Глава 16. Одно за другим
В животе у Сании как-то нехорошо завернулся узлом страх. ТАКИМ Акселя она ещё не видела. Он был похож на Кэриту сейчас, только, кажется, был более осознанный. И более злой.
Растерянным взглядом проводила выбегающую Агот.
— Что? Нельзя было несколько дней спокойно в комнате посидеть, Са-ни-я? Обязательно нужно было все разрушать и ввязываться в приключения? — он говорил медленно, словно слегка заторможенно, и в голосе то и дело проскальзывали порыкивающие нотки.
— Что, прости? — удивление стало сильнее страха, потому что она решительно не понимала, о чем он ей говорит.
— Ты специально это делаешь, да? Назло? — большой, с трудом сдерживающий свою ярость мужчина медленно приближался к полураздетой девушке. Стало очень страшно. Не только от его силы, но и от понимания, что он сейчас неадекватен.
Аксель не имел права заявляться и с ходу решать проблемы. После похода все участвовавшие должны были хорошо прогреться в бане, смывая кровь, грязь и пот, а потом как минимум несколько часов проспаться в казарменной. Чтобы выйти из состояния боевого транса, чтобы окончательно прийти в себя, чтобы осознать свое тело и свое место на данный момент времени. Аксель не сделал ничего из этого, на него сразу же свалилась информация о «похождениях» Сании, что она сейчас в лазарете с тяжёлыми ранениями, что рядом с ней видели Дироя. Этот паршивец запал на девушку и не собирался отступать.
И вот она перед ним. Голые хрупкие плечи, тонкие ключицы, из-под ткани на груди торчат соски, открытый живот с выемкой пупка. Подходит близко, расставляя руки по бокам, беря Санию таким образом в капкан. Он с шумом втягивает легкий запах её кожи у виска, запах волос и голова от него кружится.
— Мстишь мне за все? — хрипло выдал в ухо, замечая линию поднявшихся волосков на шее.
— Да ты сбрендил…
В том состоянии, в котором он был сейчас, такое фамильярное отношение ещё больше раздражает и без того оголенные нервы.
— Сания-а, — предупреждает её практически рычащим голосом и встречается с яркой зеленью глаз.
Она возмущена, неподатлива и вот-вот вскочит, чтобы убежать или защищаться, и это раззадоривает и так не уснувшие охотничьи инстинкты. Опускается ниже, чувствует на груди ладошки, которые пытаются его остановить (но разве его этим остановишь?) и приближается к быстро пульсирующей венке на шее.
Дверь открывается громко и неожиданно, так, что они оба вздрагивают. Аксель резко поворачивается в сторону непрошенных гостей, загораживая Санию спиной, не желаю отпускать свою добычу. Готовый растерзать любого, кто осмелился войти сюда без спроса. Но там был отец.
Сигурду хватило пол секунды, чтобы оценить обстановку по разъяренному сыну и бледной девушке. И он тут же принялся гасить Акселя, напирая своей мощью и силой.
— Агот, забери девушку.
— Нет!
— Ты сейчас не в себе, сын, и уже через несколько часов будешь жалеть о сделанном, — правитель усилил свой натиск, чувствуя небывалое сопротивление, но так Аксель был занят им.
Агот уже провела девушку мимо него, и северянин сделал рывок в её сторону, но был моментально остановлен своим отцом.
— Нет, сын.
Последнее, что увидела Сани, перед тем, как закрылась дверь, это рвущийся к ней мужчина с выражением злости и некоей грусти в глазах, словно у него навсегда забирали самое драгоценное сокровище в его жизни. И несокрушимого правителя жестокого Севера, который удерживал собственного сына, впервые не давая наделать ему ошибок.
— Ты как? — Агот укрыла её чей-то курткой и торопливо вела в главный дом.
— Не знаю, — честно призналась Сани.
Она была напугана, рада, удивлена, обескуражена, зла. А ещё устала и боль в ранах немного пульсировала, напоминая о себе.
Лекарка дала ей пожевать мятную успокаивающую травку и уже через несколько минут девушка уснула в своей комнате, заботливо укрытая одеялом.
