— Этого еще нам не хватало.
— Так ведь, товарищ майор, не увели. Новичок, из ездовых, устал за день, немного расслабился, но в последний момент поднял тревогу. Разведгруппу противника начисто положили у самой траншеи.
— Ясно, ясно! — Командир полка обернулся ко мне и кивнул в сторону противника: — Разведку ведешь?
— Да, наблюдением, подслушиванием. Вчера Чалаганидзе лощинку, подступающую к Цишицам, обследовал. Немцы пока что ее не заминировали.
— Это где?
— Здесь недалеко, на правом фланге четвертой роты.
— Пройдемте-ка туда, Александр Терентьевич.
По тому, как оживился майор Павлюк и с какой заинтересованностью он произнес последние слова, нетрудно было догадаться, ради чего к нам прибыл командир полка. Валентина Евстафьевича интересовали Цишицы, за овладение которыми мы ведем борьбу вот уже несколько суток подряд. Это беспокоило нв только нас, но и штабы полка, дивизии, да и корпуса. Звонки из разных инстанций, телефонные разговоры — убедительное тому свидетельство. Теперь вот на передний край прибыл командир полка. Прибыл, как говорят, не от хорошей жизни. Обстановка заставляет искать подходы к Цишицам.
4-я рота занимала оборону по скатам невысокого искривленного холмика. НП командира приютился между разросшихся кустов' шиповника, чуть пониже гребня, к которому вели неглубокие усы ходов сообщения.
Старший лейтенант Одегов встретил нас на подходе, попросил быть поосторожнее: пошаливают иногда немцы, пристрелялись.
— Как ведет себя противник? — кивнул в сторону немцев майор Павлюк.
— Днем головы не дает поднять, ночью успокаивается, — ответил Дмитрий Михайлович. — Зарывается в землю. Командиры взводов доносят: слышат стук лопат.
— Значит, окапываются?
— Да, готовят оборону. Прошлую ночь пробовали ставить мины. Мы помешали. Такой тарарам устроили, что фрицы побросали готовые ямки и…
— Постой, Одегов! — остановил его Павлюк. — Где лощинка, о которой доносил Чалаганидзе?
— Рядом, вон за теми двумя деревьями, начинается. Там оборону Чалаганидзе держит. Немцы почему-то оставляют лощинку открытой, хотя она к самым дворам Цишиц подходит.
— Пока оставляют, — невольно вырвалось у меня. — А если сегодня или завтра они ее перехватят минами?
— Так точно, товарищ капитан, как пить дать перехватят. Чалаганидзе передает: подозрительно суетятся фрицы в садах. Что-то готовят они там?
Мы прошли к обороне взвода старшего лейтенанта Чалаганидзе. Эммануил Нестерович, красивый, статный грузин, встретил приветливо, доложил об обороне, поведении противника и, уже заканчивая, обратил наше внимание на то, что фашисты минируют сады, являющиеся последним подступом к Цишицам.
— Но пока что минные поля не везде!
— Говоришь, не везде? — уточнил Павлюк.
— Так точно, товарищ майор, пару проходов ребята нащупали.
— Значит, сможешь, генацвале, людей провести.
— Конечно, смогу!
— Нужно торопиться, — глянул на часы майор Павлюк и уже в раздумье продолжил: — Все же надо проверить, Алтунин. Пришлю разведчиков, посмотри еще раз проходы, подумай, как их лучше использовать. Потом доложишь свои соображения. Осечки никакой не должно быть. Боевое распоряжение скоро получишь.
Командир полка не стал нас вводить в детали предстоящего дела: возможно, еще сам не принял окончательного решения. Но в том, что оно предстоит, сомнения ни у кого не было.
Назад возвращались тем же путем. Кто-то из сопровождавших нас зацепился ногой за пустую консервную банку. Она покатилась и зазвенела по камням. Мы замерли на месте. Со стороны противника ударила очередь. За ней — вторая, третья… Местность осветили ракеты. Пули цокали вокруг нас, визжали.
— Ложись! — скомандовал Валентин Евстафьевич.
Не успели мы упасть на землю, как вверху визгливо зашелестело: "и-у-у…" "Тр-рах, трах!" — загремели в темноте вокруг нас взрывы, завизжали осколки, комья земли забарабанили по спинам.
Мины продолжают рваться. Пламя на мгновение выхватывает из темноты лица, слепит. "Влипли, — мелькнула в сознании мысль. — Ненароком еще командира полка зацепит. Тогд& хлопот не оберешься…"
Земля вздрагивает, стены неглубокой траншеи осыпаются, свистят осколки. Но вот минометный обстрел начал стихать. Из стрелкового оружия противник продолжает палить. Подают голос крупнокалиберные пулеметы.
— Растревожили фрицев, — говорит Валентин Еветафьевич. — Ишь как бесятся, черти! Кстати, у немцев на твоем участке крупнокалиберные пулеметы. Что-то раньше не слышал о них. С наступлением сумерек подтянули?
— Очевидно.
— Твои наблюдатели прошляпили, что ли?
Я промолчал. Павлюк выждал паузу, продолжил:
— К тому же ручных пулеметов у немцев многовато. Тебя поддерживает истребительно-противотанковая батарея. Она-то чем занимается? Ставишь задачу противотанкистам или им подавай бронированные цели?
— Как же, ставлю. За день четыре огневые точки уничтожили. Да и бронированные цели были.
— Так вот, передай им от меня: в атаке ротам путь расчистить! Не только крупнокалиберные, но и легкие пулеметы уничтожить. Иначе сами пойдут в цепи с твоими ребятами. Так им и передай.
Мне невольно вспомнилась вчерашняя ночь. Отдохнуть прилег уже под утро, однако сон не шел. Непонятное ощущение тревоги охватило меня и не давало забыться.
Поворочавшись с полчаса на жесткой импровизированной постели (на ржаную солому была наброшена плащ-палатка, а под голову положена чья-то солдатская шинель), поднялся и вышел из окопа. Следом появился ординарец.
— Разбуди автоматчиков. Пройдусь в роты, а ты ложись отдыхать. Завтра тяжелый день будет.
— Все они у нас тяжелые, товарищ капитан. Поспали бы и вы.
— Слышал, что тебе сказал?
Минут через пять в сопровождении автоматчиков отправился на передний край. По пути заглянул на огневую позицию батареи противотанковых пушек. Нас окликнул часовой и потребовал назвать пароль. Подошли ближе. Орудия были добротно укрыты в окопах, боеприпасы лежали в ровиках. Прямо у станин забылись коротким сном расчеты.
— Намаялись, товарищ капитан, за день, — пояснил мне подошедший сержант. — Да и на всякий случай…
— Понятно, понятно…
— Комбата разбудить?
— Не нужно. У вас здесь два взвода. Третий на пригорке.
— Так точно, товарищ капитан. Рядом с НП командира вашей четвертой роты.
— Хорошо, пройдем туда.
Сержант вызвался проводить нас.
— Тут немцы мины поразбросали, товарищ капитан, — предупредил он. Саперы еще не успели их поснимать. Правда, указками обозначили. Но, кто его знает, еще ненароком оступитесь. Мне же все одно — время проверить несение службы. Да и каждый кустик знаком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});