просто?
— Лена. Меня зовут Елена.
Молния застыл. Мне на мгновение показалось, что он улыбнулся, вот только как-то зловеще.
— А что ты ещё о себе помнишь?
Разрозненные образы и отрывки воспоминаний хороводом проносились перед внутренним зрением, но хоть что-то вычленить оттуда было совершенно невозможно.
— Не помню. Ничего не помню.
— А из того, что с тобой недавно произошло?
Со мной что-то произошло?
И вновь каскад образов и картинок. Я нахмурила лоб, но всё равно ничего не могла понять.
— Я… нет, ничего.
Он продолжал стоять, слегка склонившись надо мной, и мне пришлось закрыть глаза, чтобы, не отвлекаясь, попытаться разобраться в этих картинках. Незаметно для себя я заснула. Хотя был ли это сон? Если да, то это самый страшный кошмар в моей жизни.
В следующий раз я очнулась с гудящей головой и в преужасном настроении. Что же мне снилось-то? Кровь, вино, трупы, огни пылающих зданий, азарт, эйфория, жестокая радость, убийства; красноволосый феникс, которого называли богом, и ещё двое «богов»; битва, гулянка, девушка, красивая настолько, что дух захватывало; и вновь кровь, смерть, боль… Нет, хватит. Всё. Достаточно. Я прижала руки к вискам и открыла глаза. Какой ужасный сон. Неужели у меня настолько кошмарное воображение?
— Очнулась, наконец. Пить хочешь? — раздался рядом знакомый голос.
Знакомый-то знакомый, вот только чей?
«Туман».
Туман? И тут я вспомнила. Я ехала с охраной, выдавая себя за какую-то принцессу. Меня похитили и хотели убить, сбросив со скалы или чего-то подобного, но я выжила.
«Весьма удачно попала в блуждающий портал».
И очутилась в каком-то месте, где познакомилась с… кажется, он назвался Дефансером.
«Браво! Вспомнила. А ты сильнее, чем я ожидал».
Ожидал? Так ты… ты и есть этот Дефансер? А что ты делаешь в моей голове?
Послышался ехидный смешок.
«Обживаюсь».
Не поняла. Каким образом ты здесь обживаешься? Ведь это моя голова! И ты меня, по идее, защищать должен?
«А ты дальше вспомни».
Я искренне попыталась. Помню, что упала в обморок от боли, а потом… потом… я… Я вспомнила и застонала. Нет, этого не может быть! Я не… я не могу быть…
— Елизавета, с тобой всё в порядке?
— Уйди, — мрачно сказала я, отворачиваясь к стене, — уйдите все. Оставьте меня одну.
— Но…
— Я сказала: вон отсюда! — рявкнула я что было силы, и, как только почувствовала, что в комнате никого не осталось, сжалась под одеялом с единственной мыслью в мозгу.
— Этого не может быть, этого не может быть.
Я не убийца!
После разговора с Дефансером вспоминались только отрывочные фрагменты, но этого было вполне достаточно.
Вот я, отупелая как зомби, иду к реке, скидываю с себя остатки одежды с ленивой мыслью, что если бы не она, то едва бы я выжила. Плечо было раздробленно. Я не видела, не чувствовала, но знала, что спина — один сплошной синяк. Мизинец на левой руке сломан (это-то я как умудрилась?). Я смываю с себя кровь, ложусь на песок и медленно начинаю восстанавливать плечо. Конечно, это делала не я, а Дефансер. Точно так же до этого он остановил кровь, чуть подлечил и поставил блокировку на чувствительность. Он и сейчас её поддерживал. Слава Богу.
Ночь, я куда-то иду. Меня быстро (как им кажется) окружают орги. Я с одним таким уже встречалась. Сейчас они больше походили на кубики на ножках, а сверху ещё один кубик с рогами, типа голова в шлеме. Я их лениво разглядываю. Всего лишь шесть? Какое убожество. Да за кого они меня принимают?
Сам бой я не помню. Следующий фрагмент показывает валяющихся вокруг мертвых противников. В лунном свете (вообще-то он не лунный, но так привычнее) у них на телах не видно ни одного повреждения, только лица-морды навсегда застыли с выражением смертельного ужаса. А я… А мне плохо, холодно, я очень сильно устала, но необходимо уходить отсюда, нужно найти что-нибудь поесть…
Дверь резко отварилась, послышались шаги и голос Молнии совсем рядом.
— Что случилось?
— Ничего, — процедила я сквозь зубы, и внезапно разрыдалась. Усталость, напряжение, страх превратились в поток слёз. Похоже, эта вспышка очень удивила Молнию, так как он присел на край кровати и стянул одеяло с моей головы.
— Так что произошло? — повторил он свой вопрос.
Мне стало так одиноко и больно, захотелось, чтобы кто-нибудь погладил по головке и сказал, что всё произошедшее не более, чем обыкновенный кошмар. Я резко повернулась к Молнии и повисла у него на шее, уткнувшись в грудь, орошая что-то мягкое и пушистое слезами. Феникс напряженно застыл, потом неловко обнял меня, но ничего так и не сказал. Да я, скорее всего, ничего бы не расслышала, так как полностью ушла в себя, ещё раз переживая недавние события.
Не знаю, сколько времени я так провела, но, судя по лицу Молнии, долго. В последний раз, шмыгнув носом, я тихо выдавила из себя:
— Спасибо.
— За что?
За то, что позволил использовать тебя в качестве непромокаемой плакательной жилетки.
— За то, что ты есть.
Я слегка отстранилась и поймала его недоумённый взгляд, но ничего пояснять не стала, зато отметила неприятную вещь: раздеть-то меня раздели, а вот ночную рубашку или хотя бы майку одеть почему-то забыли. Слегка покраснев от такого открытия, я быстро завернулась в одеяло. И только теперь заметила, что Молния тоже не совсем одет. Точнее, он был только в штанах, а то мягкое и пушистое, во что я так самозабвенно рыдала, оказалось полотенцем. Волосы феникса были ещё влажные. Похоже, его вытащили прямо из ванной.
Я быстро перевела взгляд на голую стену и обнаружила, что едва обретенное хрупкое самообладание вот-вот рухнет, и я опять погружусь в воспоминания. Нет, надо немедленно отвлечься. Я вновь посмотрела на Молнию и только сейчас заметила, что на груди у него нет волос, зато есть пару небольших шрамов.
Интересно, а там у него есть волосы? — спросила я себя, борясь с искушением опустить взгляд ниже.
«Мысли у тебя».
М-да, ты прав. Нужно думать явно не об этом.
В этот момент Молния наклонился и поставил мне на одеяло Всполоха. Точнее не совсем поставил, а продолжал держать его за загривок в паре сантиметров над поверхностью. Лисёнку, похоже, такое обращение совершенно не нравилось.
— Иди сюда, малыш.
Я высвободила руки и притянула зверька к себе. Тот с воодушевлением обнюхал моё лицо и лизнул нос. Такой забавный! Я не могла не рассмеяться. Сильно прижав к себе лисёнка, я бормотала:
— Маленький, хорошенький, пушистенький. Скучал по мне? Да? Обещаю, что больше