Читать интересную книгу #Сказки чужого дома - Эл Ригби

Женщина взяла цветы. Ласкез кивнул, встал и потянул за поводок Бино. Они направились к крыльцу подъезда, и неожиданно ла Ир спросила:

– Кто твой любимый персонаж, Ласкез, в той книге?

Он ответил, почти не задумываясь:

– Страж. Он первым выступил против военных… чтобы защитить крылатых, когда их стали истреблять. И до этого он всегда всех защищал.

Она серьезно кивнула. Затем поднялась на пару ступенек и обернулась:

– А тебе или кому-нибудь из твоих знакомых нравится Поэтесса?

Ласкез почти сразу кивнул:

– Моему лучшему другу. Он любит дерзких женщин. А она ведь была очень смелая. Связная в деле, и…

Мирина Ир улыбнулась.

– Да. Она была дерзкой. Мне тоже она очень по душе.

По пути до своей лестничной клетки они почти не говорили.

* * *

Ронима не пришлось будить. Он, уже одетый и удивительно бодрый, был на кухне. Готовил что-то на завтрак, зажимая сигарету в углу рта. В приоткрытое окно пробивался холодный ветер.

– Благодарю, что вывел его. – Сыщик обернулся, наблюдая, как Бино деловито направляется к своей миске, где уже лежало немного свежего мяса и размоченного хлеба. Потом внимательно посмотрел Ласкезу в лицо. – Не слышал, как ты ушел.

Ласкез сел к небольшому столу.

– Ты спал как убитый. Думал, проспишь весь день.

– У меня… – Роним стряхнул пепел в банку из-под консервов, – нет такой привычки. Утром лучше соображается.

– Она тоже так сказала.

Серый детектив, приблизившись, поставил на стол кастрюльку с черножаром. Ласкез задумчиво взглянул на две щербатые чашки.

– Она?… – уточнил Роним.

– Ла Ир. Она там во дворе… работала. Обдумывала рецензию.

– Накрашенная и с цветами?

Ласкез, начавший разливать напиток, удивленно поднял глаза. Сыщик фыркнул и выразительно постучал себя согнутым пальцем по лбу:

– Дедукция, конечно…

Но почти сразу, отодвигая одну кружку, он пояснил менее весело:

– Ты же понимаешь, в Аджавелле не получится так хорошо жить, просто пописывая статейки и сдавая квартиру оборванцу вроде меня. У Мирины много поклонников. Всегда было. Как поклонники ее острого ума – те же писатели, так и…

– Я понял.

– Ты также должен понимать, что в Большом Мире это нормально.

Роним снова отошел к плите. Он снимал со сковороды и выкладывал на тарелку куски поджаренного хлеба с сыром. Наблюдая за ним, Ласкез просто ответил:

– Меня это не касается. Главное, чтобы на Тауру эти поклонники не обрушились.

Роним потушил сигарету, вернулся и, поставив тарелку с тостами, сел напротив. Он внимательно посмотрел Ласкезу в лицо.

– А может, было бы к лучшему?… Ла с поклонниками почти всегда могут надеяться на защиту.

– Она совсем ребенок, боится этого, – отрезал Ласкез. – Пусть, глядя на нее, ты мог подумать…

Он осекся. Вспомнил ту встречу на Позвоночном вокзале и кое-что еще, вздрогнул, быстро взял с тарелки хлеб. Но кусок не лез в горло, что-то мешало… Может быть, внимательный взгляд детектива. Ласкез вернул тост на место и, вздохнув, продолжил:

– Там, в Такатане… ею интересовался твой бывший Вышестоящий. Тавенгабар. Как оказалось, кстати, он… был алопогонным. И он снова с ними. Ты знал?

Роним, потянувшийся было к тарелке, замер. Выражение его лица стало настороженным и тревожным, но нисколько не удивленным.

– Да.

– Сиш Тавенгабар, – Ласкез отпил из чашки, – друг отца моего друга. Того самого друга, с которым мы покинули Кров. Тавенгабар приезжал на Выпуск. И…

Он опять запнулся. Затем сделал усилие и с расстановкой произнес:

– Я знаю, что ло Паолино тоже был алопогонным. Отец моего друга был алопогонным. И этот кот. И… еще один человек, Грэгор Жераль. Я не могу быть уверен, но почему-то мне кажется, что ты и это имя знаешь.

Сыщик кивнул, но промолчал. Он не опускал головы, взгляд оставался таким же сосредоточенным и напряженным. Мог ли он… наброситься на него? Ласкез не знал, но гнал от себя эту мысль подальше. Он решился. Нужно было договорить.

– Я должен знать, Роним. За что управитель попал в тюрьму? Что-то связывает тебя с ним? Может, ты…

Роним протянул руку. Ладонь замерла, так и не коснувшись плеча Ласкеза: тот отпрянул к спинке стула. Он и сам не смог бы объяснить, что его так напугало, но…

– Что ж. – Сыщик убрал руку. – Ясно.

