Читать интересную книгу Тяжелая рука нежности - Максим Цхай

Многовато растратил сил, прорываясь через густые ветки, и часто яблоко, которое я все-таки срывал, оказывалось червивым.

Не полезешь – не узнаешь.

Поэтому не жалко. Ни сил, ни ободранной души.

Сбереженные зубы сгниют. Разумники живут дольше и сытнее. Всё так.

Но я не завидую им. Зачем мне такая жизнь? Чаще они завидуют мне, потому что у меня есть силы быть самим собой.

Женщина – это яблоко. Манкое, дразнящее, сияющее. Глупо, испугавшись сторожа или опасности, грохнуться с дерева, отказаться от добычи. А вдруг того не стоит? А вдруг сторож проснется? А вдруг яблоки кислые?..

Были и кислые.

Но ведь есть же и золотые яблоки.

Были и золотые…

Не завладеешь ими, так хоть в руках подержишь, в ладонях покатаешь, запах вдохнешь…

И пусть ободрана о ветви рожа, пусть сторож матерится и целится в задницу солью – потерплю!

Не мешайте мне. Я протягиваю руки к золотому яблоку. Солнечному, медовому, налитому соком и прозрачному от него. Маленькие косточки видны через румяную кожицу… Оно хочет, ждет, чтобы его сорвали… если не я, не ты – его сорвет кто-то другой.

И пусть потом соль жжет простреленную ягодицу. Пусть завтра будешь мучиться – ни встать, ни сесть. Пусть в школу напишут – хулиган, не дружите с ним…

Не откушу – так хоть запах вдохну…

Того стоит, поверьте.

У меня в душC целый сад драгоценных яблок. Золотых. Упавших в ладони, сорванных, украденных… Есть и те, к которым я только прикоснулся, хотел сорвать, да ветка выгнулась и – хоп! – яблоко снова на ветке качается… Ну и пусть. Это же мой сад.

И он всегда тихим неясным сиянием подсвечивает мою душу.

* * *

Вчера пережил один из сильнейших стрессов в своей и без того не самой спокойной жизни.

Я впервые ездил со своим мотоклубом колонной.

Нет, в этом действительно есть нечто завораживающее. В какой-то момент возникает ощущение слияния в единый организм, и только теперь мне стал понятен этот особенный кайф. Рычат моторы, дорожный капитан скользит между всадниками, мчащимися на бешеной скорости; направляя и упорядочивая движение, перекрывает своим мотоциклом общий поток автомашин на перекрестках, не обращая внимания на возмущенные сигналы водителей, вынужденных ждать, пока мимо промчится кавалькада всадников. Упругий ветер уперся подрагивающей от напряжения ладонью в твой шлем. Уже не рычит, а звенит мотор на пределе оборотов. Мечта, а не реальность. Я всегда думал, парни преувеличивают, говоря, что движение в колонне идет на ста двадцати километрах в час с дистанцией между мотоциклами пять метров. На самом же деле средняя скорость мчащейся колонны в среднем не менее ста тридцати, с заскоком на сто семьдесят, а едут парни часто и вовсе плечо в плечо.

Президент нашего чаптера, местного отделения, хлопнув меня по плечу, определил место в хвосте колонны, сказав, чтобы я не обижался – новенький же. Я слегка надулся, и он попытался успокоить: «Макс, в этом нет унижения, просто если ты с непривычки опрокинешься, никто больше не пострадает».

Собравшись в условленном месте, мы надели шлемы. Заревели моторы, двое наиболее опытных байкеров перекрыли своими мотоциклами дорогу, и движение началось.

Что я могу сказать?..

Трудно? Очень. Ведь по автобану несутся не только мотоциклы, но и автомобили, и грузовики, нужно не просто следить за тем, чтобы не отрываться от своих, но и маневрировать, правильно оценивая ситуацию на дороге, мгновенно принимать единственно правильное решение – на такой скорости ошибешься всего один раз.

Однако через четверть часа гонки я пообвыкся и машинально обошел сразу двух всадников, мчавшихся впереди меня, и занял место в середине колонны. А на следующем же повороте ехавший впереди Стив резко сбавил скорость километров до ста. Помню только стремительно приближающийся нарисованный череп на его куртке. Я был уверен, что столкновение неминуемо. Бешено вцепившись в руль, чудом сумел вывернуть, колесо моего мотоцикла только чуть чиркнуло по пристегнутой сумке Стива, мы разошлись не более чем в десяти сантиметрах. Я так сжал зубы, что, как выяснилось часом позже, раскрошил себе резец.

Самое смешное – не было времени даже успокоить колотящееся сердце, колонна мчалась дальше, я только сумел оскалиться, как от боли.

Доехав до места байкерского слета через час и остановившись, я еще какое-то время сидел на мотоцикле – отходил от легкого шока.

Словно в замедленном кино, видел, как спешились мои братья, Стив подошел и хлопнул меня тяжелой перчаткой по макушке шлема. Я усмехнулся: за мои трюки можно было бы и по морде дать.

Но это ничто по сравнению с обратной дорогой. Я уже не лихачил и строго держался своего места, вот только это не помогало.

