обязанностям. Вы должны явиться прямо туда, когда покинете мой кабинет. Через два дня вы получите постоянное назначение в казарму.
— Постоянные казармы? Я переключаю свое внимание на Брайани, замечая, как внимательно она, кажется, слушает, пристально смотрит на Медузу и нервно сжимает руки на коленях, как будто она внезапно занервничала.
Взгляд Медузы падает на мою сестру.
— Тебя назначили акушером. Другое крыло. Другие казармы. Как машина, ее взгляд перемещается на мой, в нем нет ни капли сострадания или понимания того, что нам с сестрой нужно оставаться здесь вместе.
— Ты будешь работать на кухне и останешься в исследовательской работе. Это крыло.
Качая головой, я делаю все возможное, чтобы подавить панику в моем горле, которая начала пробиваться в мои глаза.
— Мы… моя сестра и я… должны оставаться вместе. Мы хотели бы остаться в тех же казармах.
Глаза женщины сужаются, выражение лица непреклонное.
— Боюсь, это невозможно.
— Я должна присматривать за ней. Я должна оберегать ее. От других.
— Твоя сестра хорошо приспособилась. Мне кажется, это за тобой нужно присматривать.
— Пожалуйста. Не разлучай нас.
— Это не мое решение. Стоя рядом с ней, она поднимает предмет, который, кажется, сделан из дерева, и прижимает его к черной подушечке. Щелкая пальцами, она смотрит на мою сестру, которая без колебаний кладет руку на стол. Женщина прижимает предмет к тыльной стороне ладони, и вот так на нем большими печатными буквами выбивается OBS. Медуза хватает второй предмет и также щелкает пальцами в мою сторону. KTC отпечатан на моей коже, и я провожу пальцем по чернилам, которые не размазываются.
— На этом все. Вы свободны.
— Но… могу ли я…. Могу ли я тоже пойти в акушерство? Если меня назначат на ту же рабочую зону, меня отправят в те же казармы.
— Нет. И больше никаких вопросов.
— Пожалуйста…
— На этом все. Ее глаза горят раздражением, когда она говорит сквозь стиснутые зубы.
За ту неделю, что я здесь, я узнала одну вещь о Медузе: я не хочу быть на ее плохой стороне.
С легким кивком я поднимаюсь со стула, и Брайани следует за мной из офиса. Шаркая за мной, моя сестра едва поспевает, когда я шагаю по коридору, отчаянно пытаясь скрыть слезы, наполняющие мои глаза.
— Подожди! — окликает она меня сзади.
— Кали, подожди!
При звуке моего имени я останавливаюсь и тяжело дышу, чтобы сдержать слезы.
— Все будет хорошо. Со мной все будет в порядке, хорошо? Я могу позаботиться о себе.
Слезы текут по моим щекам при мысли о том, что теперь мне придется разорвать единственную роль, которую я знала с тех пор, как Брайани была маленькой и могла поместиться в моих объятиях. Единственная роль, которая заставляла меня чувствовать себя важной и нужной в этом мире, которая кажется, отказалась от идеи семьи. Я не сопротивляюсь и не спорю, когда она наклоняет голову, чтобы привлечь мое внимание, брови приподнимаются в ожидании.
Ради нее я киваю и вытираю слезы.
— С тобой все будет в порядке.
Глава 12
Сегодняшний день
Солдат Легиона стоит в дверях черного хода на кухню. Он выглядит неуместным, потерянным, осматривая комнату из-под своей маски, которую большинство из них носит, как будто что-то ищет.
Раскладывая консервы на низкой полке, я смотрю на него, нахмурившись.
Он снимает маску, открывая чисто выбритое, в чем-то красивое лицо мальчика, который на самом деле не мальчик. Возможно, на пять или шесть лет старше меня. Мы не часто видим их лица. Все они выглядят одинаково в своей униформе, если не считать разного роста. Легко забыть, что под их костюмами спрятан реальный человек.
— Могу я вам чем-нибудь помочь?
Иногда офицеры легиона просят кусок хлеба или что-нибудь выпить. В таком случае это не считается воровством, и мы должны предложить им все, что они попросят, пусть и за счет другого, оставшегося на ночь без пайков, но большинству из них все равно.
Легион здесь практически неприкасаем.
— Стакан воды, — говорит он, прежде чем его язык скользит по губам.
— Сейчас.
Без каких-либо дополнительных подсказок я поднимаюсь с пола и спешу к раковине. Вода льется из крана в ожидающую чашку, которую я держу под струей. Когда я впервые приехала сюда, я никогда раньше не видела настоящей рабочей раковины. Это всегда были несколько бесполезные конструкции, найденные в заброшенных зданиях. Насколько я понимаю, вся эта больница питается от огромных солнечных батарей, которые также питают город за стеной больницы. Конечно, я таких не видела. Нам не разрешено выходить за пределы стены, не говоря уже о том, чтобы нарушать безопасность того, что как мне сказали, является раем в Мертвых Землях.
Некоторые говорят, что Шолен — это миф, поскольку почти каждый город был разрушен из-за распространения возбудителя Драги. Тем не менее, я верю, что он там есть. Где еще мальчики, подобные тому, что стоит передо мной, с самодовольной ухмылкой принимая предложенный напиток, научились бы так привыкать к тому, что другие прислуживают им?
Конечно, в Мертвых Землях все не так. Там мальчик, который не знает, как самостоятельно добыть воду, умирает от жажды. Вот так просто.
Не сводя с меня глаз, он подносит чашку ко рту, пока я жду, чтобы забрать ее у него. Отводя взгляд, я пытаюсь не обращать внимания на неприятный комок в его горле, когда он залпом выпивает весь напиток. Когда он выпил, он протягивает чашку мне.
— Еще один.
Поджав губы и тихо, я киваю и шаркающей походкой пересекаю комнату, чтобы снова наполнить его.
Стоя у раковины, я смотрю, как из крана льется струя воды, и при первом прикосновении к моей шее я замираю, вода переливается через бортики и плещется в раковину.
— Я тебя раньше не видел. Его шепот щекочет мне ухо, и не в хорошем смысле.
—Как это?
— Не уверена. Я здесь уже довольно давно.
— Меня назначили в крыло Б. От мягкой ласки к моей руке мои мышцы вздрагивают, и я со звоном опускаю чашку в таз.
— Неуклюжая девочка. Подними ее. Наполни его снова.
— Я проект Альфа». Эти три слова были моим спасением в течение последних нескольких лет, потому что по какой-то причине каждый солдат знает, что нужно держаться подальше от девушек, приписанных к проекту «Альфа».
— И?
Кроме этого, кажется.
Его пальцы скользят ниже, когда он проводит линию от моего плеча к бицепсу и через него к груди.
— Твои сиськи были первым, что я заметил. Большие и мясистые. В тот момент, когда его рука обхватывает мою грудь, я задерживаю дыхание, все мое тело парализуется. Со мной такого не бывает. Каждый солдат знает, что субъекты «Альфы» под запретом.
— Пожалуйста, — шепчу я.
— Не делай этого.
— Сегодня днем у меня рейд. Мой первый. Я надеялся на удачу. Его массирование моей плоти не прекращается, пока он берет мою руку и заводит ее