Читать интересную книгу Будет только хуже (СИ) - Климов Виктор

— Ну, хотя бы честно, а то ходят тут всякие, — майор размял лицо руками. — Ладно, давай: имя, фамилия, отчество, дата рождения звание, если есть… паспорт, военный билет.

Влад назвал полное имя, фамилию, отчество, год рождения.

— Рядовой запаса, — он протянул военный билет майору.

— Не служили что ли? — сморщился майор.

— Не служил, но мужик.

— Ну, это как посмотреть, — с сомнением в голосе произнёс майор.

— Шойгу тоже не служил срочную, — напомнил Влад.

— Юмор — это хорошо, рядовой запаса, без юмора сейчас совсем никак, да и вообще никак, — проговорил майор, на мгновение подняв глаза и листая военник Влада, заострив внимание на странице, где был указан размер головы, посмотрел оценивающе на Влада, а потом пролистал опять в перёд.

Он еще раз вернулся на несколько страниц назад и вновь

— Что-то здесь с размерами наврано. Если вам выдать противогаз по тем, что размерам, что указаны в военном билете, он на вас явно не налезет.

Влад пожал плечами. Военник, понятное дело, был выдан давным-давно и ему, если честно, было всё равно, что там написано. Собственно, с тех пор, как его выдали, он, если им и пользовался, то только для предъявления в отдел кадров при устройстве на работу.

— Годы идут, товарищ майор. Голова растёт. Помню, тогда тоже не особо замеряли, написали в военкомате на глаз и посчитали, что и так сойдёт.

Майор задумчиво кивал головой.

— Значит, откосил? — майор испытующе посмотрел Владу в глаза.

Влад отметил про себя, что майор перешел на "ты". Что это просто переход на менее формальный уровень общения или своего рода проявление некоторой степени презрения?

— Нет, не косил, всё по закону, — Владу не было причин чего-то стыдиться. Он спокойно выдержал взгляд майора.

Майор Гареев недовольно хмыкнул. Ну, оно и понятно: у военных своё, особое отношение к тем, кто не служил, независимо от причин.

— Финансовая служба, значит.

— Так точно, — подтвердил Влад, — тоже определили ещё в военкомате. Видимо исходили из полученного мной образования.

— Получается, желаешь поступить на службу, рядовой запаса?

Вообще-то Влад не планировал сходу записываться в ряды армии, решив, что когда призовут, тогда и пойдёт, а всеобщую мобилизацию пока не объявляли. Проявлять излишнюю ретивость, пока есть еще люди, готовые заниматься военным делом профессионально, он не хотел.

Влад предпочитал наниматься на какую-либо работу и выполнять её, не сильно вываливаясь за рамки должностных обязанностей, но стараясь при этом делать работу максимально качественно. И не важно, какой сложности и какого рода это была работа. Если он понимал, что его знаний и навыков не хватает, он просто за неё не брался. Отношения с нанимателем предпочитал поддерживать исключительно деловые, дабы лишний раз не разочаровываться потом в человеке, тем более, что поводы в прошлом уже были.

— Насколько мне известно, у вас должны быть гражданские должности, — задумчиво произнес он.

— А послужить Родине желания, значит, нет?

— Если вы меня примите на работу, я и так буду ей служить, не важно в погонах или без оных. Объявят всеобщую мобилизацию — укрываться от призыва не буду, а пока не вижу смысла.

— Без оных… — вполголоса зачем-то повторил майор. — Ну, по крайней мере честно.

Майор смотрел в монитор компьютера, периодически прокручивая колёсико мыши и стуча по клавиатуре. Наверное, сверялся с какими-то базами. В какой-то момент Владу показалось, что майор забыл про него и ему как бы стоит уже идти, но тут майор Гареев вдруг поднял на Влада глаза.

— Ну, люди нам сейчас нужны, как никогда, из беженцев служащие по объективным причинам так себе. На огромное жалование рассчитывать не придётся, ещё будет паёк едой.

— Да уж хоть какую-нибудь получать. И еда не помешает. Как говорится, не до жиру, быть бы живу, товарищ майор.

Майор промычал, что-то нечленораздельное.

— Короче, будет у тебя работа, — подытожил он. — Судя по тому, что я на тебя накопал, ты нам подходишь, но потребуется еще дополнительная проверка, сам должен понимать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Влад кивнул, соглашаясь. Не в первый раз он проходил такие проверки.

