«Тут вроде бы все логично – станок не дает «играть» телу пулемета, и стрелять с него – легче! Таскать, правда, как раз наоборот! Вот и получается у девушек – аккуратно, тщательно выцеливать, не отвлекаясь на удержание грохочущей и норовящей попрыгать «дуры». М-да… но все равно – как-то напрягает эта необходимость догонять девчонок по результатам стрельбы!».
«Вот хорош «максимка» в стрельбе! Если бы еще не вес его! Тело, станок, защитный щиток… М-да… а еще – двадцать семь видов задержек! И все их нужно знать назубок, и уметь устранять их! Желательно – с закрытыми глазами и быстро-быстро! На норматив!».
Еще помогали отвлечься воспоминания о прошедших встречах с женщинами – Варей, а потом – Лизой.
Калошин, как и обещал, прибыл с Варей уже на следующий день, после их празднования женского дня. Но Илья не стал с ними разговаривать, отговорившись занятостью и фактической неготовностью музыки для новых песен.
- Вон, с Иваном разговаривайте. Если захочет, покажет свои наработки. Сыровато там все, конечно… Сыровато! Ну да ладно! Мы с ним поработаем, доведем все до ума. До конца марта, думаю, управимся!
- Как до конца марта?! – вскинулся Игорь, - Илья! Ты чего – а когда же сам концерт готовить? Это же… и сценарий, и согласовать его, и песни разучить. Прогнать все на репетициях… Без ножа режешь! В конце апреля нужно, чтобы все было готово – как часики работало!
- Игорь! Я сказал же – я занят! Так что, все вопросы – к Ивану!
Они пошли из кабинета директора в комнату Косова. Калошин был обескуражен, а Варя… она молчала, не глядя на попаданца.
- Ну как так-то?! Иван! Ну чего он, а? Как укусил его кто! Чего он такой злой-то?
- Подруга не дала! – чуть слышно пробормотала Варя.
- М-да? Ты так думаешь? Ну… возможно, возможно! Варенька! А может ты поможешь в этом щекотливом деле? Так сказать – по старой памяти? – криво усмехнулся Игорь.
Та развернулась к Калошину всем телом, уставила на него палец:
- Знаешь, что, Игорек! Не хами! Понял? Не хами!
- А кто хамит-то, хорошая моя? Не ты ли… начала? – ощерился Калошин.
- Так! Стоп! Брейк! Брейк, я сказал! Охолонули, успокоились, горячие творческие люди! Вы как собаки в подворотне – вместо дела готовы друг друга грызть! – вмешался Косов, - пошли ко мне! Попьем чайку, посидим, подумаем… как нам поступить. Чтобы и волки целы, и овцы сыты!
Варя усмехнулась, отходя:
- Там, вроде бы, наоборот должно быть!
- Ну так это – там! А у нас-то все всегда – не так!
- Да, точно! Всегда и все не так! – прошипел Игорь.
Когда они зашли в комнату, Косов поставил чайник греться, и спросил:
- Может… перед чаем…, - щелкнул себя по шее.
Калошин махнул рукой:
- А-а-а-а… давай!
Иван нарезал сала, колбасы, хлеба, подал вчерашние пироги.
- А неплохо ты тут питаешься! – Игорь с удовольствием вгрызся в пирог.
- Игорь! Водка или коньяк?
- Налей водки! Чего-то сегодня хочется все по-простому!
- Варя? Коньяк, водка? Или может быть вина? Есть красное полусухое. Есть белое… правда – только сухое. А! Вот есть еще немного ликера!
- Ого! Выбор у тебя, однако! Неплохо живешь, знаешь ли… Плесни чуть коньяка!
Они выпили. Косов заметил, что Варя «махнула» по-мужски, одним глотком. Покоробило как-то…
- Давайте рассуждать трезво, спокойно, - начал Иван.
- Погоди! Давай закусим нормально. С утра ничего не ел!
Они, перекусывая, дождались чай. Иван пил, ненавязчиво поглядывая на женщину. Вроде бы все, как и было – крепкие широкие бедра, талия на месте, немаленькие груди… И одежда в порядке, как всегда – Варя себя блюдет! А вот глаза… Глаза какие-то потухшие!
«Вроде бы и должен быть злой на нее, а не получается! Жалко как-то…».
Потом он достал свою тетрадь, поглядывая в нее, стал пытаться наигрывать мелодии, напевать. Варя заинтересовалась, подсела ближе, стала заглядывать ему через плечо в тетрадку.