Сон был тревожным, страшным, она то вздрагивала, открывая глаза, но сразу провалилась обратно в затягивающую темноту, то просыпалась от собственных стонов сквозь сжатые зубы, то видела, как все кругом горит, а она ничего не может сделать. Проснулась окончательно, когда на улице уже было темно, вытирая пот со лба и убирая намокшие пряди с лица. Боль в руках пульсировала, жгла и Сания собралась к Агот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Крадучись, словно воровка, пробралась к лестнице. Сколько раз это было правдой! Сколько раз вот так ей приходилось шастать по чужим домам, не всегда пустым. Иногда в соседней комнате раздавался весёлый смех, могло одурманивающе пахнуть корицей с яблоками (а ты не ел толком целый день), или помещение заполнялось сладострастными стонами. Из столовой раздавались громкие голоса и, как можно более незаметно прошмыгнула к входной двери, где увидела свою прожженную накидку. Просто замечательно.
В лекарской было темно и тихо, и Сания, стараясь сливаться со стенами, побежала дальше к приюту.
Лейв был ещё немного пришиблен, но в целом, отошёл. Его огненный дар был большой редкостью для Севера, таких людей можно было пересчитать по пальцам за последние сто лет. Но Лейву повезло — вскоре сюда должен приехать единственный на край огневик, чтобы обучать юное дарование.
Остальные дети возбуждено прыгали вокруг. Если получилось у самого старшего — получиться и у них.
На ночь Сания осталась в приюте, свернувшись на детской кровати в спальне девочек. Фрея и Линн ничего не сказали, лишь поджали свои тонкие губы и выключили свет, не оставляя ни единого источника света. За стенкой захныкал малыш Ролли и она пошла к нему, выпуская в комнате сестёр под потолок светлячок.
— Ну что ты, маленький, — приластилась к нему Сани, вытирая слёзки.
— Он темноты боится, — шепнул Крон.
Девушка повесила светлячок рядом с кроватью и, зацеловывая белокурую кудрявую голову, начала петь простенькую колыбельную.
— Спи, дитя моё, усни,
Сладкий сон к себе мани.
В няньки я тебе взяла
Ветер, солнце и орла.
Улетел орёл домой;
Солнце скрылась за горой;
Ветер после трех ночей
Мчится к матери своей.
Ветра спрашивает мать:
“Где изволил пропадать?
Али звезды воевал?
Али волны все гонял?”
Не гонял я звёзд морских,
Звёзд не трогал золотых,
Я дитя оберегал,
Колыбелечку качал.
На третий круг песни спали уже все мальчики, заполняя комнату тихим посапыванием. Сания сидела на полу, облокотившись боком о детскую кроватку, и наблюдала за тем, как за окном большими неповортливыми хлопьями начал валить снег. О другом сейчас думать не хотелось.
Утро было шумным и громким. Сания уже забыла, каково это просыпаться в окружении толпы ребятишек.
— Она открыла глаза, — зашептал, кажется, Эджилл.
— Точно, — подтвердила Анника.
— Ребят, что происходит? — Сания потянулась, насколько это было возможно, разминая затекшие мышцы.
— А ты смотри, смотри, — возбуждено зашептались дети, выдвигая вперёд маленького Ролли.
— Я етаю! — тоже шептал Ролли и вдруг резко поднялся в воздух, чуть не ударившись головой о потолок.
Сания резво подскочила на кровати и ухватила малыша за ножку.
— Ну-ка, — рассмеялась, потому что ребёнок в руках не испугался, а заливисто хохотал, — и давно ты так?
— Мы проснулись, а он над кроватью в воздухе спит! — наперебой начали рассказывать мальчишки.
Сани оглядела их всех. По коже прошли мурашки и, не смотря на все проблемы, губы сами собой растянулись в улыбке. Столько воодушевления, столько радости и лучистости было в этих глазах, что душа щекотно трепыхалась где-то в груди и от этого хотелось плакать. Сколько людей не верило в этих детей? Даже родители, будучи живыми, не верили в них. Через сколько им пришлось пройти: дефектные, исправить, приспособить для нужд общества. А тут пол дня, внимание, любовь — и уже два проснувшихся дара. Ну и немного опыта, да.
После завтрака к ним забежала запыхавшаяся Агот.