Читать интересную книгу Ранняя осень - Б Паркер

- А кто такой Мортимер Снерд?

- Знаменитая кукла одного чревовещателя времен моей молодости. Эдгар Берген его звали. Он уже умер.

- Я видел его по телевизору в какой-то передаче.

Поездка в Бостон заняла три с половиной часа. Почти всю дорогу Пол крутил радио, то и дело переключаясь с одной музыкальной программы на другую. Я не мешал. Это была расплата за бейсбольный матч, который ему пришлось слышать накануне. Без четверти двенадцать мы прибыли в Бостон.

Я остановил "Бронко" на Бойлстон-стрит перед магазином "Лутс".

- Зайдем сюда, - сказал я.

- Вы себе здесь покупаете одежду? - спросил Пол.

- Нет. Фигурой не вышел. Они все больше на худых специализируются.

- По-моему, вы тоже не толстый.

- Нет, но я немного, как бы это сказать, деформированный. Верхняя часть слишком большая. Как бокал для шампанского. Лацканы на пиджаках вечно оттопыриваются. И рукава слишком узкие. А такого, как ты, они в настоящего красавца могут превратить.

- Такого, как я, тощего?

- Нет. Ты был тощим. А теперь стал просто худым. Ну, пошли.

Мы вошли в магазин. У самого входа к нам подскочил стройный, элегантный продавец.

- Слушаю вас, сэр.

На нем был бледно-серый двубортный костюм, рубашка с круглым воротничком и аккуратно завязанный светло-голубой галстук. Из нагрудного кармана выглядывал белый шелковый платок. На ногах - модельные туфли из тонкой кожи. Лицо украшала аккуратная бородка. Ну прямо хоть целуй его и все. Но я все же решил воздержаться.

- Мне нужен костюм для мальчика, - сказал я.

- Понятно, сэр, - кивнул продавец. - Пойдемте со мной.

Магазин поражал обилием медных украшений, дубовой мебели, мягких ковров и изящных люстр. Мы вошли в лифт, и я тихо сказал Полу:

- Когда я попадаю в такой магазин, мне всегда хочется забиться в какой-нибудь дальний угол. Но приходится терпеть.

В глазах у Пола застыло изумление.

- Этому тоже пришлось долго учиться, - добавил я.

Мы купили Полу темно-серую "тройку" европейского покроя, черные кожаные туфли с кисточками - почти такие же красивые, как и у меня, две белых рубашки, красно-серый полосатый галстук, красно-серый шелковый платочек в нагрудный карман, две пары длинных серых носков и черный кожаный ремень. И еще мы купили две пары светло-серых брюк, синий спортивный пиджак с медными пуговицами, синий галстук в белый горошек и бледно-серый шелковый платок в нагрудный карман. Уступив нашим просьбам, портной магазина согласился к вечеру немного укоротить брюки. Оба пиджака сидели превосходно. Я подал элегантному продавцу чек на семьсот пятьдесят долларов. Он покачал головой и подвел меня к прилавку. Чек приняла менее элегантная девушка. Продавец был слишком важной персоной, чтобы считать деньги.

- К пяти часам брюки будут готовы, сэр.

Я поблагодарил, и продавец предоставил меня заботам девушки.

- Мне нужны два каких-нибудь документа, - сказала она. Во рту перекатывалась жевательная резинка. Фруктовая, судя по запаху.

Я вручил ей права и удостоверение детектива. Она дважды внимательно прочла удостоверение.

В десять минут четвертого мы вышли на улицу.

- Когда-нибудь был в Музее изящных искусств? - спросил я у Пола.

- Нет.

- Пойдем посмотрим.

В музее я присоединился к группе, которую сопровождала экскурсовод. Я что-то рассказывал Полу о школе живописи Гудзон, когда какая-то леди из группы вдруг цыкнула на нас.

- Вы нам мешаете, - проворчала она.

- Вообще-то это вы нам мешаете, - ответил я. - Но я слишком хорошо воспитан, чтобы вступать с вами в пререкания.

Экскурсовод растерянно замолчала. Я снова повернулся к Полу:

- Эти картины похожи на романы Купера. Дикая природа приятна и чиста. Романтика, понимаешь?

Вся группа дружно обернулась на меня.

Пол шепнул:

- Я никогда не читал ни одного романа этого Купера.

- Прочитаешь, - заверил я. - И когда будешь читать, обязательно вспомнишь эти картины.

Пол снова взглянул на полотно.

- Пойдем, - сказал я. - Мне не хочется слушать здесь свои собственные мысли.

В пять часов мы заглянули в магазин и забрали готовые брюки. Элегантный продавец узнал нас и дружески кивнул. Мы поехали ко мне на квартиру, чтобы Пол мог переодеться.

- Иди в ванную, - распорядился я. - А когда оденешься, захвати сюда это тряпье.

- Мои старые шмотки?

- Да.

- А что одевать?

- Что хочешь.

- Но я не знаю, что с чем идет.

- Ты что? Мы же в магазине все примеряли.

- Я забыл.