«Да уж… перед такими встречами… надо максимально разгружаться… «полово»! Вот сидит рядом, бедром тугим касается, и грудью чуть навалилась, и дышит-сопит почти в щеку! И пахнет от нее приятно! И мыслей… почти нет! Нормальных таких мыслей! А что есть – все про одно, да все про то же!».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он пересел для удобства к столу, положил перед собой тетрадь. Варя снова села справа, а слева, чуть поодаль – сел Калошин, вытягивая шею, заглядывал в тетрадь.
Иван проигрывал им песни, пел негромко, Варя уже сама, где надо, перелистывала странички. Дело пошло! Они стали обсуждать, даже заспорили. Потом гитару взял Игорь, повернул к себе песенник. Варя так и сидела, касаясь его всем своим телом.
- Мне вот эта… и эта – очень понравились! – показала она в тетради песни.
- Ну так… а ты ехать не хотела! – прервался Калошин.
- Только вот что… тут, с этими песнями, которые тебе понравились… возможны варианты! – немного смущенно сказал Иван.
Калошин прижал струны ладонью:
- Объясни!
Варя просто смотрела на Ивана настороженно.
- Есть певица. И мы хотим ее попробовать на этих песнях. – объяснил Косов.
- Та-а-а-к… достукалась, дура! – бросил со злостью Игорь, не глядя на Варю.
- Иван! Как же…, - протянула обиженно женщина.
- Знаете что? Объясняйтесь здесь… без меня! Пойду, покурю! – Калошин накинул пальто, шапку и вышел через фойе клуба к центральному входу.
Косов тоже поднялся, подошел к задней двери и немного приоткрыв ее, закурил.
Варя встала, подошла к нему. Он курил, стараясь не смотреть на женщину.
- Иван! Иван, послушай… я… я согласна!
Косов чуть повернул к ней голову:
- Ты о чем сейчас?
- Ну как… ну – ты же понимаешь! Так вот… я – согласна! Хочешь… я останусь сегодня у тебя? А лучше… поедем ко мне, а?
«Водевиль, мля… Неприятно! Нет! Даже не так! Корежит, почему-то, от такого… предложения! И почему я чувствую себя виноватым? Ведь, если бы она тогда не обманула… Ведь я бы ей за это время и больше песен предложил! А сейчас… Нет, она по-прежнему привлекательная женщина! Только вот… Обида во мне говорит, что ли?».
- Варь! Не знаю, как сказать… но… не надо этого! Песни, пусть и не все… но я тебе и так отдам! Будешь их петь! А вот этого – не надо!
- Т-а-а-а-к… Ванечка! А вот сейчас… сейчас, знаешь? Даже обидно стало! – Варя ощутимо разозлилась, - не привыкла я… чтобы вот так… со мной!
Он хмыкнул:
- То есть… когда сама так с другими – то нормально, да? А как с тобой так – так против шерсти?
- Да! Знаешь, ты прав – против шерсти! Эти песни… ты кому? Эта певичка… ты с ней, да? И что? Она – красивая?
Он ощутимо расслабился, даже засмеялся.
«Ну… женские скандалы. Они неприятны, конечно. Но в прошлой жизни разве ты их мало пережил?».
- Нет, Варенька! Ты ошибаешься! У меня с ней ничего нет. Спрашиваешь – красивая ли? Да, красивая! И вот еще… не злись! Она споет эти песни только на этом концерте. Она вообще не певица, она учитель пения из нашей школы. И еще – там пятнадцать песен получается. И тех еще, старых, и новых. Так вот – она споет всего две. Тринадцать – твои! Так что повода не вижу для ругани.
- Не видишь повода? Х-а-а… А я вижу! Но ты прав! И Игорь прав – сама виновата, признаю! Ладно… постараюсь не злиться! Нет… вряд ли получится. Злюсь! И знаешь, что… мальчишка! Я не из-за песен злюсь! Из-за другого! Не ожидала я такого от тебя! Обидно! Но… знаешь? Вот я подожду! Я так себя… мало кому! А ты…
«Блядь! Только бы не расплакалась! Женские слезы – это такое… сильнодействующее средства против мужиков!».
Он повернулся к ней.
«Ух ты! Щечки зарумянились, глазки – горят! Куда делать эта, недавно еще потухшая женщина! А ведь красива! Красива, чертовка! Вот же стерва! Не… не заплачет! Вот… ножом бы не ткнула! Это – да, скорее выйдет!».
Варя еще чуть пожгла его своими глазищами, а потом отвернулась и отошла к столу.
«И чего там Лидочка назвала ее вчера «толстожопой»? Нет, так-то попа у Вари… немного широковата, но не толстая же! Вполне себе аппетитная попа, пусть и почти на грани!».