Читать интересную книгу Первая работа - Юлия Кузнецова

– Пап, ну не смешно! – с горечью сказала я и закрылась в своей комнате.

Прошлась туда-обратно, зачем-то открыла шкаф с одеждой. «Поговорю с мамой», – решила я. Спрошу у нее напрямую: «Нам точно нужны эти окна?» Папа шутит. Может, все не так серьезно?

Мама сказала, что окна нам и правда необходимы и что я достаточно взрослая, чтобы это понимать и не устраивать истерики.

– Я и не устраиваю!

– Я только что говорила с папой. Да, я сегодня задержусь, надо съездить на склад. У меня заказ на такую сумму…

– А там не хватит денег на Испанию? – быстро спросила я.

– Нет, только на окна, – строго ответила мама. – Может, еще на новые занавески в твою комнату.

Я улеглась на кровать, бурча, что мне не нужны ни окна, ни новые занавески. Закинула руки за голову.

Делать ничего не хотелось. Уроков на завтра не задали, точнее, задали повторить все подряд. По алгебре и химии обещали самостоятельную, по литературе – спросить характеристику одного из героев пьес Островского. Наш класс разделился: одна половина повторяла весь материал начиная с первого сентября, вторая – не открывала учебники, надеясь на то, что все и так в голове. Я принадлежала ко вторым. Домашнее задание по литературе я почти никогда не делала: просто просматривала текст перед уроком и отвечала на одни пятерки. Мне легко языком болтать, я гуманитарий.

А химию с алгеброй спишу у соседа Ромки. Он вообще мой должник: на тесте по русскому я ему три раза ответы подсказывала. Ромка – ботаник, но по русскому иногда пробуксовывает. Не мог сам определить корень в слове «рукав».

Глава 3

Мамино предложение

Утром я еле вытолкнула себя из сна. Ощупью, с закрытыми глазами, добралась до кухни, уселась на табуретку.

– Так и будешь кашу есть? – поинтересовалась мама. – Между прочим, с изюмом!

– Кашу?! – возмутилась я, не открывая глаз. – Я же просила омлет!

– Да? Прости… Забыла… Может, посмотришь на меня и выслушаешь? Есть одна идея…

Я наконец открыла глаза.

– Мне вчера такое предложили… Для тебя! Ешь кашу и слушай.

Оказалось, вчера к маме заглянула необычная клиентка. Моя мама работает в торговом центре, в отделе вечерних нарядов. Рядом с ее отделом – «M.Видео», где продают технику, и «Перекресток». Наш торговый центр самый обыкновенный, не ГУМ. А мамина клиентка оказалась как раз из тех, кто покупает платья в ГУМе, ЦУМе или даже за границей.

«В Испании, например, – добавила мама, хитро глянув на меня. – Она сказала, что, когда едет в Барселону, обязательно там шопингует». Этой клиентке нужно было зайти в «М.Видео», чтобы купить новый мобильный. Старый у нее разбился, а ей понадобилось срочно позвонить, отменить совещание.

– Вот так у людей бывает, – подмигнула мне мама. – Разбил телефон и сразу купил себе новый. А не ходишь полгода с панелью, перехваченной скотчем, и не ждешь, пока муж на Новый год телефон подарит.

– Ты тоже можешь не ждать, – буркнула я, выплевывая на салфетку косточку от изюма.

– Тебе напомнить, на что мы деньги откладываем?

– Не надо!

Мама продолжила рассказывать об Ирэне – так звали клиентку. Она проходила мимо маминого магазина и увидела темно-вишневое платье.

– А я еще удивлялась, – сказала мама, пытаясь отвинтить крышку от папиной кофеварки, которую он вчера забыл помыть, – зачем хозяйка заказала это платье. Оно из категории люкс. Кто его купит за пятьдесят тысяч-то!

– Ого, – присвистнула я.

– Да. Так вот нашлась покупательница. Не зря старые продавцы говорят, что не бывает ненужных вещей в магазине.

Каждая вещь ждет своего хозяина. У Ирэны фигура крупная.

Говорит, ей трудно праздничное платье подобрать. Она пробовала у швеи заказывать, в ателье… Все не то! А тут – сидит как влитое. «Надо же, – говорит, – я не думала, что в обычном магазине…» Короче, на радостях еще одно заказала. Это я за ним вчера на склад поздно ночью моталась. Радовалась она, радовалась… Разговорились. У нее дочка, шестилетка, в садик не ходит, дома с няней сидит. Ирэна говорит, девчонка-то неглупая. Но вот никак не хочет испанский учить. А им надо. Они каждое лето (представляешь, каждое!) снимают дом под Барселоной. Девочка с няней живут там три месяца.

У Ирэны свой бизнес в Москве, что-то со строительством связано, и она к ним редко, наездами… Но, говорит, хочу, чтобы Данка болтала по-испански в ресторанах и гостях.