- Иди и одевайся, - проворчал я. - Уж здесь-то ты как-нибудь управишься сам. Я не собираюсь постоянно за тобой бегать.

Пол удалился в ванную и пробыл там минут двадцать. Когда он наконец вышел, на нем был серый костюм и белая рубашка. В руках он держал красно-серый галстук.

- Я не умею его завязывать, - пожаловался он.

- Повернись спиной, - приказал я. - Я завяжу.

Он встал перед зеркалом в ванной, я подошел сзади и завязал галстук.

- Ну вот, хорошо, - вздохнул я, подтянув узел и застегнув воротничок рубашки. - Теперь ты выглядишь вполне прилично. Не стрижен, правда, но для балета сойдет.

Пол осмотрел себя в зеркало. Загорелое и обветренное лицо казалось еще более темным на фоне белой рубашки.

- Пошли, - сказал я. - В шесть часов возле театра нас будет ждать Сюзан.

- Она тоже пойдет?

- Да.

- А зачем ей нужно идти с нами?

- Потому что я люблю ее и мы не виделись целых две недели.

Пол понимающе кивнул.

Сюзан ждала на углу Глоусестер и Ньюбери. На ней была бледно-серая юбка, синий блейзер с медными пуговицами, строгая белая блузка с открытым воротом и черные туфли на высоких шпильках. Я заметил ее раньше, чем она увидела нас. Ее чудесные волосы искрились на солнце. Глаза скрывали огромные темные очки. Я остановился. Она ожидала, что мы появимся с Ньюбери, а мы подошли по Глоусестер.

- Чего мы остановились? - спросил Пол.

- Мне нравится смотреть на нее, - ответил я. - Иногда я люблю смотреть на нее так, как будто мы не знакомы, и наблюдать за ней, когда она не видит меня.

- Зачем?

- Мои предки были ирландцами.

Пол только покачал головой.

Я тихонько свистнул и позвал:

- Эй, милашка. Не хочешь немного поразвлечься?

Сюзан повернулась в нашу сторону.

- Мне больше по душе морячки, - улыбнулась она.

Когда мы шли по небольшой аллее к входу в театр, я тихонько шлепнул Сюзан по попке. Она улыбнулась. Но только чуть-чуть.

Было еще рано. В ресторане сидело всего несколько человек. Я придвинул Сюзан стул, и она села напротив меня и Пола.

Мы заказали рис, бобы, "моле" из цыпленка, "кабрито" и мучные лепешки. Пол съел на удивление много, хотя вначале долго ковырял каждое блюдо вилкой, словно проверял, не сможет ли цыпленок выскочить из тарелки и улететь, а потом отрезал и ел крошечными кусочками, как будто опасаясь, что еда отравлена. Сюзан попросила принести "Маргариту", а я - пару бутылочек пива. Говорили мало. Пол ел, уткнувшись в тарелку. Сюзан отвечала на мои вопросы коротко, и хотя у нее на лице не было ни злости, ни раздражения, я не видел в ее глазах и особой радости.

- Сюз, - сказал я, когда мы допивали кофе. - Поскольку остаток вечера я проведу на балете, я надеялся, что хотя бы здесь мы поболтаем.

- Да что ты, - иронично ответила Сюзан. - Значит, надо полагать, я тебя разочаровала?

Пол, не поднимая головы, ел ананасовое мороженое. Я посмотрел на него и перевел взгляд на Сюзан.

- Нет, просто ты сегодня такая тихая.

- Неужели?

- Ну хорошо, думаю, мы обсудим это в другой раз, - я попытался улыбнуться.

- Прекрасно, - кивнула Сюзан.

- Ты пойдешь с нами на балет?

- Наверное, нет. Мне не очень-то нравится балет.

Официант принес чек. Я заплатил.

- Может, тебя куда-нибудь подвезти? - спросил я.

- Нет, спасибо. Моя машина на Ньюбери-стрит.

Я посмотрел на часы.

- Ну ладно, нам нужно еще успеть к началу. Приятно было повидаться.

Сюзан кивнула и сделала глоток кофе. Я встал. Пол поднялся следом, и мы ушли.

Глава 20

Я был на балете впервые и, не надеясь, что когда-нибудь попаду снова, с интересом следил, какие чудеса проделывают артисты со своими телами. Пол сидел рядом и, замерев, с головой ушел в спектакль.

По дороге домой я спросил его:

- Ты когда-нибудь раньше был на балете?

- Нет. Папаша все время говорил, что это больше для девчонок.

- И снова был наполовину прав, - улыбнулся я. - Так же, как и насчет приготовления пищи.

Пол задумчиво молчал.

- А ты бы хотел выступать в балете?

- Танцевать?

- Да.

- Они бы все равно не разрешили. Они считают, что это... нет, они бы мне не разрешили.

- Ну хорошо, а если бы разрешили, хотел бы?

- Брать уроки и все такое?

- Да.

Он кивнул. Слегка, так что, сидя за рулем и стараясь следить за дорогой, я скорее почувствовал, чем увидел. Это было первое конкретное заявление, которое он сделал, и каким бы робким не был этот кивок, он все же кивнул. Кивнул, а не пожал плечами.