восточной заставы.
Каждую седьмицу, Илья на этой тренировочной поляне созывал совет десятников сотников и тысячников.
— Ты задержал пропойцу у трактира дядьки Соловья? — спрашивал воевода Илья у десятника городской стражи Сома.
— Я, — выпятив широкую грудь ответил тот.
Илья, один из троих кого остальные непререкаемо чтили за вожака. Если бы не его вторая супруга и пожар в Сером доме, пожалуй и старший сын Святозар через годик-другой встал бы рядом с отцом в Дикой сотне.
Вот только Сом был выше его на целую голову, шире в плечах, да и крепче всех что сейчас топтали траву на этой опушке. Ну кроме Добрыни Никитьевича из рода Хозяев леса, с ним он был вровень. Ему, сроднику Бурого медведя, и положено плечами подпирать небосвод.
— А зачем руку сломал? Знаешь ли ты, что семья его без кормильца, на месяц осталась? — грозно спросил воевода.
— Не специально я, я легонько только… — неуверенно начал отпираться Сом. Щеки его начали заливаться краской.
— Сломал, росомаха, сломал, — в звериных глазах волка вспыхнул мальчишеский азарт, он ударил десятника.
Тот устоял. Мало кто мог устоять после прямого удара Ильи.
Воевода на секунду смутился и ударил его еще сильнее. Но Сом стоял, не шелохнувшись, словно молодой дубок, стиснув зубы терпел. Илья отошел в сторону и теперь уже с нескрываемым интересом смотрел на деревенского детину из Звериного полесья. Давно не видел он такой стойкости и силы.
— Десятник, ты хоть посопротивляйся для виду. Попробуй ударить в ответ что ли, — усмехнулся Илья и пригладил короткую серую бороду. В его взгляде читалось теперь любопытство.
— А что и ударить можно? — угрюмо переспросил Сом.
— Муромский, — смеясь обратился к Илье тот что был моложе всех в их троице, за чьей спиной виднелись гарды четырех сабель. — А не поторопился ли ты, приставив его десятником?
Позади широкоплечего росомахи послышался смех остальных.
— Ударь, — брызнул смехом десятник Зубоскал Кузьмич из рода Лисиц, у которого, несмотря на имя, зубов осталось по пальцам сосчитать. — Илья Никитич стоять столбом не станет.
— Если ударишь меня раз, сегодня дома ночевать будешь, а не в карауле! — Илья похоже не шутил.
Сом до хруста в суставах сжал кулаки, встал стойку кулачного боя, которую выучил на далее месяца назад, и двинулся на волка. Илья тоже приготовился. Размах, удар — кулак впечатался в землю пролетев мимо груди Ильи. Сом не ожидал такой ловкости, направил удаль всю свою молодецкую в удар и теперь упал на землю, наглотавшись пыли.
— Что разлегся, увалень? — подтрунивал воевода. — Алешка, этот говоришь уделал тебя в «Князь горы» на Иван Купалу?
— Дык я ж в полсилы, одной рукой можно сказать. Играючи. Чтоб у девицы жениха не покалечить да не отвадить, — осклабился Алексей и выплюнул травинку изо рта, было видно слова старшего воеводы задели его самолюбие.
Сом знал историю каждого из богатырей, но и подумать не мог что вызволяя любимую Асю в потешном бою остановил самого Алешу Паповича.
Алеша Папович родился на каменных папах, на границе степей Мельхиор. Там у Дивреки на каменных столбах стояла деревянный острог и деревеньки его рода. Мужчины этого рода отличались особой ловкостью. А как иначе карабкаться на каменные попы по веревочным лестницам, мосткам да бревнам?
Росомаха оказался упертым. Поднялся с земли и снова ринулся на Илью, дабы не посрамить род, деревню, да мамку с папкой. Издав звериный рык и круша все что попадалось под когтистые лапы, которыми стали его руки. Остальные бойцы, следившие за борьбой отступили от них подальше,побоявшись что в пылу схватки подвернутся под горячую руку, ну или лапу Сома. Илья был быстр, и легок, как ветер, а росомаха Сом, напоминал несокрушимый каменный столб с родины Алёши. Пара ловких движений воеводы и Сом снова глотал пыль.
Сому хотелось показать всем то что он может, и он достоин защищать Китеж, страну Скив и Асю. Чтобы больше не смели подсмеиваться над ним богатыри, а признали достойным. И вот он, его шанс ухватить Жар-птицу за хвост!
Воевода брал опытом, уворачивался от прямого столкновения: Сом мог не то что ударить его, убить одним неловким движением. Так они толи дрались толи тренировались на забаву китежской дружины. И Илья и Добрыня и все кто хоть что-то разумел в людях видели — по своей воле Сом не сдастся.
* * *
Вечером тяжелой поступью Сом вошел в светлицу своего нового дома. Маленькая съемная часть избы, почти в центре Китежа. Ася оказалась справной хозяйкой для любимого мужа: в горнице всегда было чисто, уютно и пахло полевыми травами, а на столе хозяина и нежданного гостя всегда ждал свежий хлеб с лохань сытной каши.
Сом явился затемно и в синяках, с расцарапанным лицом и с огромным букетом полевых цветов, которые Ася так любила. Распахнул двери и бросился к своей хрупкой хозяюшке — русалке из Звенящей реки.
— Ты же сегодня в караул был поставлен? — удивилась молодая жена и счастливо улыбнулась, приняв букетик цветов и положив ладонь на его могучее плечо. — Как раз хотела тебе сказать что-то важное.
— Что?
— У Зорана Горыныча будет внук, — зарделась румянцем Ася уткнулась лбом в широкую грудь мужа и погладила заметно округлившийся животик.
Глава 5
Иллюзии
Утром, Храбр, наконец, добрался до столицы Аркрума. Его нос почуял смрад за несколько верст. Но лишь завидев мраморную арку городских ворот, парень уяснил, что именно так пахнет город. Гарь, печная сажа, подгнившие объедки в сливных канавах — все это вкупе и создавало флер от которого Храбра начинало мутить. Имперский люд кичился тем, что укротил силы пара и магии и своих северных соседей считал темными дикарями из дремучего леса. Что же, если так пахнет цивилизация, то Храбр согласен с гордостью именовать себя дикарем, лишь бы не жить в этой каменной помойке.
Вскоре, показалась городская стена из красного мрамора, заводские трубы что колосами из бардового кирпича высились над столицей и курили, темно-серым дымом. К городу вела старая, мощеная булыжником дорога, отполированная ногами тысяч путников. Храбр поправил заплечный мешок с пожитками, спустил очки на глаза, мысленно подбодрил себя и зашагал к воротам. Позади него тут же раздался настойчивый гудок клаксона паромобиля.
—