– А дочка-то хочет? – фыркнула я, делая вид, что ковыряю кашу.

На самом деле я разволновалась. Почему мама сказала, что у нее есть предложение, связанное со мной?

– Не знаю! – отмахнулась мама, наконец раскрутив кофеварку и рассыпав кофе, который присох изнутри. – Я ей сказала: «Хотите, моя дочь попробует учить вашу?

Ей как раз работа нужна». Они еще и живут неподалеку, на Новослободской. Ты все равно туда в школу ездишь.

Могла бы к ним заходить после…

– Но ты у меня даже не спросила! – перебила я.

– Тебе разве не нужны деньги? – удивилась мама. – Может, и на Испанию насобираешь…

Она оторвала бумажное полотенце, намочила его и ловко собрала с пола просыпанный кофе.

– Я не знаю испанского!

– Да? А говорила, Беатрис считает, что у тебя талант.

– Я не имею права преподавать!

– Тебя не устраивают работать в школе. Это репетиторство.

– Мне пятнадцать!

– В Америке девочки с десяти нянями работают, – отрезала мама. – В общем, не хочешь работать – я тебя не уговариваю. Но имей в виду. Полететь в твою Испанию тебе мешает только одно – лень. Больше ныть и плакать я тебе не позволю.

– А я и не собиралась больше ныть! – гордо сказала я и, отодвинув от себя тарелку с застывшими островками недоеденной каши, поднялась и ушла.

Глава 4

Ромка

Я, конечно, понимаю, что с ботаниками нелегко, но чтобы настолько…

Как только Ильмира Александровна раздала подписанные ею же листочки (у математички мания все контролировать), Ромка, прищурившись, уставился на доску. Я сделала вид, что решаю уравнения. На самом деле я обводила свою фамилию и думала про то, что Ильмира Александровна перешла в нашу школу уже год назад, а мою фамилию до сих пор пишет с ошибкой.

Математичка меня раздражала. Не только попытками держать под контролем все, даже наши мысли. Мне не нравилось, как она преподает. Почему-то после каждой новой темы она обожала устраивать самостоятельные работы.

Меня это злило. Мы – старшеклассники, не надо проверять нас каждую неделю. Дайте нам информацию, и мы усвоим ее в темпе, который нам подходит. А вы проверяйте в конце года! Честное слово, всякий раз, когда на мою парту клали листочек с написанной фамилией, от него так и разило недоверием. Ильмира Александровна не доверяла даже буквам моей фамилии: каждый раз писала ее на свой лад.

Еще я думала про то, что мы с Ромкой оба плохо видим, но у меня линзы, а у него – ни линз, ни очков. Вот он и щурится, чтобы разглядеть уравнения на доске… Может, у его семьи денег нет? Неужели так бывает, чтобы не хватало денег на контактные линзы… А я еще своими родителями недовольна. Возмущаюсь, что они экономят на всем подряд.

Наконец я решила, что дала Ромке достаточно времени, и попробовала заглянуть к нему в листок. Как я удивилась, когда он закрыл листочек рукой! Я оглянулась: может, математичка рядом? Ничего подобного, она стояла у доски, шепотом пересчитывая присутствующих.

Я снова попыталась глянуть в Ромкин лист. И опять он прикрыл решение рукой, да еще и локоть выставил, отгораживаясь от меня.

– С ума сошел? – прошипела я.

– Не списывай у меня, – умоляющим шепотом произнес он, – я по-своему решаю, не как в учебнике! Это новое решение.

– И что? – не поняла я. – Разве я не могу додуматься до нового решения?

– Можешь – решай!

– Вот ты… – Я еле сдержалась. – А сам у меня тест по русскому скатал!

– Там были у всех одинаковые ответы, а тут…

Ромка не договорил. Над нами нависла грозовая туча в бордовой юбке.

– Молошникова! – она произносила «ч» как «ш», так же и писала на листочке. – Отсядь на первую парту!

– Почему, Ильмирсанна? – возмутилась я.

– Не почему, а за что, Молошникова. За болтовню на уроке и неуважение к учителю.

Вот так. Понятно, что самостоялку я запорола.

На химию решила и вовсе не ходить: проторчала целый урок в женском туалете. Там отвратительно пахло, на полу валялись бумажки, но туалет казался мне подходящим местом для такой неудачницы, как я.

«Я умная? – в десятый раз спрашивала я себя, откручивая и закручивая кран над раковиной. – Или глупая? Если я не могу решить самостоялку, значит, глупая. Но если бы я подготовилась, то решила бы… Значит, умная. Но я не подготовилась! Значит, все-таки глупая».

«И ленивая», – добавила я, вспомнив мамины слова.

Мне стало нехорошо. Даже замутило. Захотелось лечь прямо на пол, на скомканные салфетки. Ерунда, казалось бы: не написала самостоятельную работу. Но было такое чувство, будто меня, Маши Молочниковой, не существует.