Читать интересную книгу Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу

— Нет, Луций Корнелий. Публия Сульпиция видели переплывающим Тибр на лодке; видимо, он хочет достичь какого-нибудь порта в Этрурии. Гай Марий и его сын подумывают о том, чтобы направиться в Остию. Городской претор Марк Юний Брут тоже бежал.

— Глупцы! — удивленно воскликнул Лукулл. — Если они на самом деле чувствовали, что закон на их стороне, то могли бы остаться в Риме. Ведь они наверняка знали, что их шансы оказались бы предпочтительнее, если бы они дискутировали с тобой на Форуме.

— Ты совершенно прав, Луций Лициний, — сказал Сулла, благодарный за то, что его легат интерпретировал события таким образом. — Они просто запаниковали. Если бы Марий или Сульпиций немного поразмыслили, то увидели бы наибольшую мудрость в том, чтобы остаться в Риме. Но ведь мне всегда везет, ты знаешь. Да, мне просто повезло, что они решили покинуть город.

«Повезло! — думал он про себя. — Да ничего подобного! И Марий, и Сульпиций знали: останься они здесь — и мне придется прибегнуть к услугам тайного убийцы. Только таким способом мне удалось бы избежать дискуссии с ними на Форуме. Они — народные герои, не то что я. Тем не менее их бегство подобно обоюдоострому мечу. С одной стороны, я теперь лишен возможности прикончить их каким-нибудь безупречным способом, а с другой — буду вынужден вызвать к себе ненависть тем, что вынесу приговор об их изгнании».

* * *

Всю ночь бдительные солдаты патрулировали улицы, площади и рынки Рима, везде горели лагерные костры, а стук подбитых гвоздями солдатских сапог раздавался под окнами бодрствующих в напряженном ожидании жителей Рима. Но город притворялся спящим и поднялся, поеживаясь, когда наступил холодный рассвет, под крики глашатаев о том, что Рим может чувствовать себя спокойно под опекой его законно избранных консулов и что во втором часу дня консулы выступят перед народом с трибуны Форума.

Собрание сохраняло удивительное спокойствие, даже несмотря на то, что там присутствовало много сторонников Мария и Сульпиция из второго, третьего и четвертого классов. Первый класс явился в полном составе, в то время как представители пятого класса и неимущие вообще не показывались.

— Десять или пятнадцать тысяч, — заметил Сулла Лукуллу и Помпею Руфу, когда они спускались по склону из Велии. Он был одет в тогу с пурпурной каймой, так же как и Помпей Руф; одежду Лукулла составляла белая тога с широкой сенаторской полосой на правом плече. Нигде не было никакого намека на оружие или выставленных напоказ солдат. — Существенно важно, чтобы каждое мое слово услышал каждый из присутствующих. Для этого герольды будут передавать мои слова всей толпе.

Сопровождаемые ликторами, консулы проложили себе дорогу через толпу и поднялись на трибуну, где их уже поджидали принцепс Сената Флакк и великий понтифик Сцевола. Для Суллы это была встреча чрезвычайной важности, поскольку он до сих пор все еще не видел ни одного из сенаторов, составлявших костяк Сената, и даже не знал, поддержат ли его сейчас такие люди, как Катул Цезарь, цензоры, фламины Юпитера или те двое, что стояли сейчас на трибуне. А ведь он только что утвердил преимущественное влияние армии над мирными институтами управления.

Они выглядели спокойными. Оба были до некоторой степени связаны с Марием: дочь Сцеволы была обручена с Марием-младшим, а Флакк однажды добился консульства и цензорства только благодаря поддержке Мария на выборах. Сейчас не было времени для продолжительной беседы с ними, но Сулла не мог не сказать им хоть что-нибудь.

— Вы со мной? — спросил он отрывисто.

— Да, Луций Корнелий, — с дрожью в голосе ответил Сцевола.

— Тогда слушайте то, что я скажу толпе. Это будет ответом на ваши вопросы и сомнения.

Он бросил взгляд на сенатскую лестницу и подиум, где стояли Катул Цезарь, цензоры, Антоний Оратор и фламин Юпитера Мерула. Катул Цезарь подмигнул ему.

— Слушайте хорошенько! — призвал Сулла.

Затем он повернулся лицом к нижней части Форума и спиной к зданию Сената — и начал говорить. Появление Суллы не вызвало криков одобрения, но не было также и свиста. Все это объяснялось, впрочем, не только тем, что аудитория приготовилась слушать, но и тем, что на каждом свободном участке стояли солдаты Суллы.

