Спустя десяток секунд лаз был свободен.
15
Если будешь взывать о помощи в ночь,
Беды придут на зов.
Если ты полетишь от несчастья прочь,
Найдешь его вновь и вновь.
Если что-то и может тебе помочь,
Лишь то, что внутри. Любовь.
«Книга стабильности» махаон, т. XX, песнь II; учебная мнемотека Храма Невест провинции Фоли.
Выскочив из боковой каверны в общий коридор, Наан увидела, что встревоженные стихийным бедствием дикари, поведя себя на удивление слаженно, бросились спасать потомство. Одни из них спешили в «инкубатор», другие уже волокли оттуда куколок или извивающихся гусениц.
Сунув сережку, которую так и держала в руке, в карман разорванной блузы, Наан поспешила за теми приамами, руки которых были еще свободны.
– Сюда! – закричал император, едва завидев ее. – Развяжи меня!
Наан упала перед ним на колени, послушно взялась за флуоновые нити… Но тут же вспомнила, что перед ней – вовсе не Лабастьер… Она уже, было, полезла за серьгой, но тут же остановилась, услышав:
– Не бойся. Пока мы не выйдем отсюда, трясти больше не будет.
Наан нахмурилась:
– Так это устроил ты?
– Да. Мои воины уже прибыли сюда и заложили сейсмические мины. Там, наверху, находится одно из моих воплощений, и команду повторить толчок я дам лишь тогда, когда мы с тобой, неблагодарная, будем в безопасности.
Наан поняла, что сейчас вовсе не время превращать императора в Лабастьера. Если она сделает это, тот, что наверху, скорее всего продолжит землетрясение, одним махом избавляясь и от племени приамов, и от непокорной невесты-предательницы, и от вышедшего из под контроля воплощения.
Она быстро справилась с узлами и, влившись в вереницу перепуганных дикарей, они поспешили в сторону выхода. Интереса к ним не проявляли: у племени были дела поважнее. Но вскоре возбуждение стало спадать, дикари начали замедлять свой бег, и Наан тут же заметила, что кое-кто из них уже нехорошо косится в сторону светлокожих бабочек.
Император тоже заметил это, и вновь пещеру основательно, хотя и заметно слабее, чем в первый раз, тряхнуло. Интерес к чужакам тут же пропал, и через несколько минут они вместе с несколькими приамами выбрались на поверхность по сплетенной из лиан лестнице.
Страхуясь от того, чтобы не провалиться, когда рухнут своды их подземного жилища, дикари, волоча куколок и брыкающихся гусениц, бежали в разные стороны. То ли страх, то ли природное отсутствие любопытства были виной тому, но они абсолютно не обращали внимания на антиграв, стоящий буквально в нескольких шагах от входа. Зато император и Наан бросились именно к нему.
В водительском кресле восседал воин-урания. При виде императора он приветственно развел руки и почтительно склонил голову. Затем вынул из уха полусферическую слуховую капсулу гарнитуры переговорника. Нить, соединявшая капсулу с таким же полусферическим микрофоном, сократилась, и воин сунул образовавшийся шарик в кожух на поясе.
– Поднимайся! – рявкнул император Наан. – Скорее! Мы похороним их!
Наан устроилась на сидении, и антиграв, взлетев по дуговой траектории, повис над поляной.
– А тех, кто успел выбраться, вы все равно убьете? – задыхаясь спросила она.
– Да, – лаконично ответил император. – А тебе жаль их? Он был хорош, этот дикарь?
– Ничего не было, – успела сказать Наан, и в тот же миг снизу раздался быстро нарастающий гул, а затем и грохот, а потом земля под ними вздыбилась гигантским пузырем.
– Готово! – почти весело выкрикнул император.
Наан коснулась руки водителя:
– А тебе не жаль их?
Урания покосился на императора и тот кивнул, разрешая ответить.
