Читать интересную книгу Яик-Горынович - Павел Георгиевич Малов

скомканной кровати. Даже не прикрыл большое кровавое пятно, натекшее под нее. Брезгливо вытер руки краем белой простыни. Устало прошел в кухню, жадно напился молока, которое перед тем разливала по кринкам Нинка. Вновь вернулся в горницу, прошелся по ней, заглядывая в углы, шаря на полках и по шкафам. Порылся в сундуке с вещами. В доме у Атаровых была такая нищета, что грабителя ничего не прельстило: денег и ценностей не было, а брать что-либо из вещей было опасно. Свои как-никак, городские, вдруг да раскроется его грабительство? Беды тогда не миновать.

Чтобы лишний раз не рисковать, не рисоваться во дворе, Лысов, растворив окно, легко выпрыгнул в сад. Пошел, крадучись, между деревьев к забору, который выходил на пустырь у самого обрывистого берега реки Чаган. Он был вполне доволен проделанным, и совесть его совсем не мучила. Да он и не имел понятия о таких тонких вещах, как человеческая совесть.

Глава 13

Волки

1

Борька Атаров, средний Мишкин сын, вместе со старым опытным чабаном, мусульманином Абакаром, пас в степи огромную отару овец Мартемьяна Бородина. Он был подпаском, миновала его первая батрацкая весна. Овцы мирно паслись на склоне невысокого сырта, выщипывая мягкими губами траву у подножья. Разморенные полуденным зноем сторожевые овчарки норовили спрятаться в тень под редко где растущими кустами. Лениво разлеглись в кушерях, вывалив красные влажные языки и тяжело поводя боками. Старый Абакар, невольник Бородина, беспаспортный бродяга, которых много шлялось тогда в яицких и оренбургских степях, раскладывал у шалаша костер. Вынув средних размеров, закопченный медный котел, гортанно окликнул Бориса:

– Эй, слышь, малец, ходи сюда.

Борис, делавший обход стада, неторопливо подошел к шалашу.

– Давай, сбегай к реке за водой, похлебку варить будем, – сказал пастух, протягивая котел.

Молодой казачок весело пошел к недалекому отсюда берегу Чагана. Спустился в неглубокий, с кривыми глинистыми промоинами, овраг, густо поросший на дне колючим кустарником, а у самой воды – камышом. Степной бурьян до того разросся в овраге за лето, что местами доходил Борису до пояса. Раздвигая свободной рукой траву, притаптывая ее ногами, парень стал с опаской пробираться к берегу.

Погода стояла безветренная, сухая, и в нос Борису сразу же шибанула острая, смердящая вонь звериного логова. В кустах терна послышалось какое-то приглушенное скуление и повизгивание. Казачок остановился, привлеченный непонятным шумом, подошел ближе и остолбенел. У самого склона оврага, сбоку куста, было вырыто небольшое углубление – нора. В ней барахталось и скулило шесть рыжеватой окраски щенят с острыми прямыми ушами и остренькими мордочками.

«Волки!» – понял парнишка.

Он почему-то обрадовался находке, быстро сбегал к реке за водой и на обратном пути схватил на руки одного волчонка. Когда он вернулся к отаре, собаки мигом вскочили на ноги, почуяли волчьего детеныша. Глухо заворчали, загавкали, крутя хвостами и щетинясь загривками. Борис прямиком направился к шалашу.

– Гляди, дядька Абакар, я волчонка у реки в овраге нашел. Там их целый выводок, а волчицы нет. Видать, сдохла или охотники подстрелили.

– Она на охоте, и хозяин ее тоже, – с уверенностью знающего человека сказал пастух Абакар. – А ты зря щенка прибылого унес, волчица искать станет, сюда по твоему следу придет, начнет в отместку овец резать… Отнеси сейчас же щенка обратно в логово, да смотри, на сучку не нарвись, не то плохо тебе будет.

Борис, вняв совету бывалого человека, быстро смотался в овраг и вернул на место взятого в логове волчонка. Волчицы, к счастью, еще не было. Молодой казачок поспешил скорее ретироваться от греха.

У шалаша старый Абакар помешивал деревянной ложкой с длинным черенком дымящееся варево в котле, плотно стоявшем в черном металлическом обруче на трех ножках – тагане. То и дело, предварительно подув в ложку, он пробовал юшку, крякал от удовольствия, степенно разглаживал жилистой, сухой рукой большие, пышные, белые от седины усы и бороду.

– Надо уводить отару в другое место, дядька Абакар, – сказал Боря, присаживаясь на корточки у костра. – Если волки поселились по соседству, добра не жди.

– Ничего ты не знаешь, малец, – зацокал языком, покачал недовольно головой старый пастух. – Это не волки с нами поселились, а мы пришли к их логовищу. Волчица ведь потомство мечет в одном и том же месте почти каждый год. Да… Это ее земля, ее родина… И нам бояться волков нечего, борз никогда не режет скотинку возле своего логова, уходит верст за десять-двадцать в сторону. Потомство свое бережет и волчицу.

– Как ты сказал, дядька?.. Какой борз? – переспросил Борис Атаров.

– А это волк так в наших, горных местах называется, – ответил старик Абакар. – Я ведь не здешний. Мой народ живет далеко отсюда, за Каспием, в горах Ичкерии. Вайнахи мы называемся, горные люди.

– Никогда не слыхал про таких, – признался Боря. – Башкирцев знаю, сколько раз в степи, на дальних форпостах видел, татар знаю, они в степи кочуют и в слободе Каргале живут, маменька сказывала. Она у меня из тех мест, из самого Оренбурга. Калмыков с киргиз-кайсаками встречать доводилось, а про твоих ни сном ни духом не ведаю… Далече, чай, до твоей Ичкерии ехать?

– А сколько верст до Оренбурга? – поинтересовался в свою очередь старик.

– А бог его знает.

– Думаю, не близко, – сам себе ответил Абакар. – Так вот, до Ичкерийских гор, возможно, десять раз столько же, сколько до Оренбурга!

– Да ну? – удивился парень.

Абакар снова отхлебнул из ложки, подставив под нее ломоть хлеба. Прикрыл от удовольствия глаза.

– Хорошо! Скоро готова будет… Подсаживайся, малец, к костру, готовь ложку.

– Дядька Абакар, а ты как здесь очутился, – не унимался досужий Борис.

– Долгая песня, – вздохнул старик. – Кровник я… Из тейпа от недругов сбежал, они меня зарезать хотели.

– За что?

– За бабу… Жену я у одного джигита украл, он меня кровником и объявил.

– А что такое кровник?

– Э-э, слушай!.. Долго рассказывать, все равно не поймешь. У вас, у казаков, другие законы, – с досадой поморщился Абакар. – Кровник – это кому объявили кровную месть. Значит – до крови, до смерти.

– У нас тоже не мед, – скептически хмыкнул парень. – Казаки и у нас по пьянке из-за баб режутся. Увидишь еще как-нибудь… Вот те и кровники.

Пастухи с аппетитом отведали сварившейся на костре похлебки. Старый Абакар с собаками обошел всю отару по кругу, прилег вздремнуть в шалаше. Подпасок Боря остался бодрствовать, то и дело взглядывал в сторону волчьего оврага, сжимая в руках кривой увесистый сук.

2

Старый матерый вожак и три молодых переярка быстро бежали в густой высокой