Читать интересную книгу "Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант"

в наш период тесно вошли в жизнь поэтов Озера. Лэмб был самым близким из лондонских друзей Кольриджа. Они были знакомы еще школьниками в больнице Христа. Неизлечимое заикание Лэмба не позволило ему добиться успехов в учебе. Он бросил школу в четырнадцать лет, чтобы содержать себя; в семнадцать он стал бухгалтером в Ост-Индском доме и оставался там до выхода на пенсию в возрасте пятидесяти лет.

В его роду были безумцы; сам он провел шесть недель в психушке (1795-96), а в 1796 году его сестра Мэри Энн (1764-1847) в приступе безумия убила их мать. В течение нескольких периодов Мэри находилась в заточении, но в основном Лэмб, отказавшись от брака, заставлял ее жить с ним до самой смерти. Она достаточно оправилась, чтобы вместе с ним написать "Рассказы из Шекспира" (1807). Его собственным уникальным произведением стали "Очерки Элиа" (1820-25), чей гениальный стиль, скромность и искусство выявили одного из самых симпатичных персонажей того не слишком милостивого века.

В июне 1797 года, все еще потрясенный трагедией предыдущего года, он принял приглашение Кольриджа навестить его в Незер-Стоуи. Будучи заикой, он едва осмеливался говорить, оказавшись перед двумя поэтами - Вордсвортом и Кольриджем, - которые соперничали в буйстве. Пять лет спустя он вместе с сестрой посетил семью Кольриджа в Грета-Холле. "Он принял нас со всем радушием мира".106 Хотя сам он до конца оставался скептиком, Лэмб никогда не позволял теологическим отклонениям Кольриджа помешать его привязанности и восхищению, которые выдерживали любые уговоры.

В Национальной портретной галерее хранится нежный портрет Лэмба, написанный его другом Уильямом Хэзлиттом (1778-1830), самым живым и резким литературным критиком того времени. Хэзлитт посетил Кольриджа в 1798 году и еще раз, в Грета-холле, в 1803 году. Во второй раз к ним присоединился Вордсворт, и все трое принялись выяснять, существует ли Бог. Уильям Пейли, как мы уже видели, недавно отстаивал утвердительную точку зрения с помощью аргумента от замысла; Хэзлитт ему противостоял; Вордсворт занял среднюю позицию, утверждая Бога не как внешнего по отношению к вселенной и управляющего ею извне, а как присущего ей, как ее жизнь и разум. Во время этого визита Хэзлитт навлёк на себя гнев соседей, совратив школьницу. Опасаясь ареста или еще чего-нибудь похуже, он бежал в Грасмир, где Вордсворт предоставил ему ночлег, а на следующее утро выделил средства на оплату проезда до Лондона.

Когда Кольридж и Вордсворт выступили против революции и осудили Наполеона в пылких стихах, Хэзлитт назвал их отступниками и написал четырехтомную "Жизнь Наполеона Буонапарте" (1828-30) с точки зрения Наполеона. Тем временем он успел заявить о себе как критик своими лекциями (1820) о елизаветинской драме и портретами современников в "Духе эпохи" (1825); Вордсворту не понравилась его сатирическая атака на "крестьянскую школу" в литературе.107

Стареющему поэту больше нравился Томас де Куинси (1785-1859), который вызывал у него непрерывное восхищение. Томас был гением в своем роде, которому в 1821 году предстояло встревожить Британию "Исповедью английского опиумщика" (Confessions of an English Opium Eater). Начинавший как вундеркинд, в пятнадцать лет легко говоривший на классическом греческом, сбежавший из школы и Оксфорда, как слишком медленного для его темпа, он, должно быть, удивил себя своим восторгом от непритязательной простоты "Лирических баллад". В мае 1803 года он написал Вордсворту такое письмо, которое могло бы вскружить голову поэту-одиночке:

У меня нет другого мотива просить вашей дружбы, кроме того, что (как мне кажется) должен иметь со мной каждый человек, прочитавший и прочувствовавший "Лирические баллады". Вся совокупность удовольствий, полученных мною от восьми или девяти других поэтов, которых мне удалось найти с начала существования мира, бесконечно уступает тому, что дали мне эти два очаровательных тома в отдельности, - тому, что ваше имя навсегда связано со мной, с прекрасными сценами природы..... На что я могу претендовать в таком обществе, как ваше, сияющем (как и оно) гением, столь диким и столь великолепным?

Он добавил, что Вордсворту не найти человека, "более готового... пожертвовать даже своей жизнью, если это будет способствовать вашим интересам и счастью".

Ответ Вордсворта был образцом доброжелательного наставления. "Моя дружба, - писал он, - не в моей власти; это дар, который никто не может сделать..... Крепкая и здоровая дружба - это порождение времени и обстоятельств; она распускается, как полевой цветок, когда они благоприятствуют, а когда их нет, напрасно ее искать". Он пытался удержать юношу от постоянной переписки: "Я самый ленивый и бессильный писатель в мире". Но добавил: "Я действительно буду очень рад видеть вас в Грасмире".108

Несмотря на свою пылкость, де Квинси не мог принять приглашение три года. Затем, достигнув вида на коттедж Вордсворта, он потерял мужество и, подобно сказочному пилигриму, приближающемуся к Риму, повернул назад как недостойный. Но в конце 1807 года в Бристоле Кольридж принял его предложение проводить миссис Кольридж и ее детей в Кесвик. По дороге она остановилась с ним в коттедже Дав, и теперь, наконец, де Квинси увидел Вордсворта "в чистом виде", как Браунинг вскоре увидел Шелли. "Как вспышка молнии, передо мной возникла фигура высокого мужчины, который протянул руку и приветствовал меня самыми сердечными словами".109

XV. САУТИ: 1803-43

Тем временем в Грета-Холле и Лондоне Саути своим трудолюбивым, но не вдохновенным пером содержал жену Эдит, пятерых дочерей (родившихся между 1804 и 1812 годами) и горячо любимого сына, который умер в 1816 году в возрасте десяти лет. После отъезда Кольриджа на Мальту Саути взял на себя ответственность за миссис Кольридж и ее детей. Даже Вордсворт иногда опирался на него: когда брат Уильяма Джон погиб в море (1805), новость повергла семью Грасмира в такое горе, что Вордсворт отправил послание Саути, умоляя его приехать и помочь утешить Дороти и Мэри. Он приехал, и "он был так нежен и добр, - писала Дороти, , - что я сразу полюбила его; он плакал вместе с нами в нашем горе, и за это, я думаю, я всегда буду любить его".110

Тщеславие на некоторое время ввело его в заблуждение; он сочинял эпос за эпосом, каждый из которых был неудачным; время само по себе было эпосом. Он перешел на прозу и добился большего. В 1807 году он опубликовал "Письма из Англии": By Don Manuel Alvarez Espriella" и вложил в уста этого воображаемого испанца резкое осуждение детского труда и других условий на британских фабриках.

Например,

Я осмелился поинтересоваться нравами людей, которых воспитывали таким чудовищным образом, и обнаружил, что... что вследствие того, что они были собраны вместе в таком