мясом каким…
Бабушка громко рассмеялась и посмотрела на маму с папой. Те виновато опустили головы, словно она собиралась их отчитать, как малых детей.
— Совсем молодёжь разбаловали. Разносолы им подавай! Ладно уж, раз приехали гости дорогие, поди, надо из закромов припрятанное доставать. Ну-ка, сынок, подсоби матери.
Отец с радостью пошёл за старушкой в середину избы, где находился подпол — тёмный подвал, куда многие бабушки ставят большие и малые стеклянные банки с солёными огурцами, компотоами и вареньем. Дети знали, что это всего лишь глубокая яма, но подойти к квадратной чёрной дырке, проделанной в полу, боялись. Она, словно беззубая пасть неведомого чудища, могла бы запросто их проглотить, как только бы они спустились вниз по узкой скрипучей лесенке. Папа монстров не боялся. Он отвернул край ковра и потянул за большое железное кольцо. Пасть с треском раскрылась, и он бесстрашно запрыгнул в темноту, а дети дружно ахнули. Больше всех испугался за папу Юра. Он широко распахнул серые глазки, забежал за спину брата и съёжился, лишь бы не подходить ближе к яме.
— Не трясись, папа скоро вернётся, — сказал ему Лёва и сделал шаг в сторону.
Но Юра снова уцепился за брата, и на глазах у него выступили слёзы. Лёва почти разрешил ему держаться за свою рубашку, когда на помощь пришла сестра. Девочка взяла младшего за руку и светло улыбнулась:
— Юрочка, да ты не бойся. Мы с Лёвой за всех вас любое чудище победим!
— Правда? — мальчик доверчиво посмотрел на старшего брата и вытер кулаком дорожки из слёз.
Лёва невозмутимо вскинул подбородок и деловито скрестил руки на груди. К нему неслышно подошла мама и провела ладонью по русой макушке. Ей очень хотелось, чтобы сын подбодрил младшенького.
— Правда, правда, — буркнул он, уперев взгляд в спину бабушки, которая придерживала дверь в подпол. — Рыцарь из меня никакой, зато мозги соображают неплохо.
Юра ему поверил, и на румяном круглом лице вновь засияла радостная улыбка. Тут из подпола медленно потянулась рука, держащая небольшую банку малинового варенья. Юра уже оцепенел от страха, но следом послышался папин голос:
— Мамуль, принимай. Капусты и огурчиков ещё достану, ладно?
— Бери, сынок. Кушайте, сколько влезет.
Пока бабушка принимала банки, мама разливала чай. Юра успокоился, когда понял, что бояться нечего, и первым уселся за стол. По бокам к нему пристроились Снежана и Лёва. Уже спустя десять минут всё семейство накладывало на блины разные начинки.
А за окном назревала вьюга.
К ночи лёгкий снежок превратился в гудящую метель. Дети отправились по кроватям, чтобы завтра как можно скорее выбраться из душного дома. Юра просил у Деда Мороза, чтобы солнышко хотя бы ненадолго спряталось, и тогда он бы смог пойти гулять вместе со старшими. Мама говорила, что раньше Нового года чуда не произойдёт, но мальчик упрямо в него верил. И даже собрался написать письмо в Великий Устюг, где, по слухам, и живёт добрый волшебник.
Пока дети засыпали, бабушка, присев у окна, собралась спеть им знакомую страшилку. Но они начали первыми, чем немало удивили старушку. Когда Юра и Снежана крепко уснули, Лёва шёпотом спросил:
— Бабуль, а Карачун сейчас в нашем лесу бродит?
Она ласково ему улыбнулась.
— В нашем или нет, не знаю, но если увидишь старика с длинной серебряной бородой и деревянным посохом — беги. Особенно он любит морозить маленьких детей.
— А я не маленький, — возмутился мальчик. — И кто он вообще такой? Откуда взялся?
— Знать не знаю. Но когда я была примерно того же возраста, что сейчас ты, своими глазами его видела.
Внуки в ужасе вскрикнули, высовывая любопытные носики из-под одеял, и бабушка их отругала, мол, поздно уже, спать пора. Но, понимая, что без сказки они не уснут, решила рассказать свою историю.
— Собралась я с младшим братом в лес, ломать еловые веточки. Они тогда у нас были вместо новогодней ёлки. И вот, идём мы, идём, как вдруг налетела пурга. Завыл ветер, колючие снежинки облепили глаза, а нос и щёки щипал лютый мороз. Я схватила брата за руку и повела из леса, но на полпути к дому дорогу нам преградил седой старик в чёрных лохмотьях.
Дети затаили дыхание, гадая, что же будет дальше. Юра снова чуть не заплакал, прижимая к груди края одеяла.
— В руке у него, — продолжила бабушка, — был длинный деревянный посох, а глаза блестели двумя синими льдинками. Его серебряная борода свисала до земли, а копна волос развивалась на ветру. Старик сердито посмотрел на нас и сказал скрипучим голосом: «вам от меня не уйти». Я спросила его имя, и он ответил: «Меня нарекли Карачун, я дух морозов и пурги. Вы не найдёте дорогу домой и замёрзнете в этом лесу». Мы с братом испугались, побежали от него прочь. Но сколько бы не бежали, всё время возвращались на место, где встретили его. Я думала, что так мы с братиком в лесу и останемся, и никто нас не найдёт…
— Как же вы тогда вышли? — поторопил бабушку Лев.
— Я села под берёзкой и горько заплакала, прижимая брата к груди. А потом попросила добрых лесных духов, чтобы они спасли хотя бы его. И они меня услышали! Когда мы сделали ещё круг по лесу, сквозь ветки я увидела вдалеке забор. Мы подошли поближе, и, представьте себе, это оказалась наша деревня!
— Вау! — дружно воскликнули внуки.
— Так всё и было, — без сомнений сказала бабушка, — Жаль, не смогла понять, кого мне благодарить: духа, Лешего, или саму Матушку-Сырую землю. А теперь ну-ка все быстро спать, иначе придёт за вами ночью старик Карачун и утащит в лес.
Дети испугались, закутались в одеяла и вскоре по-настоящему заснули. А утром на улице снова ярко сияло солнце. Но его лучи не пробивались сквозь толстые занавески.
Папа вспомнил, что неподалёку протекает небольшая речка, и предложил детям проверить, можно ли там устроить заезд на коньках. Они с радостью согласились. Мама вытащила из багажника машины три пары коньков и внесла в дом. Первым к ним подбежал Юра, но родители сказали, что ему на улицу сегодня нельзя, и придётся подождать. Старшие дети тоже расстроились за братика — им хотелось гулять вместе, как раньше, но вредная болезнь не давала. На коньках приходилось кататься обычно только в закрытых торговых центрах или спортивных клубах. Тогда они пообещали, что принесут из леса какой-нибудь подарок, чтобы Юре не было так обидно.
Деревню занесло. Везде, от края леса до крыльца сверкали на солнце высокие сугробы, а соседские детишки