отмахнулся от его вполне справедливого возражения.
– Я не видел ее уже семь лет, – продолжал он, – семь лет не видел и не слышал ее.
Он явно слетал с катушек.
– И ты просишь, чтобы я пошел к ней? Я с ней даже не знаком! Почему ты сам к ней не отправишься, не позвонишь, не напишешь? Разбирайся с этим сам!
Он горько усмехнулся:
– Я слишком труслив… Бросил ее без единого слова. Она даже не представляет, где я живу.
Я потрясенно вытаращился. Его нахальство окончательно сбивало меня с толку.
– Тем более, Иван! Я не должен брать это на себя!
Он смотрел на меня умоляюще:
– Ты первый, Гари, к кому у меня нашлось достаточно доверия, чтобы заговорить о ней…
– И с чего это вдруг тебе стукнуло в голову узнавать, как она там? По-моему, уже поздновато беспокоиться о ней.
– Это ты виноват! – он ткнул в меня пальцем.
– Ты что, издеваешься?
– Нет… я сидел себе спокойненько, а ты нарушил мой душевный комфорт. Вывернул мне душу наизнанку своими заморочками насчет того, чтобы где-то обосноваться… и я понял, что должен понять, что к чему… узнать, думает ли она еще обо мне.
Он точно был не в своем уме.
– Погоди, Иван… Это какой-то бред!
– Ну пожалуйста, Гари…
– Ты полагаешь, что я соглашусь устроить бардак в жизни женщины, которую я в глаза не видел?
– Ты классный парень, Гари, ты сумеешь все правильно ей объяснить.
Объявили посадку на мой рейс.
– Мне пора.
Я и шевельнуться не успел, как он схватил меня за руку.
– Сделаешь?
Несколько секунд мы оценивающе вглядывались друг в друга. Должен ли я оказать ему эту крайне странную услугу? Зачем мне это делать? Для ответа мне недоставало самой важной информации.
– Ты ее любишь? То есть я хотел спросить… ты ее любил все эти годы? Ты вспоминаешь о ней с тех пор, как бросил?
– А как иначе? Зачем бы я тебя о таком просил, если бы было по-другому?
– Как ее зовут?
Он улыбнулся облегченно и растроганно:
– Эрин… Ее зовут Эрин.
6
Иван
Что он натворил?
– Мать твою! – заорал он.
Те, кто был рядом, вздрогнули, он растолкал их, собравшись догнать дайвера и потребовать, чтобы тот все забыл. Он уже был готов вскочить на эскалатор и броситься в погоню, но в последнюю секунду застыл. Чтобы он ни сказал, Гари никогда не забудет. Даже если он ему прикажет. Своей настойчивостью он только усугубит ситуацию. Слишком много он уже выложил. Посеял мерзкое зерно в сознании этого типа. Единственный способ заставить его все забыть – разбить ему морду, сделать так, чтобы тот исчез. У него зачесались кулаки. Он сделал шаг назад, отстраняясь от соблазна. Уже много лет на него не накатывала такая глухая жажда насилия. Нет, это невозможно. Так низко он не падет. Он не допустит возрождения своих заскоков. Нужно сохранять здравый смысл и помнить о цели.
Он мчался к выходу из аэропорта, сбегал, увеличивал расстояние, умирая от желания повернуть время вспять и не дать себе открыть свою поганую пасть.
Как он ухитрился быть таким идиотом? Таким слабаком. Последние несколько часов он чувствовал себя загнанным в угол, не успевал хорошенько все просчитать. Гари был ему нужен. Как после этого не спрашивать себя каждую минуту, там ли он уже, встретился ли с ней, задал ли ей вопросы, оставался ли рядом? Как не пытаться предугадать реакцию Эрин? Окажется ли эта реакция такой, как он ожидает? Ему было необходимо во всем разобраться. Выяснить, что там происходит.
7
Эрин
Готовность разума в одночасье адаптироваться к обретенной свободе вызывает изумление. Неудовольствие, досада куда-то подевались. И вот доказательство: я не теряла терпения, когда мои великие идеи ремонта не продвигались так, как я планировала. Проект был запущен больше трех недель назад, а я все еще находилась в мертвой точке. Мастера не присылали сметы, а те, что снисходили до этого, уточняли, что не готовы приступить к работе раньше, чем через несколько месяцев. Поблагодарим за это горожан и их загородные дома. Время шло, близилось начало сезона, поэтому закрытие бара даже не рассматривалось. Придется подождать до следующего года.
Что же до нового названия “Одиссеи”, единственная польза от его поисков состояла в том, что мы собирались по вечерам и хохотали до слез. Раз в неделю семья в полном составе обсуждала разные варианты. Ни одно предложение не было на высоте. Еще недавно я бы вопила, обвиняя небо и землю в своих неудачах. Сегодня все было не так. Я философски повторяла себе, что никакой спешки нет, важен только результат и он обязан меня устроить.
В тот день после обеда в “Одиссее” царило спокойствие, хотя погода была великолепной. Не будь я занята на работе, надела бы пальто и уселась пить кофе на солнышке. Я покосилась на Палому. Молчание было не в ее привычках. Палому я знала как облупленную. В баре она была моим дублером. Неделю назад у нее закончился отпуск. Как я и предполагала, ей не понадобилось много времени, чтобы учуять, что в воздухе сгустились перемены. Это было написано на моем лице. Я убеждалась в этом каждое утро, глядя в зеркало. Неважно, что сейчас была середина зимы, я все равно выглядела потрясающе, как если бы ухитрялась поймать каждый лучик солнца. Я описывала Паломе ситуацию, а она оставалась невозмутимой. Когда я закончила, она завопила, сжала меня в объятиях, едва не задушив, бросилась к холодильнику и достала шампанское. Не успела я рот открыть, как она объявила, что сама оплатит эту бутылку.
– Не в том дело, Палома, просто еще десять утра, – напомнила я.
Она засмеялась и выстрелила пробкой.
Судя по выражению ее лица, она точно что-то задумала.
– Почему не вернуться к “Бистро”? – якобы невинно предложила она.
Название эпохи моих родителей! После приезда из отпуска Палома активно участвовала в отборе вариантов и даже интересовалась мнением клиентов.
– Тебя отец подослал?
– Вовсе нет! – запротестовала она, натянуто улыбаясь.
– Я же собираюсь стряхнуть с “Одиссеи” пыль, а не превратить бар в музей! – возразила я.
– Тебе отлично известно, что я не в силах ему отказать, а он попросил подкинуть тебе эту идею.
Палома и мой отец… Легендарная история. Когда исчез мой муж, я лишилась энергии и отказывалась работать. Я покидала квартиру над баром, где мы жили, только чтобы отвести в школу Лу и