— Народ Рима, никто больше меня не сознает всей тяжести моих поступков, — заговорил Сулла ясным, громким голосом. — Вы не должны думать, что присутствие армии в Риме необходимо лишь для моего собственного спасения. Я — старший консул, избранный законно. И так же законно введенный в командование моей армией. Я привел эту армию в Рим, я — и никто больше. Мои коллеги действовали по моему приказу, поскольку они были обязаны так поступить. В том числе и младший консул Квинт Помпей Руф. Хочу напомнить вам, что его сын был убит здесь, на нашем священном Римском Форуме, убит кем-то из шайки Сульпиция.

Сулла говорил медленно, чтобы глашатаи успевали передавать его слова по толпе. Затем он сделал паузу и держал ее до тех пор, пока последний звук не растворился в пространстве.

— Слишком долгое время, народ Рима, право Сената и консулов управлять делами и законами Рима игнорировалось, а последние годы даже попиралось некоторыми властолюбивыми, самовлюбленными демагогами, называющими себя народными трибунами. Эти беспринципные задабриватели толпы искали избрания как охранители прав народа, но затем дошли до того, что оскорбили эти священные права совершенно безответственным образом. Они оправдывали свои поступки всегда одним и тем же: все, что они делают, делается якобы в интересах «державного народа»! На самом же деле истина заключалась в том, народ Рима, что они действовали исключительно в собственных интересах. Вы соблазнились обещаниями щедрых даров и привилегий, которые государство сейчас совершенно не в состоянии даровать вам. Подумайте о том, что подобные демагоги появляются именно в те времена, когда государство меньше всего способно пожаловать какие-либо дары или привилегии. Вот почему они преуспели! Они играли на ваших желаниях и на вашем страхе! Но они вовсе не собирались облагодетельствовать вас, ибо все, что они обещали, попросту невозможно. Разве Сатурнин не обещал всегда обеспечивать вас бесплатным зерном? Конечно, обещал! Но не сделал этого! Такого зерна просто не было в наличии. Если бы оно было, то ваши консулы и Сенат сами снабдили бы вас этим зерном. И когда такое зерно появилось — а произошло это при консуле Гае Марии, — то он сам распределял его. Правда, не бесплатно, но по очень разумной цене.

Сулла вновь остановился, ожидая, пока его догонят глашатаи.

— Неужели вы действительно поверили, что Сульпиций законодательно аннулирует ваши долги? Разумеется, он не стал бы делать этого! Даже если бы я со своей армией не остановил его, это было не в его власти. Ни один человек не может на основании задолженностей согнать целый класс с его законного места — а именно это Сульпиций проделал с Сенатом! — а затем аннулировать все долги! Это лишено какой-либо логики. Если вы изучите образ действий Сульпиция, то сами убедитесь в этом. Сульпиций хотел уничтожить Сенат, позволив вам думать, что станет обращаться с вами совершенно противоположным образом. Он желает уничтожить Сенат, убедив вас в том, что Сенат является вашим врагом. А он, дескать, ваш друг. Это приманка, старая как мир. Если бы Сульпиций действительно хотел этого, он мог бы обеспечить общее аннулирование долгов. Но он использовал тебя, народ Рима. Никогда он не говорил в публичном собрании, что собирается провести закон об общем аннулировании долгов! Вместо этого Сульпиций разослал своих агентов, чтобы те нашептывали вам об этом приватно. Разве это не говорит о том, насколько он был неискренен? Если бы он действительно намеревался ликвидировать долги, то объявил бы об этом с трибуны. Но он не сделал этого. Он использовал вас. Ему совершенно безразлично ваше положение. Тогда как я, ваш консул, облегчал тяжесть долговой ноши как мог, не подрывая при этом всей денежной системы. И я делал это для каждого римлянина, от высшего класса до низшего. Я даже сделал это для тех, кто не являются римлянами! Я издал общий закон, ограничивающий уплату процентов размерами всего капитала и по исходно договоренной ставке. А потому вы можете сказать, что именно я помог облегчить долги. Я, а не Сульпиций!

Сулла несколько раз повернулся на одном месте, делая вид, что всматривается в лица, а затем пожал плечами и воздел руки в тщетном призыве.

— А где же Публий Сульпиций? — спросил он, прикидываясь удивленным. — И кого я убил, когда вводил свою армию в Рим? Несколько рабов и вольноотпущенников, несколько бывших гладиаторов. Сброд! Я не убивал уважаемых римлян. Почему же тогда здесь нет Публия Сульпиция, чтобы опровергнуть все, что я только что сказал? Призываю Сульпиция выйти вперед и опровергнуть меня в честном споре, и не внутри Гостилиевой курии, а здесь, перед лицом всего римского народа! — Сулла сложил ладони рупором и, поднеся их ко рту, проревел: — Публий Сульпиций, народный трибун, я требую, чтобы ты вышел сюда и ответил мне!