Читать интересную книгу Алхимические хроники (части 1-3) - Лана Туулли

Ну, не знаем, так не знаем… Солдаты сурово насупились, искренне надеясь на то, что когда-нибудь отыщется храбрый человек, способный разгадать тайну исчезновения генерала.

* * * «Монтийский крест», сейчас

— А-ааа! — отчаянно закричали охотник, рыбарь и отшельник, наступая на опешившего мага. Засвистела веревка… Застучали копыта…

Копыта?

Охотник обернулся, увидел, как на него прёт цыц, как-то успевший сменить лохмотья на стальную кольчугу, шлем, раздобыть коня, меч и копье. Монтиец испугался и предпринял отчаянную попытку спрятаться сам в себя, упал во вдруг образовавшуюся посреди дороги травку — колючая, сволочь! Конское копыто стукнуло о землю буквально в паре дюймов от его головы, и охотник понял, что пора сматывать удочки.

Рыбак и отшельник, гораздо более опытные в подобных делах, уже давно поняли уникальность и ответственность текущего момента и действовали в соответствующем направлении. Один юркнул под камень, расплющившись в банный лист, второй вывернулся и побежал назад — но тут же вернулся, громко вопя о каких-то бабах…

Нашел же время…

Нет, не так: нашел же баб! Даже здесь, сейчас!

Но не успел охотник восхититься пронырливостью и удачливостью собутыльника, как чуть не потерял собственную челюсть: бабы оказались ненатуральные, а свинксовые! Две полубабы-полукошки выпорхнули, преследуя верещащую добычу, сверкая яркими зелеными гляделками, растопырили когти на передних лапах, собираясь вонзиться человеку в спину… «Отшельник» вопил — пока не от боли, но от страха, размахивал руками; охотник, как зачарованный, вдруг понял, что в его руках сама собой раскручивается веревка — не самое хорошее оружие против атакующего сфинкса — так ведь другого-то нет.

Веревка пролетела, частично задев крыло правой грудастой «кошки», не причинив ни малейшего вреда, но помешав твари разодрать спину бегущего человека. Свинкса оскалилась, зашипела, как кошка — вздернув верхнюю губу, остановилась, предоставив сестре выковыривать из скалы человека, пытающегося забраться в кроличью норку, увидела возвышающегося над «зарослями» охотника…

Расправив сизые орлиные крылья, она бросилась, мягкая, как бархат, и смертоносная, как острый клинок. Куда бежать, где спастись? Ноги подогнулись, и величайший почитатель госпожи Кугль упал в траву, опять восхитившись ее колючестью, жалея только, что колючки эти истинные цыцы в растительном мире и не могут пронзить насквозь крылатую кошку. На него что-то упало — и охотник понял, что умер.

Вокруг что-то происходило — о чем свидетельствовали шипение, стуки, свист, весьма напоминающий арбалетный, возгласы, а охотник лежал, мертвый.

Потом он понял, что его почему-то до сих пор не съели, осторожно протянул руку — и обнаружил, что его прикрывает какое-то странное покрывало. Кожаное? Это что, с цыцева коняги попона упала? Нет, он, вроде как голый был.

Не цыц. А его коняга.

Охотник с опаской открыл глаза. Осмотрелся. Увидел, как в трех шагах от него стоит, приготовившись к броску и потряхивая кисточкой длинного хвоста, гадская свинкса, и снова помер.

Второй раз он воскрес, когда всё стихло окончательно. Открыл глаза, уверился, что всё темно, тихо, чинно и благородно — как и было до появления утром мага с его волшебной палкой, — снял с себя неведомо как прилетевшее гоблиново ухо… Фу, гадость…

И увидел, как цыц — миленький, родной, такой привычный мерзкий маленький цыц, в лохмотьях, косоглазый и сосредоточенный, — прикрываясь ночным временем, волочёт в сторонку бронзовый котел. Охотник еще подумал, что с магом, наверное, что-то случилось, раз он не возмущается разграблением своего имущества.

Да, но ведь грабит-то цыц, а не они!

— эй! эу, рожа твоя косая, ты куда котел попёр?!!! вертай в зад, цыц позорный!

Цыц испуганно обернулся, обнаружил недавнего сообщника и бросился прочь, пыхтя от тяжести заветной добычи. Охотник кинулся за ним. Секунду спустя его нагнали отшельник и рыбак, также возмущенные предательством сотоварища по клубу любителей госпожи Кугль.

Сознавая, как мучительна неизвестность, скажем сразу: хитрого цинца трое монтийцев догнали. Побили. Простили. И с тех пор по воскресным дням собираются вокруг украденной магической собственности, обмениваются закуской, самогоном, куревом, воспоминаниями о былых подвигах, и свято хранят в тайне друг от друга любовь к госпоже Кугль, которая полыхает в их горячих сердцах.