— Так, у тебя был оформлен допуск к сведениям, составляющим государственную тайну… по первой форме. Значит с порядком в какой-то степени знаком, так?

— Знаком, но допуск уже не действует. Давно это было.

— Разберёмся.

Он еще что-то просмотрел на мониторе, понажимал клавиши и подписал некий бланк.

— Приходи дней через пять, — велел майор, — должно хватить, чтобы проверить тебя. Раньше бы управились и за сутки, но сейчас связь работает, сам знаешь как. Валя, пробей этого гражданина по всем имеющимся базам и сними у него отпечатки, как положено. А с этим придёшь в следующий раз.

Майор Гареев протянул Владу листок с надписью "пропуск", а листок с записями — молодому лейтенанту, сидевшему за соседним столом, тот встал из-за стола, подошел и принял его. Вернувшись на свое место, он тут же стал набивать на клавиатуре. Потом подозвал Влада и с помощью сканера сделал дактилоскопические снимки и ладоней с пальцами и пальцев отдельности. После чего вернулся к поиску компромата на Влада, который остался стоять, вспоминая, как однажды ему приходилось проходить похожую процедуру, только тогда он еще минут десять отмывался от черной краски, которой измазали кисти его рук.

— Ну, что стоишь? — Гареев поднял взгляд на Влада. — Свободен.

Влад кивнул, поняв, что аудиенция окончена и вышел из палатки, направившись домой. Сегодня он уже наслушался и насмотрелся достаточно, да и желудок настойчиво напоминал о необходимости что-нибудь употребить в пищу. Вообще-то хотелось откровенно жрать, и он даже стал жалеть, что часть бутерброда отдал бродячему псу. Он машинально огляделся: не хватало ещё, чтобы животина увязалась за ним, но нет, пса поблизости видно не было.

— Твою мать! — сквозь зубы выругался он, когда не обнаружил у входа солдата, изъявшего у него при обыске нож. Перед ним стоял уже совершенно другой боец, лишь мельком взглянувший на Влада.

— А где тот, что здесь до тебя стоял?

У солдата даже изменилось лицо, и брови полезли вверх.

— А мне почём знать? Мне сказали явиться на пост, я явился, а куда этого вызвали, не моё дело.

— Он у меня нож изъял, обещал вернуть, когда я выйду.

— А я тут при чём?

— Понятно… — протянул Влад и побрёл домой без ножа. Хороший был нож, однако, дарёный, несколько лет служил верой и правдой, ни разу не сломавшись, и сталь была отличная, бумагу можно было резать. Сходил, млять, на поиски работы.

В следующие два дня не произошло чего-либо заметного и интересного, если не считать того, что со стороны Эстонии поступали сведения о скоплении значительного контингента противника, и об огромном количестве беженцев из этой страны из-за развернутых этнических чисток. А кто уехать не успел, попал в лагеря для неблагонадежных элементов, к которым, по понятным причинам, были отнесены все, кого заподозрили в малейшей лояльности к России, а в категории таковых попадали, в первую очередь, все русские и русскоязычные. Что это было пропагандой военного времени или реальность — было не понятно, но, учитывая, то как вели себя местные власти ещё до войны, поверить лагеря и этнические чистки русских было не сложно. Скажи Владу, что эстонские вояки нацепили на себя эмблемы SS, он бы ни разу не удивился.

Помнится, Влад ещё по молодости был удивлён, как это страны, в которых прямо прославляются бойцы Waffen SS и которые ежегодно ходят маршами памяти по улицам городов, считают что концентрационные лагеря это лагеря трудовые, если вообще не санатории, были приняты в Евросоюз и НАТО. Впрочем, если с НАТО было более-менее понятно, так как там заправляли Штаты, ставшие одно время на пару с Канадой убежищем для нацистских преступников и коллаборационистов, то с Евросоюзом была некоторая непонятка. Всё-таки это объединение строилось на принципах толерантности, взаимного уважения и правах человека, которые вообще-то не сильно вяжутся с принципами Третьего Рейха. Однако впоследствии он перестал удивляться. Двоемыслие, о котором писал Оруэлл, явно цвело и пахло в структурах, возглавляемым Брюсселем. Доходило до того, что те же самые лица, которые считали служивших в рядах SS героями своей нации, не стеснялись обвинять в фашизме официальных и не очень лиц России. Короче, творился какой-то сюр.