Ехали ночью, в сильный дождь. Дорога, напомню, была мне совсем незнакома.

Скорость движения – 160 км в час. Ночью. В дождь.

В какой-то момент показалось, что все это бред какой-то – несутся, слепя дальним светом, автомобили по встречной полосе, видимость минимальная; на забрале расплющиваются капли дождя, дорога темна. А главное, совершенно невозможно определить расстояние до летящего впереди мотоцикла – горит только красный огонек; может быть, до него двадцать метров, а может быть, и два. Дороги практически не видно: где поворот, где можно разогнаться – не определишь. Ребята знают путь, а я-то еду в первый раз! В памяти остались только рябящие искрами фольги дорожные столбы и разделительные полосы автобана, слившиеся в одну белую линию. Помню еще, что я, плюнув на все, поднял забрало, и тут же мне в лицо будто ударил град щебня – водяные капли на скорости урагана превратились в камни. Но по крайней мере перестала расплываться впереди красная точка, обозначавшая ближайший мотоцикл.

Ощущение было такое, словно мне вслепую надо даже не идти, а бежать по раскачивающемуся канату над клокочущей пропастью. Даже для опытных байкеров дорога оказалась трудна, мы дважды останавливались, собирая колонну, растянувшуюся в ночи километров на пять.

Добрались до здания клуба, темневшего на фоне грозового неба, как средневековый замок. Я никак не мог поверить, что цел и невредим, а рядом посмеиваются мои братья, стряхивая с себя капли дождя.

* * *

Уже четверть века хочется их попробовать. С тех пор, как прочитал про них в первый раз. Поведал мне о них Булгаков.

Вы послушайте, как звучит: «Сегодня мы ели сладкие весенние баккуроты».

Баккуроты! Весенние! Сегодня!

Я не знаю, какие они на самом деле – баккуроты. Собственно, и знать не хочу. Наверняка это какая-нибудь сморщенная фига с чернослив величиной и с горьковатым привкусом. В жизни ведь всегда так.

Но на самом деле я знаю: баккуроты – это растущие на дереве свежие слоеные пирожные с воздушным фруктовым кремом. И даже произносить их надо с особым древнеарамейским акцентом, с усиленным «к» – «баК-Куроты». Потому что они очень вкусные. Вот так.

И ели их весенним месяцем на зеленом холме, запивая водой из ручья, Иешуа, Павел и вся честная компания. Ели, прижмуриваясь от удовольствия и солнышка, со смехом вытаскивая чешуйки слоеного теста друг у друга из бороды…

Вот что такое весенние баккуроты. И не путайте меня!

А еще помните короля всех паштетов – паштет «Сюзерен»? Его первым приготовил мрачноватый немецкий сказочник Гауф с помощью Карлика Носа. Правда, там вечно не хватало одной травки…

Но как же он вкусен!

Как он хрустящ и в то же время нежен, остёр и чуть пощипывает язык, жадно впитывая в себя влагу, самый вкусный на свете паштет «Сюзерен».

Если его забыть на летнем окне, на него слетятся все пчелы и осы в округе. Весь дом будет полон золотистого звона их крылышек, и над лежащим на блюде паштетом будет кружиться медовый фимиам из пчел…

Ведь это волшебный паштет «Сюзерен» – король всех паштетов.

Любимые мои блюда, которые я никогда не пробовал, они пришли из сказки и ушли в нее. Только запах до сих пор будоражит душу.

А бывает, придет из мечты женщина, побудет с тобой недолго и уйдет в мечту опять.

И где-то там, в залитом солнцем доме, будет готовить она паштет «Сюзерен», а во дворе, на узловатых ветвях старого дерева, расцветут весенние баккуроты.

Сказка – это всего лишь мечта, которую нельзя воплотить.

И если мне повезет, когда-нибудь, уже седым стариком, меня отпустят на эту поляну.

Буду идти по узкой тропинке и чувствовать, как чернеют волосы, расправляются плечи, снова наливаются тугой силой мускулы.

Подойду к раскидистому дереву возле дома, буду долго смотреть в окно. Не торопясь прислонюсь к прохладному, всегда немного влажному дереву.

Будут солнце, ровное гудение пчел и женщина в окне. Тот самый порог счастья, на котором хочется немного постоять, задержавшись.

И рука моя тихо сорвет с ветки первый весенний баккурот.

* * *

– Да вот, Тиль, пока без работы.

Тиль, глава нашего чаптера мотоклуба «Стая», чуть усмехается и чешет пятерней щеку. Он похож на огромного, лохматого, татуированного гризли. Благодаря этому человеку я стал байкером. Однажды он пришел на дискотеку со своими парнями, лохматыми, в цепях и браслетах; у некоторых к поясу были пристегнуты ножи. Естественно, я не пустил их, чем, видимо, и понравился. Разговорились, и Тиль пригласил меня на байкерский слет – так, пивка попить, потусовать. Я познакомился с парнями. После нескольких совместных покатушек и пары проверок, о которых я даже не подозревал, мне предложили попробовать стать одним из них.