– В легендах моего народа есть рассказы о племени бабочек, с которым урании древности вели войну не на жизнь, а на смерть. Мои предки победили, но не стали убивать оставшихся, поставив условие, что жить те станут под землей и никогда не будут летать. Я думал, это сказка. Мне не жаль врагов моих предков, и я не столь мягкосердечен, как они. Сейчас, когда моего племени почти не существует, эти тараканы тем более не достойны жизни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наан подумала о том, что звучит это все довольно неубедительно, если учесть, что племя ураний уничтожил император… Но она промолчала. И тут же вспомнила, что в кармане у нее покоится серьга-блокиратор. У нее зачесались руки.
Тем временем земляной пузырь внизу лопнул. Антиграв ощутимо тряхнуло взрывной волной, и Наан, воспользовавшись заминкой, быстро сунула руку в карман, поднесла серьгу к неповрежденному уху императора и щелкнула креплением…
Император сморщился и закрыл ладонью глаза. Затем, отняв руку от лица и хитро покосившись на Наан, Лабастьер наклонился к водителю:
– В город! И как можно быстрее! – голос его стал совсем другим.
Антиграв стремительно помчался в указанном направлении.
Но не прошло и пяти минут, как на поясе водителя запищал сигнал вызова. Тот машинально потянулся к переговорнику, но Лабастьер, перехватив его руку, отобрал шарик и швырнул его вниз.
– Я не понимаю вас, император, – сказал водитель, провожая переговорник недоуменным взглядом.
Он посмотрел Лабастьеру в лицо, и антиграв резко остановился.
– Ты не император! – заявил водитель. – Ты – самозванец! Ты только похож на него! – он сорвал с пояса роскошный плазмобой и уткнул его ствол Лабастьеру в грудь.
– Тише, тише! – осторожно развел руки Лабастьер. – С чего это ты решил, что я – не император?
– Потому что ты выбросил переговорник! Настоящий император вызывал меня! Мы возвращаемся.
– Нет, стой! – приказал Лабастьер решительно. – Ты не подчиняешься императору?! Ты смеешь обсуждать его действия?! Ты достоин смерти!
– Ты не император, – повторил воин мрачно, но его голосу явно не хватало уверенности. А Лабастьер продолжал:
– Но ты бдителен и достоин награды. У меня есть предложение к тебе.
Воин, недоверчиво глядя на Лабастьера и не опуская бластера, ждал объяснений.
– Ты видишь башню под нами? – спросил тот. – Вон, чуть правее… Ты знаешь, что это такое?
Перепуганная Наан проследила за его рукой и разглядела там возвышающуюся над кронами деревьев ярко-красную стеллу, острием устремленную в небо.
– Ты знаешь, что это такое?! – повторил вопрос Лабастьер.
– Вход в подземные шлюзы космодрома, – неохотно отозвался воин.
– Кто может войти туда?
– Только император. Замок настроен на его генетические параметры.
– Так летим же туда. Летим, проверим, кто я. Если замок не откроется, ты убьешь меня и будешь награжден.
– Зачем мне это? – неуверенно произнес воин. – Лучше я просто сдам тебя, самозванец, настоящему императору.
– Ладно. Но учти. Если ты не выполнишь мой приказ, а я все-таки окажусь императором, ты будешь жестоко наказан за непослушание. Если же выполнишь и убедишься, что я – император, будешь награжден за бдительность.
Несколько секунд урания напряженно размышлял. Затем, не опуская плазмобой, он нехотя повернул антиграв и направил его на снижение, к стелле.
Они приземлились возле полусферического строения, из вершины которого эта стелла выходила, и Лабастьер с Наан под прицелом бластера приблизились к нему.
Лабастьер приложил ладонь к начертанной на стене пятерне, и стена со скрежетом раскололась пополам. Щель увеличилась до ширины входа, за ней обнаружилась серебристая перепонка с таким же пятном замка. Лабасьтер положил ладонь на нее, и перепонка лопнула.
Урания рухнул на колени:
– Карай меня, мой император! – выдохнул он и смиренно опустил голову, ожидая возмездия.
– Ты действительно достоин кары, – заявил Лабастьер, – за то, что не веришь в мою честность. Я сказал: «Ты будешь награжден за бдительность». Отдай мне бластер и лети в город за наградой. Быстрее.
Расставшись с плазмобоем, урания вскочил и со всех ног кинулся к антиграву.