Тогда я вновь провел ее через уже описанный сценарий: Хинман вынимает пистолет и целится в Мэнсона; тот бежит прочь; Хинман нажимает на курок; чтобы защитить любимого, она закалывает Хинмана ножом. Так когда же, спросил я, вы нашли время поиграть во Флоренс Найтингейл?[201]
Далее, Сьюзен заявила, что рассказала Мэнсону об убийстве Хинмана лишь после ареста обоих в ходе рейда на ранчо Баркера.
Другими словами, она жила в “Семье” Мэнсона с июля по октябрь 1969 года, но так ни разу об этом не упомянула? “Верно”. Почему? “Потому, что он не спрашивал”.
Она даже не сообщила Мэнсону о совершении убийств Тейт и Лабианка, продолжала Сьюзен. И лишь два дня тому назад она впервые рассказала, что за убийствами стояла Линда Касабьян.
В.: “Как же так случилось? В промежутке между 9 августа 1969 года и 9 февраля 1971 года вы никому не говорили, что убийства задумала Линда?”
О.: “Да потому что не говорила. Вот так просто”.
В.: “Рассказывали ли вы хоть кому-нибудь в “Семье”, что эти убийства совершены именно вами?”
О.: “Нет”.
В.: “Если вы поделились этим с такими чужими вам людьми, как Ронни Ховард и Виржиния Грэхем, почему же вы не рассказали об убийствах членам своей собственной "Семьи", Сэди?"
О.: “Незачем было рассказывать. Что сделано, то сделано, и это сделала я”.
В.: “Подумаешь, какая ерунда — семь трупов?”
О.: “Плевое дело”.
Я помолчал, ожидая, пока это невероятное заявление не растворится в воздухе, прежде чем спросить: “Стало быть, убийство семи человек — обычное занятие, ничего особенного, не так ли, Сэди?”
О.: “Кому-то надо было это сделать. И это оказалось не очень-то просто”.
Я спросил, чувствует ли она что-нибудь по отношению к жертвам. Сьюзен ответила: “Они даже не были похожи на людей… Я относилась к Шарон Тейт совсем как к манекену в магазине”.
В.: “Сэди, вам когда-нибудь приходилось слышать, как разговаривает манекен?”
О.: “Нет, сэр. Но она говорила, словно машинка “Ай-Би-Эм”… Она все просила и умоляла, сжальтесь да сжальтесь… Мне стало тошно ее слушать, и я воткнула в нее нож”.
В.: “И чем громче она кричала, тем яростнее вы втыкали свой нож?”
О.: “Да. Что с того?”
В.: “Посмотрев на нее, вы сказали: “Слушай меня, сука, мне на тебя наплевать”. Так было, Сэди?”
О.: “Именно так. Это я ей и сказала”.
Буглиози: “У меня больше нет вопросов”.
Во вторник, 16 февраля, после долгого обсуждения в кулуарах судья Олдер сказал присяжным о своем решении закончить секвестрацию.
Их удивление, как и облегчение, с которым они вздохнули, были очевидны. Этих людей продержали фактически взаперти больше восьми месяцев — самый длительный секвестр за всю историю американского правосудия.
Меня все еще беспокоило возможное вмешательство “Семьи”, но большинство других причин секвестра (таких как упоминания об убийстве Хинмана, признание Сьюзен Аткинс на страницах “Лос-Анджелес таймс”, ее показания перед большим жюри и т. д.) более не существовали, поскольку все эти сведения присяжные уже услышали от самой Сэди и от других, занимавших свидетельское место.
Наших присяжных словно бы подменили. Когда на следующее утро двенадцать человек заняли свои ставшие привычными места на трибуне присяжных, на лице у каждого блуждала улыбка. Я уже не мог и припомнить, когда в последний раз видел их улыбающимися.
Впрочем, долго улыбаться не пришлось. Теперь на свидетельском месте оказалась Патриция Кренвинкль, готовая рассказать о своей роли в убийствах Тейт и Лабианка.
Ее показания оказались еще менее правдоподобны, чем откровения Сьюзен Аткинс: мотив “убийств под копирку” оказался размыт и почти совсем лишен поддерживающих деталей. Подоплека ее выступления могла быть только одна: Кэти хотела отвести фокус внимания от Чарльза Мэнсона, и ничего более. Вместо этого, однако, как и другие члены “Семьи” до нее, она то и дело подчеркивала его ведущую роль. Например, описывая жизнь на ранчо Спана, Патриция сказала: “Мы были совсем как лесные нимфы и прочие полудикие существа. Мы вплетали в волосы цветы и бегали по лесам, а Чарли играл нам на маленькой флейте…” Об убийстве Абигайль Фольгер: “У меня в руке был нож, а она как побежит — рванула от меня… побежала через заднюю дверь, которой я даже не касалась, то есть никто не нашел там моих отпечатков, потому что я не трогала ту дверь… и я ударила ее ножом, и все продолжала бить”.
В.: “Что вы чувствовали после этого?”
О, “Да ничего… Ну, что тут еще рассказывать? Так уж вышло, и вроде казалось правильным”.
Об убийстве Розмари Лабианка: по словам Кэти, они с Лесли отвели Розмари Лабианка в спальню и разглядывали платья в ее шкафу, когда, услышав крик Лено, Розмари схватила настольную лампу и бросилась на них.
Об увечьях Лено Лабианка: убив Розмари, Кэти вспомнила о том, что на полу гостиной лежит Лено. Фыркнув: “Ты не отправил бы на войну своего сыночка!” — она “кажется, написала “WAR” на его груди. А потом, кажется, у меня в руках оказалась вилка, и я ткнула ею в живот… потом пошла и написала на стенах… ”
На перекрестном допросе я спросил у Кэти: “Когда вы прижали к полу Абигайль Фольгер и тыкали ножом ее тело, она кричала?”
О.: “Да”.
В.: “И чем больше она кричала, тем яростнее вы втыкали нож?”
О.: “Надо думать”.
В.: “А вас не обеспокоила ее мольба о пощаде?”
О.: “Нет”.
Кэти показала, что втыкая нож в Абигайль, на самом деле она втыкала его в себя саму. Мой следующий вопрос были риторическим: “Но ваши раны совсем не кровоточили, верно, Кэти? Кровью истекала Абигайль Фольгер, не так ли?”
С помощью этих свидетелей защита пыталась доказать, что слова “POLITICAL PIGGY” (Хинман), “PIG” (Тейг) и “DEATH ТО PIGS” (Лабианка) должны были стать уликами, с помощью которых, как якобы надеялись убийцы, полиция могла связать вместе все три преступления. Но когда я спросил у Сэди, зачем она в первый раз написала слова “POLITICAL PIGGY” на стене в доме Хинмана, она так и не смогла дать мне удовлетворительного ответа. Она также не сумела ответить, почему, если это должно было стать “убийством под копирку”, в доме Тейт надпись гласила: “PIG”, а не “POLITICAL PIGGY”. Кэти тоже не смогла убедительно объяснить собственную надпись “HEALTER SKELTER” на дверце холодильника в доме Лабианка.
Всем было ясно, что Максвелл Кейт также не намерен успокаиваться на мотиве “убийств под копирку”. На повторном допросе он поинтересовался у Кэти: “Убийства, произошедшие в усадьбе Тейт и в доме Лабианка, никоим образом не связаны с попытками вытащить Бобби Бьюсолейла из тюрьмы, это верно?”
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});