сказал Эпикрат с грустным сомнением. – Они не посмеют ослушаться Ксеркса.
– Может быть, и так, – ответил Фемистокл. – Пусть ионийцы не перейдут к нам, но Ксеркс, увидев наши надписи, перестанет доверять ионийцам. И тогда он сам, боясь измены, не допустит их к битве с нами.
– Да, пожалуй, ты прав, Фемистокл, – согласился Эпикрат. – Однако тише, только не вздумай хвастаться этим!
Фемистокл, усмехнувшись, пожал плечами:
– Но если никто не будет хвалить меня, то волей-неволей придется это делать самому!
Персы в Элладе
Ксеркс прошел Фермопилы, завалив проход грудами мертвых тел.
– Безумцы! – презрительно говорил Ксеркс. – Они возмечтали одолеть мощь персидского царя!
Вскоре после сражения у горячих ключей к царю явились перебежчики из Аркадии. Они пришли проситься на службу к персам. С тех пор как Ксеркс запер Босфор и Геллеспонт и не пропускал идущие в Элладу корабли с хлебом, аркадяне в своей гористой стране умирали с голоду. Измученные и суровые, они, склонив голову, стояли перед царем в своих грубых рыжих плащах.
Ксеркс смотрел на них, прищурив глаза. Видно, плохи, совсем плохи дела в Элладе!
Царь не разговаривал с аркадянами. Вместо него говорил с ними один из царедворцев.
– Что же теперь делают эллины? – спросил перс.
– В Элладе сейчас идут олимпийские празднества, – отвечали аркадяне, – эллины смотрят гимнастические и гиппические состязания[146]. Это всенародный праздник.
– Какую же награду получает победивший?
– Победивший получает венок из оливковых ветвей.
Знатный перс Тигран, сын Артабана, недоуменно пожал плечами:
– Только оливковый венок? И никаких денег? – И, обернувшись к полководцу Мардонию, сказал с упреком: – Увы, Мардоний! Против кого ты ведешь нас в бой? Ведь эти люди состязаются не ради денег, а ради доблести! Что же это за народ?
Царь метнул на него недовольный взгляд. Трус! Он уже заранее испугался их!
…Войска Ксеркса шли в Элладу по узкой полоске Дорийской земли, направляясь к Фокиде. Проводниками были фессалийцы, давние враги фокийцев.
«Эллины всеми силами помогают мне захватывать их страну, – думал Ксеркс, покачиваясь на ухабах в своей роскошной колеснице, – они предают ее мне по частям!»
Дорийскую землю не разоряли, это были союзники Фессалии, а Фессалия помогала персам. Зато впереди лежала беззащитная Фокида, и персидские воины уже прикидывали, сколько добра они там награбят.
Но ожидания их были обмануты: селения и города фокийские встретили их безмолвием. Фокийцы успели бежать и унести свое имущество. Они ушли на хребет Парнаса, на вершину одинокой горы, куда персам дороги были неизвестны.
Персы в ярости разрушали и жгли все, что могли сжечь и разрушить. Багровый дым пожарищ стоял над Фокидой. Персидские полчища шли по берегу реки Кефиса, и там, где они проходили, огромными кострами вспыхивали фокийские села, святилища, города: Дримос, Харадра, Эрохос… Святилище Аполлона в Абах, полное сокровищ и приношений, разграбили, а храм сожгли.
Наконец войско привалило к фокийскому городу Панопею, стоявшему на развилке двух дорог. Одна дорога вела в Беотию, другая – в Патры, что на Пелопоннесе, и оттуда – на Истм. Ксерксу уже было известно, что главные силы эллинов идут к Истму, поэтому он тотчас разделил свое войско и почти половину направил в Патры с приказом занять Истм, пока туда не пришли эллинские войска.
– Вишь, как зашагали! – переговаривались оставшиеся здесь воины, с завистью глядя вслед уходившим. – Дорога-то на Патры – через Дельфийское святилище. А уж там сокровищ – всего и не унести! Один лидийский царь Крез туда золото таскал без счета!
– Да, там есть что положить в суму!
– Разграбят Дельфы! – вздыхали и царедворцы, тайно сожалея, что это произойдет без их участия. – Все разграбят!
– Не разграбят, – сказал Ксеркс, услышав, как они сокрушаются, – я запретил. В Дельфах – мои союзники.
– Но, царь, как же оправдаются дельфийцы перед Элладой? Если наши войска все кругом разграбят и сожгут, а Дельфы не тронут, так эллины сразу поймут, что тут сидят твои союзники!
Царь небрежно махнул рукой:
– Не мне заботиться об этом. Жрецы найдут способ оправдаться. Сотворят какое-нибудь чудо – им стоит только попросить своего бога!
Дельфийцы, видя, как дым пожарищ с каждым днем приближается к их скалистому городу, в ужасе собрались возле святилища.
– Надо вопросить божество, что нам делать. Спасать ли сокровища? Спасаться ли самим?
Жрецы исполнили их просьбу, вопросили божество. Ответ был суровым:
«Божество запрещает трогать храмовые сокровища. Бог сам сумеет защитить свое достояние».
Дельфийцы, услышав такой ответ, покинули город и бежали на вершину Парнаса. Божество обещало защитить свои сокровища, но их жизни оно защищать не обещало! В Дельфах остались только прорицатель и служители храма. Они спокойно ждали персов, которым преданно помогали своими пророчествами.
Ксеркс тем временем двинулся в Беотию, держа путь в самое сердце Эллады – в Афины.
В Афинах еще с ночи завыли собаки, чуя надвигающуюся беду. Народ в тревоге и смятении толпился на улицах. От беотийских границ, погоняя лошадей и быков, запряженных в тяжело нагруженные повозки, спешили поселяне, надеясь укрыть свои семьи и свое имущество в стенах города. Иногда ветер доносил запах гари, и это особенно пугало и угнетало всполошенных людей.
Архиппа металась по дому. То принималась собирать в узлы одежду и постели, приказывала рабыням укладывать в корзину наиболее ценную посуду, то вдруг садилась, опустив руки, – ей казалось, что уже все погибло, что все равно не спастись, персы уже близко… Куда бежать? Где укрыться от них?
Дети не отходили от нее; самый маленький сынок не выпускал из рук ее хитона – как схватился за ее подол, так и ходил за ней повсюду.
Архиппа послала раба узнать, что делается в Афинах и что там говорят люди. Раб не вернулся. Бежал? Или его взяли в ополчение?
– Фаинида, – попросила Архиппа старую кормилицу, – выйди, узнай, что там в городе.
Фаинида, сухонькая и проворная, быстро вышла на улицу и так же быстро вернулась.
– Ох, беда, беда! Богиня покинула город!
У Архиппы опустились руки.
– Как! Что ты говоришь, Фаинида?!
– Да! Жрица богини вышла из Акрополя. Идет по городу, а в руках у нее лепешка…
– Какая лепешка?
– Ну, та лепешка, которую мы приносим в храм Афины, священной змее…
– А где же змея?
– Так вот, жрица и говорит: «Граждане афинские, вот медовая лепешка не съедена, ее некому есть, священная змея ушла из храма. Храм пуст. Змея ушла за богиней, а след ее ведет к морю. Богиня покинула… нас!..»
Фаинида заплакала.
– Ты сама видела жрицу?
– Я-то не видела, но все соседи видели!
Архиппу охватила нервная дрожь. Если Афина покинула свой город, то, видно,