Соната «Аппассионата»

§

Взгляд на Нью-Йорк с юго-востока, из апартаментов Аллендейл на углу Девяносто девятой улицы и Вест-Энд-авеню.

Один

Волшебная флейта

Когда мне было семь лет, я хотела волшебное платье. Мы как раз переехали в Вену, совершив круиз через Атлантику, и в каждом уголке моего чудесного нового мира я сталкивалась с фантастическими историями, прекрасной музыкой и портретами настоящих королей и королев.

Я постоянно видела платья сказочных принцесс, которых не было в Северной Каролине. Традиционные наряды австрийских провинций украшали складочки и тесьма, в музеях висели золоченые платья эпохи Габсбургов, балерины в театре делали фуэте в розовых атласных туфельках и пышных тюлевых пачках. Даже обычные девушки надевали красивые дирндли, похожие на маскарадные костюмы.

До этого я рассматривала картинки из европейской жизни в кипе журналов «Нешнл Джеографик», принадлежавших дедушке, а теперь увидела всё своими глазами. Раньше я никогда не видела огромных старых храмов, мощенных булыжником улиц и снежных шапок на горах. Самое высокое в мире колесо обозрения и Дунай – действительно голубой – делали Вену страной чудес для любого ребенка.

Европа зачаровала и моих родителей, которые очень редко бывали за границей. Они оба родились в 1921 году и первыми в своих семьях получили дипломы колледжа. Год, проведенный в Вене, заставил их погрузиться в культуру, историю и искусство, которые они полюбили.

Отца пригласили читать лекции по американской истории в Университете Вены. Как и многие ветераны Второй мировой войны, папа получил образование, вернувшись из армии, в соответствии с Законом о правах военнослужащих. Он написал диссертацию по истории американского Юга. К 1952 году он получил место профессора в Чапел-Хилл в Северной Каролине. Это довольно тихое местечко, несмотря на то что там есть университет. Иногда случались концерты, в кампусе показывали новые фильмы. «Поужинать в городе» означало съездить в Дарем, в кафе «S & W».

Перед поездкой мама упражнялась в остроумии, нарекая игрушечные кораблики «Атлантик» в честь парохода, на котором нам предстояло ехать, и топя их в ванне. Она показывала мне картинки с пароходом, с пирсом, с учебными тревогами – «Спасать женщин и детей». Все это оказалось правдой, но вот к роскоши на борту ее слова меня никак не подготовили.