Если вы маг и планируете путешествие в Восточный Шумерет — не откажите в любезности, посетите «Монтийский крест» и подскажите четырем монтийцам, какое действие надо совершить, чтоб к котлу вернулась сила самосвиста и саморазогрева. Пожалуйста.

Рассказ 12. ТРУДЫ И ТАЙНЫ

20-й день месяца Паруса. Университет

Мэтресса Далия посмотрела на мэтрессу Долли и позволила себе позлорадствовать. Выглядела госпожа Ученый Секретарь так, будто ее пропустили через шинковальную машинку, долго бросали в мусорную корзину, извлекли с помощью слюнявой дворняжки, потрясли, процедили и окончательно выплеснули на помойку за ненадобностью. Госпожа сапиенсологиня уловила отражение ненаглядной себя в оконном стекле и порадовалась, что сегодня и мантия у нее в порядке, и чулки соответствующие, и лицо — такое, как должно быть.

— Держите, — с присвистом выдохнула Долли и бросила на стол стопку бумаг. — Остальное найдете в угловом шкафу, четыре нижние полки, пять верхних и центральную проверьте.

— И что я должна со всем этим богатством делать? — поинтересовалась Далия, сдувая с верхней папки пыль.

— Составить реестр входящих и исходящих документов, сводную таблицу по успеваемости — сначала по Университету в целом, потом по кафедрам, каждый год обучения считайте в отдельности… Так, еще что-то было? — мэтресса Долли почесала рыжий пыльный парик. — Ага! Потом сходите к госпоже Лейле, она обещала подготовить обзор по документации наших коллег из Иберры и Ллойярда. Заберете, проанализируете — вы ж анализировать любите, — и представите на заседании Большого Совета сухой остаток вместе со своими рекомендациями по вопросу усовершенствования системы учета и отчета в нашем славном Университете. Сделаете — можете ехать со своей ассистенткой куда угодно, хоть в пустыню.

— Вы тоже знаете о цели нашего путешествия? — подпрыгнула Далия.

— Конечно. Напа собирается существенно разнообразить кухню «Алой розы». Хотя у нее и так список предлагаемых блюд больше самой хозяйки, — ответила Долли с выразительными обвиняющими интонациями. Наверное, не следовало ей говорить так громко — уважаемая мэтресса вдруг позеленела, схватилась за горло, покачнулась, и, если бы Далия ее не поддержала, рухнула бы в обморок. — Спасибо, — простонала несчастная страдалица некоторое время спустя. — Это всё копченые улитки вашей Напы Леоне, Далия! И зачем я их только ловила, убегали бы себе на здоровье…

Мэтресса Долли причитала и охала весь путь до «экспериментальной кареты скорой помощи», который преодолела, опираясь на плечо Далии. Укладываясь на носилки, госпожа Ученый Секретарь завещала напоследок:

— И не забудьте переписать имена всех студентов — до того, как они разбегутся на летние каникулы! А преподаватели пусть напишут план мероприятий по повышению личной научно-педагогической квалификации! И план работы над очередными монографиями! И…

— Заговаривается, бедняжка, — искренне посочувствовала Далия. И прикрикнула на троллей-санитаров: — Чего ждете? Немедленно несите в реанимацию!

«Экспериментальная карета скорой помощи» поковырялась в носу. Если бы в ее создании не поучаствовал мэтр Питбуль — собственно, именно ему, ллойярдцу, привыкшему всё усовершенствовать, систематизировать и классифицировать, пришла в голову идея, как исправить недостатки настоящей кареты — с лошадью и силуэтом святой Праматери Прасковии на дверке. Недостатков, собственно, было множество — и карета была старенькой, пожертвованной кем-то из выживших больных, и бултыхалась она на каждом шагу, поскрипывала и охала; но мэтр Питубль исправил один, самый существенный — тот самый, вследствие которого в карету приходилось запрягать самую поджарую лошадь. По размерам транспортное средство совершенно не подходило к некоторым улочкам Талерина — столица не в один день строилась, и в ее старых кварталах даже мыши умели уступать узенькую тропинку кошкам. Так вот, мэтр Питбуль предложил использовать для транспортировки больных от места заболевания до пункта оказания медицинской помощи пару троллей. Мгрунчака и Цурька. А что? Надо верить в цивилизацию! Когда-нибудь она и до троллей дойдет, а тут раз — и наготове две хорошо обученные проявлениям милосердия и взаимовыручки особи!