Никогда еще юноша не чувствовал себя таким робким и неуклюжим, и никогда так сильно не сожалел, что ему всего шестнадцать лет.
— Вы ведь уже встречались с дядей Мэтью, — сказала герцогиня, представив их. — С графом Хайклиром.
— Да, конечно. — Графиня прекрасно говорила по-английски с восхитительным французским акцентом; голос у нее был низким и хрипловатым. — Мне кажется, они похожи. — И прежде чем позволить герцогу проводить себя к столу, она окинула Мэтью оценивающим взглядом из-под длинных темных ресниц.
— Нет, Мэтью точная копия своего отца, — заявила герцогиня. — Перегрин всегда был привлекательнее брата. Как младшему брату, ему пришлось выбирать между армией и церковью, и он выбрал церковь. Насколько я помню, он всегда был излишне благочестивым. — И она чуть слышно вздохнула.
— А ты, Мэтью, ты тоже благочестив? — поинтересовалась графиня.
«Она смеется надо мной», — подумал он, стараясь не покраснеть от смущения.
— Не очень, — сдержано ответил он.
— Прекрасно! — И она опять искоса внимательно посмотрела на него, пока герцог любезно ухаживал за ней.
Мэтью начал передавать по кругу чашки с чаем и тарелочки с пирожными и сэндвичами, а тем временем герцогиня нахваливала его.
— Они с Николасом такие хорошие друзья, — тихо сообщила она, наклоняясь к француженке. — А его старший брат Фредерик учится в Оксфорде с Ламборном.
Герцог недовольно фыркнул: упоминание о его старшем сыне Хью, маркизе Ламборне, не вызвало у него удовольствия, как и разговор о братьях Харкорт-Брайт.
— Никчемные молодые люди, оба! — пробормотал он. — Не понимаю, почему Ламборн и Николас так неразборчивы. Их кузен Суонли гораздо больше подходит им в друзья: он ведь наследник имения и титула Хайклиров. Отношения с этой ветвью семьи были бы значительно полезнее, — и его строгий взгляд остановился на его четырех дочерях, устроившихся рядом с Николасом.
— Дорогой, он услышит тебя! — шепотом заметила герцогиня, неодобрительно взглянув на мужа, и потом громко обратилась к Мэтью. — А Фредди поедет в Каус?
Мэтью все слышал, и хотя ему удалось не показать вида, что такое нелестное мнение о старшем брате вызывает у него стыд, его рука предательски дрогнула, когда он взял чашку со стола.
— Да, мадам.
— И ты тоже хочешь туда поехать! — Герцогиня улыбнулась, когда Мэтью попытался возразить. — Конечно, хочешь. И Николас тоже! Там гораздо интереснее, чем кататься на лодке по озеру Десборо! Но вы еще слишком молоды — у вас еще будет много каусских регат впереди. К тому же вы не единственные, кому приходится пропускать праздник. — Она положила пухлую руку на тонкие пальцы графини. — Графиня с мужем приехали в Лондон на этот сезон, и намеревалась побывать в Каусе до возвращения в Париж. Сейчас граф болен и прикован к постели. Моя дорогая графиня, мы сделаем все возможное, чтобы развлечь вас, но я боюсь, что август в деревне может показаться вам скучным.
Мэтью встал, чтобы подать герцогу тарелочку с пирожными, солнце, пробившееся сквозь густую крону кедра, засверкало в его золотистых волосах. Аккуратный серый костюм был юноше немного тесноват, слишком плотно облегал его широкие плечи и подчеркивал его стройные ноги и узкие бедра.
— Мы что-нибудь придумаем, — тихо произнесла графиня.
В первые недели августа погода оставалась солнечной и жаркой. По утрам мальчики гуляли с собаками, ловили рыбу в реке или ездили верхом; днем отправлялись на озеро купаться. Они мало общались с девочками. Две средние сестры, Джейн и Элизабет, робели в присутствии своего старшего брата и его друга, но самая старшая и самая младшая — Изабель и Энн — были более храбрыми. В свои тринадцать лет Изабель уже бросала лукавые взгляды на Мэтью, приветствуя его с неосознанным природным кокетством, а семилетняя Энн всегда бежала навстречу к брату с радостной улыбкой. Как-то утром спустя примерно две недели после приезда Мэтью, они с Николасом спустились в холл, чтобы отправиться в конюшню, и застали внизу Изабель. Она уже была в костюме для верховой езды.
— Думаю, я бы покаталась с вами сегодня, — беспечно заявила она.
— В самом деле? Тогда ты будешь разочарована! — резко ответил Николас. — У нас с Мэтью есть дела поважнее, чем возиться с малышами!
— Я уже не маленькая, мне тринадцать лет.
— Беги играть с сестрами, Изабель, и оставь нас в покое.
— Мне скучно с сестрами, — недовольным тоном сказала она и обиженно надула губы. — И мне не нравятся девочки, я предпочитаю быть с мальчиками. — Уголком глаз она наблюдала за Мэтью, который стоял чуть поодаль, пока брат и сестра решали свои проблемы.
— Ты никогда раньше не ездила кататься со мной. — Николас с подозрением посмотрел на Изабель. — Обычно ты подлизывалась к Ламборну, и хотя он в Каусе…
Он вдруг замолчал, заметив, куда посматривает Изабель. — Так вот в чем дело! — и он схватил сестру за руку и потащил. — Иди в детскую, дурочка! — прошипел он. — Я не потерплю, чтобы ты вела себя так глупо в присутствии моего друга.
Но Изабель упрямо стояла на месте, не отрывая взгляда от бесстрастного лица Мэтью.
— Я суну тебе за шиворот лягушку, — пригрозил ей Николас и, сунув руку в карман, сделал вид, что достал что-то оттуда и потянулся к девочке.
С громким визгом Изабель бросилась вверх по лестнице. Николас погнался за ней и уже почти настиг ее. Вдруг сверху раздался веселый заливистый смех. Энн выглянула из-за перил и радостно захлопала с ладоши.
— Быстрее, Николас, быстрее!
Николас догнал сестру, но когда она вновь начала визжать, он разжал руку и показал, что там ничего не было.
— На этот раз я тебя провел, глупая! — поддел он ее.
Энн захихикала.
— Какой у тебя смешной вид, Изабель!
Изабель бросила на них сердитый взгляд, потом посмотрела вниз и увидела улыбку на лице Мэтью. Собрав остатки своей уязвленной гордости, она повернулась и со всем достоинством, на которое только была способна, направилась вверх по лестнице.
— Мне кажется, — холодно заметила она, не поворачивая головы, — что вы ведете себя как дети. — И проходя мимо Энн, хлестнула ее плеткой, но не попала.
Николас спустился к Мэтью и поспешно потащил его прочь из дома.
— Папа не выносит шума, — объяснил он, — до сих пор нам удавалось не попадаться ему на глаза по вечерам.
Мэтью задумчиво кивнул. Вечер! Это было то время, которое он жаждал и которого боялся. Моменты сладкой пытки.
В этот день на озере Мэтью впервые признался себе, что с ним творится что-то неладное. Общество Николаса уже не приносило ему такого удовлетворения, как это всегда было раньше. Его терзало странное ощущение беспокойства, тоски, безысходности, чего с ним никогда раньше не случалось. Сначала он приписывал эту душевную тревогу своему исключительно отрицательному отношению к жизни, привычкам и самому существованию своего старшего брата.