– Я…

– В первый вечер ты рассказал мне, сколько вас сбежало. Как вы сбежали. Зачем? – Роним достал из пачки новую сигарету. – Я могу без особого труда, отследив ту радиограмму, вычислить, где вы прятались и… чуть труднее, но это тоже возможно… где вас подстеречь. – Он зажал сигарету губами, не сводил с Ласкеза глаз. – И только теперь ты задумался о… доверии? Ты опоздал. Это могло стоить тебе жизни.

Ласкез сидел, откинувшись назад. Он сжал руки в кулаки, его била предательская дрожь.

– Роним.

– Тебе стоило думать раньше, – невнятно произнес детектив и чиркнул спичкой. Из-за сигареты во рту мужчины интонацию определить не получалось, Ласкез напрягся еще больше.

– Послушай…

Он затянулся.

– …как и о том, что, будь я на их стороне, я уже придушил бы тебя, а девчонку сдал. Она выглядит слабенькой. Алопогонные бы с легкостью…

– Я…

На этот раз сыщик дал себя перебить.

– …понимаю. Просто…

Роним зажал сигарету в пальцах. Подпер другой рукой щеку. И выжидающе поднял брови:

– Просто?…

От кончика сигареты вверх тянулась ниточка дыма. Она завивалась в ленивую рассеянную спираль, Ласкез сосредоточил взгляд на ней, это было легче, чем смотреть в голубые спокойные глаза человека, с которым приходилось вести сложный разговор. Но этот разговор был важен. Лучше было завершить его сейчас.

– Я хочу знать, – Ласкез постарался говорить твердо и сел прямо, по-ученически складывая руки на столе. – Что вообще означает «их сторона».

– Секреты. – Роним сделал еще одну затяжку. – Старые секреты.

– Какое отношение ты имеешь к этой «стороне»?

Сыщик тяжело вздохнул, отпил из чашки и произнес:

– Никакое. Я ненавижу алопогонных. Ненавижу всех, кроме одного.

Удивительно, как жестко и эмоционально Серый детектив произнес одно слово – «ненавижу». Остальные слова казались бесцветными. Ласкез закусил губу.

– Управителя?

– Да. Будешь… – угол тонкого рта слабо дрогнул, – допрашивать?

Ласкез серьезно кивнул.

– Давай.

– Откуда ты его знаешь?

– Он и его брат были детьми хозяина частной портовой компании в Галат-Доре. Мой отец служил охранным, сопровождал грузовой поезд. Матери не было, и он таскал меня с собой, вот мы и подружились с ребятами. А потом…

Кончик сигареты медленно тлел. Дым бежал вверх.

– Миаля отдали в Корпус. Он сдружился с этой мерзкой гадиной, с Грэгором Жералем, и нашел еще двух дружков, Тавенгабара и Лирисса. Они четверо стали лучшими на курсе, потом вошли в Алую Сотню – элиту подразделения. А я… – заметив, что пепла стало слишком много, Роним стряхнул его на стол, – был уже для него сероват, понимаешь? Не тот уровень. Нет, мы не поссорились, но наши дороги разошлись. В следующий раз мы столкнулись несколько юнтанов спустя.

Роним задумался. Он явно подбирал слова. Ласкез ждал продолжения, но, как ни странно, уже сейчас ему стало легче. Он даже взял кусок уже остывшего хлеба и начал жевать. Сыщик, заметив это, слабо улыбнулся, но тут же помрачнел.

– Было одно дело, где участвовало несколько военных отрядов. Думаю, тебе пока неважно знать, эта история осталась в прошлом. Так или иначе… Миаль допустил ошибку, двое из его четверки пострадали, хотя, на самом деле, с той бойни вообще мало кто выбрался живым. Миаль ушел в отставку. А Тавенгабар…

– Это ведь… он пострадал? – уточнил Ласкез.

– Да. Я не в курсе, как, знаю, что серьезно. Когда он восстановился, то перешел во Второе подразделение, где поспокойнее, но, видимо… – Роним слабо усмехнулся, – недостаточно просто снять их мундир. Что-то всегда будет тянуть назад.

Роним замолчал. Затянулся в последний раз и потушил сигарету, а потом слегка подался вперед.

– Больше мне нечего рассказать, кроме одного, и это я уже говорил. Миаль важен для меня, я хотел бы выручить его. А также… – он все-таки тронул Ласкеза за плечо, – я сделаю все для его детей. Для тебя, твоей сестры и…

Они опять посмотрели друг другу в глаза.

– Благодарю.

– Я еще ничего не сделал.

– За другое.

Ему стало легче ровно на один полученный ответ, но это было уже немало. И он наконец почувствовал, что действительно проголодался за это утро.

* * *

Дул ветер – такой же, как в первый день. Ласкез ощущал его, хотя окно в машине было едва приоткрыто. По идее, ветер, соленый и порывистый, должен был напоминать те ветра, что дули близ Крова, но почему-то не напоминал. Возможно, потому, что был ледяным. Невероятно, но Роним его особо не замечал. Как и Бино, развалившийся на заднем сидении.

Ласкез впервые видел город в дневное время, поэтому приглядывался особенно внимательно, то и дело вертя головой. Изучал здания и улицы, становившиеся ближе к центру изящнее и необычнее, – не то что жилые районы, полные однотипных клеток. Город вырастал на глазах. А вот неба, отгороженного высокими крышами, становилось меньше.