на двух крепких парней, видимо из местного персонала, подпиравших стенку в отдалении, и шагнул к скульптурной группе, которая своим неслаженным толканием и пиханием начинала напоминать ему создание гомункула в колбе.
- Если какой-то из вас... - начал Хастред задушевно тем вкрадчивым тоном, который не может не вывести к пассажу на тему «тому сейчас настанет категорический ай-яй-яй».
Пара дряблых гигантов большого секса шарахнулась в сторону, как показалось Хастреду, даже с облегчением. Ну, честно говоря, ему и самому бы понадобилась вся сила воли, чтобы в таком коллективе не оказаться оплошавшим. Одно дело, сами понимаете, сочинять про валькирий, свежих, тугих и благоуханных, и совсем другое — вот так в кругу противных жиробасов пристраиваться к давно потерявшей всякую форму полубезвольной тушке! Мужичок, случившийся под дамой в этот судьбоносный момент, тоже видимо всякий азарт утратил и рад был бы куда-нибудь укатиться, но сдвинуть партнершу не сумел и лишь воззрился на приближающегося вестника возмездия в немом ужасе.
Тусклые глаза женщины вяло попытались обозреть наступающего Хастреда по периметру, но поскольку случился он той еще шайбой, а ее продолжали занимать еще несколько участников забавы, более увлеченные или же более тугодумные, ограничилась тем, что уставилась ему в центр пуза. Где-то под взглядом, показалось мнительному гоблину, зачесалось или даже начало зудеть, словно знаменуя сопричастность этим веселым ребятам, на которых он мимоходом различил полдюжины лишаев и немало подозрительных высыпаний.
- Давай сюда, красавчик, - высипела спасаемая жертва, не дав Хастреду шанса развить свою мысль и тем, возможно, спася его от участи посмешища. - Обещали крепкие огурцы, а напихали только пррррогорклых сосисок!
- Договоришься у меня, стерва! - привзвизгнул максимально тыловой соискатель, обидчиво топорща сизые бакенбарды. - А ты чего уставился, рожа? Проваливай... или уж присоединяйся, уплочено!
Хастред тормознул, словно влупившись с шага в дерево, и стыдливо запахнул плащ, прикрывая рукоять гроссмессера, выпирающую внушительным фаллическим символом.
- Прощения прошу, - проскрипел он, пытаясь подавить неуместное негодование и конфуз. - Обознался. Думал, вы другая толпа распутников.
Развернулся и столкнулся нос к носу с теми двумя крепкими, что отлепились от своей стены и двинулись на разруливание ситуации. Поняв, что их обошлось и без их участия, парни повели себя с толком и немедленно расступились, давая дорогу и не нарываясь на бессмысленное и беспощадное толковище.
- Вы б их ширмой какой прикрыли, что ли, - попенял Хастред.
- Дык, за то, чтоб не прикрывали, они уплатили по тарифу, - доверительно сообщил один из громил. - У каждого, это самое, свои потребности.
- Воистину, - признал гоблин и, еле удерживаясь от того, чтобы брезгливо передернуться, зашагал дальше. За спиной у него громко стукнуло, смачно шлепнуло, кажется стол подломился и обрушил всю кучу-малу, но оглядываться на нее не было никакого желания. «Век живи, век учись, а всей глубины хумансового грехопадения все равно не постигнешь» - сложился в голове эпиграф к очередной поучительной новелле. Вот только станет ли она достаточно поучительной, если облагородить этих несимпатичных исполнителей? Наверное, нет... но если до кучи поменять состав на семь эффектных женщин и одного везучего гоблина, то получается пиеса, которую имеет смысл ставить даже без оглядки на отклики публики.
Восстановив при помощи позитивного мышления свой подорванный настрой, Хастред для закрепления причалил к бару в очередной секции Подземки и, не переставая нервно ежиться, заказал стаканчик картофельного шнапса — достаточно противного, чтобы забить предыдущие впечатления, но недостаточно злого, чтобы нанести ущерб координации. Заел дружелюбно предложенным куриным крылышком в густом тягучем маринаде, собрался с духом и двинулся дальше.
В очередном зале происходила драка. Ну, драка так драка, эка невидаль, особенно если ты гоблин и сам постоянно всем не нравишься. Правда, дрались всего двое, а полдюжины сидело и на это любовалось — а нормальная драка, она такая, имеет центробежную силу и втягивает в себя всех, кто оказался поблизости. Чтобы снова не выступить дурнем, Хастред задержался у входа и пытливо обозрел драчунов. Два крепких битюга, по пояс голых, бились кулаками в ременной обмотке, каждым взмахом разбрызгивая кровь и пот. Ага, сообразил опытный книжник, да это не драка вовсе, а бой — не поймешь сразу, применимо ли тут слово «спортивный», это вообще понятие, гоблинам неблизкое, но тем не менее нарочитый бой, меряние силами на потеху публике.
- Ставок больше нет, - упредил Хастреда юркий косоглазый человечек, корпевший в углу над столиком, заваленном бумажными записями. - На следующий бой принять могу, ежели угодно.
- Была охота, - вздохнул Хастред пренебрежительно. - Хотели б они друг друга прибить, уже б прибили — это дело недолгое, и эдак фигурно морду щупать незачем. На что тут ставить — кто лучше прыгает?
- Ежели призовой фонд до сотни форинтов доберем, то бой на ножах будет, - обиделся букмекер. - Тут уж прыгай не прыгай, а победитель нарисуется.
Тут, конечно, с ним было не поспорить. Нож такое дело, с ним даже неумеха опасен. Хотя в случае, если бойцы попадутся равные, как вот эти двое — запросто можно получить две груды истекающего кровью мяса и ни одного чемпиона. Наверное, поэтому ножевой бой к спортивным соревнованиям не причисляется.
- И сколько еще до сотни? - полюбопытствовал Хастред из вежливости.
Букмекер сморщился и не ответил, что, впрочем, послужило ответом вполне четким и исчерпывающим. Что ж, когда забиваешься в такие глубокие недра, едва ли стоит сетовать на недостаток азартных игроков... вполне возможно, что они застревают вон в той, позапрошлой комнате. Там ведь не просто наблюдение, а какое ни на есть участие.
Хастред по стеночке обогнул бойцов, которые как раз привалились друг к другу в страстном потном клинче под неодобрительное роптание зрителей, и просочился в следующий переход, невольно задаваясь вопросом, что там дальше по курсу и не стоит ли как-нибудь с него сбиться и вернуться в края более демократические, где сидят уткнувшись в кружку или кальян и спокойствия не нарушают. Но нет, давать слабину не в гоблинских традициях, тем более уже и любопытно сделалось, чем еще хумансы возьмутся удивлять и насколько преуспеют.
В следующей комнате был притушен свет, вокруг самого большого стола расселась компания в мрачных капюшонах, надвинутых по самое не балуйся, а перед ними мрачным белесым магическим заревом полыхал крупный кристалл. Перед Хастредом немедленно вырос усталый мужичок в переднике подавальщика, торопливо прижал палец к губам, призывая соблюдать молчание, и с просительным видом указал на дверь в противоположной стене