на Истм. Они не проникнут и дальше в Аттику, но обратятся в бегство. И этим мы спасем Элладу. Ведь и оракул нам обещал «врагов одоленье» при Саламине. Когда люди принимают разумные решения, то обычно все им удается. Если же их решения безрассудны, то и божество обыкновенно не помогает человеческим начинаниям!
Адимант то бледнел, то краснел от гнева. Истм – это Коринф. Значит, надо защищать Аттику и покинуть Коринф? Он несколько раз пытался перебить Фемистокла, но Еврибиад не позволял ему этого.
Однако как только Фемистокл умолк, Адимант сказал с прежней грубостью:
– Тому, кто не имеет родины, следовало бы молчать. Еврибиад не должен предоставлять право голоса человеку, лишенному отечества. Ведь прежде, чем вносить предложения, Фемистокл должен указать, какой город он представляет!
Тут и Фемистокл утратил свою сдержанность. Упрекать его за то, что Афины во власти врага, – какую же низкую надо иметь душу.
Он резко обернулся к Адиманту и коринфянам, которые стояли за его спиной, и ответил, уже не выбирая выражений и не боясь оскорблений:
– Мой город – Афины. А город Афины и аттическая земля больше, чем Коринф. Мой город снарядил двести кораблей, вот они стоят у Саламина. И ни один из эллинских городов не сможет отразить нападения афинян!
С этими словами он, огорченный и разгневанный, отошел от них и поднялся на палубу своего корабля. И уже отсюда, с высоты палубы, он снова обратился к Еврибиаду, и в голосе его звучала нескрываемая угроза:
– Если ты, Еврибиад, останешься у Саламина и покажешь себя доблестным мужем, – прекрасно! Если нет – погубишь Элладу. Ведь в этой войне главная наша опора – флот. Поэтому послушай меня! Если же ты этого не сделаешь, то мы, афиняне, немедленно с женами и детьми отправимся в италийский Сирис. Город этот уже с давних времен наш, и по изречениям оракула мы должны там поселиться. А вы, лишившись таких союзников, как мы, еще вспомните мои слова!
Еврибиад внимательно посмотрел на Фемистокла из-под своих нависших бровей. Он понял, что это не простая угроза. Фемистокл – военачальник афинских кораблей, и он сделает так, как говорит.
– Что он грозит там со своим флотом? – закричал Адимант. – Коринф тоже снарядил сорок кораблей!
– Сорок, а не двести, – сдержанно заметил Еврибиад.
– Но я тоже, клянусь Зевсом, могу увести свои корабли!
– Всего лишь сорок, а не двести, – так же сухо отозвался Еврибиад.
– Смотрите, смотрите! – послышались отовсюду голоса. – Сова прилетела! Сова!
Над кораблем Фемистокла появилась сова. Она подлетела с правой стороны и села на верхушку мачты.
– Знамение! – заговорили кругом. – Афина обещает победу![148]
Еврибиад со страхом смотрел на сову, которая сидела на мачте, широко раскрыв желтые невидящие глаза. Птица Афины…
– Фемистокл прав, – сказал Еврибиад, – мы остаемся здесь. Битва будет при Саламине.
Прошло несколько дней. Было туманное утро. Малиновое солнце еле просвечивало сквозь густую белую дымку. А когда туман рассеялся, эллины увидели, что персидский флот уже стоит у Фалер.
Вскоре к морю, к Фалерской гавани, подошли и сухопутные персидские войска и на глазах у эллинов заняли весь берег. Было видно, как они, разделившись на отряды, ставят палатки, носят воду, зажигают костры…
И еще эллины увидели, как персы поднялись на гору Эгалеос. Они принесли и поставили на выступе скалистого кряжа царский трон под золотым балдахином – оттуда был виден почти весь Саламинский пролив и царь Ксеркс мог наблюдать движение эллинских кораблей.
Неодолимый страх снова прошел по эллинским лагерям. Бежать! Уходить, пока не поздно! Смерть, гибель стоит перед глазами!..
И снова крики военачальников со всех союзных кораблей:
– Еврибиад! Веди нас на Истм! Идем на Истм! На Истм! Там все наши сухопутные войска! На Истм!
Афиняне молчали. Фемистокл обратился было к Еврибиаду, чтобы напомнить о его решении. Но Еврибиад закричал на него:
– Я достаточно слушал тебя! Что нам защищать здесь? Пустой город? Да и города-то уже нет. Смотри!
В той стороне, где стояли Афины, небо чернело от дыма. Фемистокл замолчал, спазма сдавила горло. Горит Акрополь!
– Сегодня ночью мы уйдем на Истм, – сказал Еврибиад. – Отдайте приказ рулевым, пусть будут готовы. Нам незачем ждать, чтобы персидские корабли подошли и уничтожили нас.
– Это твое окончательное решение, Еврибиад? – спросил Фемистокл.
– Да, окончательное, – резко ответил Еврибиад, не глядя на Фемистокла, – и больше не приходи ко мне со своими предложениями. Нам незачем погибать из-за афинских развалин. Мы будем защищать Пелопоннес. Готовь к отплытию свои корабли.
– Ты не афинские развалины отдаешь врагу, – сказал Фемистокл, – ты отдаешь Элладу!
Но Еврибиад отвернулся от него.
– Так, значит, идем на Истм? – тревожно спрашивали афинские военачальники, когда Фемистокл с удрученным видом вернулся на свой корабль.
– Нет, – твердо сказал Фемистокл, – мы не уйдем отсюда. Если союзники покинут нас, мы останемся у Саламина. Властью стратега, данной мне Афинами, я приму битву здесь, у Саламина, без них.
– Фемистокл, нам одним будет трудно выстоять! И наш эллинский флот во много раз меньше, чем персидский. А если уйдут пелопоннесцы…
Фемистокл, занятый важной мыслью, которая сейчас пришла ему в голову, остановил их:
– Подождите, подождите… Есть еще одно решение. Дайте мне додумать…
Военачальники переглянулись понимающим взглядом и отошли. Их «хитроумный Одиссей» обязательно что-нибудь придумает.
Фемистокл позвал к себе Сикинна:
– Могу ли я доверять тебе, Сикинн?
– Господин, не обижай меня, – ответил Сикинн, – ты знаешь, что я предан тебе и твоей семье. У тебя есть основания сомневаться в моей верности – я перс. Но, кроме того, я твой преданный слуга, Фемистокл. Я столько лет живу в твоем доме, я не видел обиды. Твоя семья мне стала родной. Как же я могу предать тебя?
Фемистокл смотрел ему в глаза и видел, что Сикинн не лжет.
– Тогда слушай меня внимательно, – сказал он. – Ты переберешься к персам и велишь провести тебя к царю. Скажи, что несешь важную для них весть. Ты перс, тебе они поверят.
– А что я скажу царю?
– А царю ты скажешь так: афинский стратег Фемистокл перешел на твою сторону и теперь предупреждает тебя, что эллины хотят бежать. И он советует царю лишить их этой возможности и напасть на них, пока они в затруднении, потому что их сухопутные войска еще не подошли к Саламину. И что если царь нападет на них сейчас, то может истребить весь их флот.
Сикинн, ничему не удивляясь, выслушал Фемистокла, повторил про себя его слова и кивнул головой:
– Я все сделаю, господин.
– Ты должен сделать это до ночи.
– Я иду, господин.
Сикинн