стареющие ветераны Гражданской войны в России.
Москва по-прежнему щеголяет хорошими автомобилями, некоторые из них новые; но в провинции используются автомобили, которые прошли военную службу на различных фронтах — английском, французском, Деникинском, Колчаковском и Врангелевском — и по всем военным уставам должны быть демобилизованы. Но этого не сделано, и они продолжают нести службу, кашляя и чихая. Их пища — керосин, убежище — дырявый гараж или открытое небо, водители — русские шоферы, которые обращаются с ними так же, как извозчики (таксисты) обращаются со своими клячами. Через год этих ветеранов многих кампаний больше не будет, и единственными, кто будет оплакивать их, будут комиссары, поскольку они, как и другие представители пролетариата, будут вынуждены ходить пешком или брать дешевые такси.
Возможно, местные чиновники с завистью смотрели на автомобили АРА, потому что чувствовали, что конец не за горами.
Дадли Хейл был удивлен, обнаружив в Самаре автомобили высокого класса — Locomobile, Benz, Mercedes, Peugot. Их человеческий груз произвел на него менее благоприятное впечатление: «Глупость и официозность, написанные на лицах комиссаров в кожаных костюмах, которых можно увидеть разъезжающими в своих мощных автомобилях, создают довольно шокирующий контраст с внешним видом некоторых автомобилей».
После миссии Барринджер заметил, что большинство автомобилей, с которыми он сталкивался в России, были американского производства и пользовались высочайшей репутацией у местных жителей. Он понимал, что американские грузовики, «находящиеся на различных этапах эксплуатации в каждом российском городе любого размера», были оставлены отступающей армией Колчака в 1919 году, а ранее были брошены американскими силами интервенции в Сибири. Что касается их внешнего вида, ни одна забавная статья не может адекватно описать залатанные «официальные автомобили», которые мы видели вокруг маленьких городков, среди дыма и пожаров, и всегда раскрашенные в яркие цвета, с серпом и молотом в качестве герба. Крестьяне с недовольством и винтовкой не возражали против стрельбы со склонов холмов по любому автомобилю, поскольку никто, кроме высокопоставленного чиновника или его окружения, никогда в нем не ездил. Так что мы были просто рады, что наши отличались тем, что у них не было такого яркого герба.
Это может объяснить, почему в Елизаветграде правительственные чиновники разъезжали по району только на автомобилях, вооруженных автоматами. В истории района АРА говорится, что это было так и что «семиты вообще не путешествуют по деревне». Это привело к трениям, когда местные чиновники настояли на том, чтобы одолжить автомобиль АРА для поездок за город: единственный раз, когда американцы уступили, автомобиль был возвращен с пулеметом, установленным на переднем капоте.
В большинстве мест бандитам было не так-то просто отличить АРА от советских автомобилей, если бы они захотели. Когда у маршала Татхилла произошла встреча с главарем бандитов Ивановым, он ехал в «Форде», и Иванов сказал ему, что ему повезло, потому что комиссар Боло, на которого они намеревались устроить засаду, должен был проезжать тем же маршрутом в «Форде».
Что касается качества вождения в районах, московские водители, похоже, не уступали своим провинциальным коллегам в скорости и безрассудстве — по крайней мере, к такому выводу пришел Флеминг, у которого была возможность попробовать и то, и другое. Он начал свое большое инспекционное турне в сентябре 1922 года в Самаре, где впервые почувствовал вкус провинциального российского автопрома. По прибытии на железнодорожный вокзал он направился в отдел кадров АРА, а оттуда на заднем сиденье Cadillac его отвезли в офис.
У водителя этой машины была очень странная и настораживающая манера вести нас, хотя наши хозяева, казалось, не обращали никакого внимания на его капризы. Сначала он ехал по одной стороне улицы, затем по другой; затем он сосредоточил свое внимание на телефонном столбе и, направив машину на него со всей силы, в последний момент передумал и увернулся от него на четверть дюйма. Затем он выехал на тротуар двумя колесами, а затем снова тронулся с места, просто задел брызговиком каменный столб, установленный на бордюре, но не коснулся его; затем он снова проехал до середины улицы и решил остановиться; в последний момент он снова передумал, остановил машину на кочке и повторил ролик. Один или два раза он подъезжал к большому зданию и почти останавливался; я думал, что мы приехали, но это было не так, и мы продолжали ехать. Для разнообразия и любопытства это, безусловно, было звездное представление; но за те несколько дней, что я оставался в Самаре, я обнаружил, что шофер выучил все это наизусть и каждый раз показывал одни и те же трюки в одном и том же месте.
Еще через несколько остановок в своем путешествии он понял, что самарское представление было типичным.
Оказалось, что все водители во всех районах запомнили свои песенки и танцы для каждой улицы города. Это замечательный пример адаптации. Зачем ремонтировать улицы сейчас, утверждают местные уличные службы, когда дрожки, наши моряки, не обращают внимания на разницу, а все шоферы иностранных организаций уже узнали, где лежат наши грязные лужи и где наш булыжник был вывезен для уличных боев?
Петроград тоже был печально известен состоянием своих улиц. Маккензи писал, что, приехав туда летом 1922 года, он узнал, что неделей или двумя ранее автомобиль, ожидавший на Невском проспекте, «буквально исчез. Улица прогнулась под ним, и он сразу просел». Возможно, это не было преувеличением. История, похоже, распространилась по всему городу, и хорошо известная строчка из петроградского комикса гласила, что в бывшей столице вы исчезаете, когда ведете машину, а стоимость проезда в трамвае повышается, пока вы едете.
Флеминг продолжил свое путешествие на север, в Симбирск, где стал свидетелем того, как шоферы «шатались по улицам в такой же пьяной манере, как шоферы в Самаре». Разница заключалась в количестве уличного движения. «На главной улице Симбирска в субботу вечером не было такого движения, как на Брэттл-стрит в Кембридже в воскресенье утром».
За пределами столиц провинций появление автомобиля может вызвать большое волнение. Американским сменщикам часто говорили, что их автомобиль был первым, когда-либо увиденным в определенном регионе. Отчет Чайлдса о «возбужденной толпе» детей и взрослых, приветствующих прибытие автомобиля АРА, повторяется во всей документации. Это постоянно случалось с Джоном Фоем, хотя, возможно, отчасти это было связано с потусторонним видом его флайвера.
В Стерлитамаке, после того как местные чиновники доставили Келли с деловой встречи обратно в его жилые помещения на единственном автомобиле в городе, он отдал предпочтение дрожкам, «потому что это надежнее и бесконечно менее бросается в глаза». Местные жители сбежались со всех сторон, чтобы посмотреть, кто был в машине».
Маккензи приехал в том, что, по его словам, было первым автомобилем в Челябинске с тех пор, как Колчак нанес длительный визит. «Это было похоже на путешествие в автомобиле по